Геннадий Падаманс - Первостепь

• Название: Первостепь
• Автор: Геннадий Падаманс
• Жанр: Природа и животные

---

Режущий Бивень поднимается на ноги. Ему придётся сделать выбор. Он не может вернуться в степь, потому что Орлиный отряд заметит его. Как он выйдет к ним с пустыми руками, что скажет?.. Разве он желторотый юнец? Начал дело – и передумал… Хотя бы когти молодого льва он должен добыть. Тогда в новом ожерелье вернётся он в стойбище вместе с Орлиным отрядом, будет участвовать в празднике, как и все, а потом шаман выяснит, нужно ли снова ему искать Рыжегривого или всё же достаточно Пегого Льва… Ведь нельзя убивать вожаков. Он заменит вожака другим львом.

Эта мысль ему нравится. Зачем убивать вождя львов? Духи его перенаправили. Ведь все знают, что нельзя трогать вожаков и нельзя трогать стариков. Ему опять вспомнился старейшина Бурый Лис, как тот рассказывал о великом море… Да! Он даже не посоветовался со старейшиной, послушал одного шамана, безоговорочно послушал – и это было зря. Теперь он первым делом обратится к старейшине, спросит у того, достаточно ли ему Пегого Льва и неужели он непременно должен добыть Рыжегривого. Разве Пегий не может того заменить?

Однако и Пегого Льва он добыл только в мыслях. Нужно обратно спускаться в ложбину и пробираться по его следу. Режущий Бивень колеблется. Утром при солнечном свете холмы кажутся безопасными и нигде не видать никаких нелюдей. Ему нужно идти, а он не может собраться с духом. Он только пристально смотрит туда, вниз, шагает глазами, тогда как ноги отказываются слушаться чересчур смелых глаз.

Волчица с интересом наблюдает за ним. Конечно, она чувствует его трусливые мысли, охотнику становится стыдно. Он нерешительно делает первый шаг – и волчица радостно бросается вперёд, обгоняет его, зовёт за собой. Теперь он не может уже остановиться.

На дне ложбины волчица неожиданно сворачивает. Уткнув нос в землю, она бежит теперь по следу нелюдя, и напрасно Режущий Бивень пытается её отозвать. Очень быстро она исчезает среди камней. Он опять остаётся один. Незадача.

Наверное, ему нужно и дальше преследовать льва. Нелепо вновь возвращаться. Он немного проходит вперёд, но, почувствовав на спине взгляд, оборачивается. Волчица вынырнула из-за камней и глядит ему вслед. Она машет хвостом и зовёт его за собой. Поворачивается, бежит, останавливается, снова глядит на охотника и зовёт.

И что-то с ним происходит необъяснимое. Забыв всякий страх, он идёт за волчицей по следу нелюдя.

Волосатое тело глыбой лежит за камнями. Нет никаких следов борьбы. Нелюдь пришёл сюда умирать. Ночью, когда Режущий Бивень трепетал в норе, тот был уже мёртв.

Волчица сразу вгрызается в труп, рвёт прочную шкуру. Режущий Бивень поспешно отходит. Пугливо озираясь, извиняется: «Охотник не сделал тебе плохого! Охотник не тронул тебя!» Но даже если душа нелюдя где-то здесь, всё равно человек не может ту увидеть. Режущий Бивень не знает, что происходит с душами нелюдей после смерти. Возвращаются ли они снова в образе колдуна-человека или в звериной шкуре, или же бродят неприкаянными духами. Всё равно в любом случае лучше держаться подальше. Теперь ничто не мешает ему выследить раненого льва. А потом он вернётся за волчицей.

Тяжело карабкаться вверх-вниз, взбираться и спускаться. Он изрядно вспотел, покуда заметил падальщика. Чёрный гриф клевал что-то жёлтое, и Режущий Бивень заторопился.

Он аккуратно вытащил из раны наконечник при помощи двух камушков, не прикасаясь пальцами. Очень удачно попала стрела, наконечник совсем не обломился, и Режущий Бивень отнёс его на ночь в снег, чтобы очистить от скверны смерти. Рядом он поместил лоскут львиной шкуры, который специально отрезал заранее. Теперь он мог заняться и самой жертвой.

Он не решился зажарить сердце трусливого льва. От такого сердца не будет проку. Печень могла впитать яд, потому что отравленная стрела вонзилась недалеко от неё. Охотник вырезал печень вместе с отравленным мясом вокруг раны и затолкал под большой камень, чтобы Чёрный Гриф не погиб почём зря. Себе на еду он отрезал уши и лапу. А пока жарилось мясо, вырезал когти и выбил клыки. Клыки, как и следовало ожидать, оказались недозрелыми, совсем небольшими. Но других не было, и Режущий Бивень всё же решил забрать эти. Авось Кривой Хребет не станет усмехаться… хотя, какое ему дело до усмешек Кривого Хребта. Лев остаётся львом, Режущий Бивень добыл себе клыки льва – и пускай кто-нибудь другой добудет хотя бы такие же… Он неторопливо поел, и пришло время подыскивать место для ночлега, потому что солнце уже опускалось за вершину холма, стало быстро смеркаться.

Режущий Бивень хорошо знал эти места. Юношей, как и все, именно здесь проходил он посвящение. И теперь, прихватив с собой шершавый язык льва для дара предкам, направился к Священной пещере.

****

У шамана без перемен. Ничего нового не узнал. Камлать – не камлал, не было повода. Сон приснился невнятный, безо всяких подсказок.

Шаман вышел в степь. Тут зима идёт на попятную. Снег осел, тает. Скора вся земля будет в лужах. И на небе много дождевых туч. Странным это кажется шаману. Скоро день Павшего Солнца, всегда был разгар зимы в эту пору, но теперь, похоже, начинаются перемены. И это тревожно. Начинаются перемены почти безобидно, а как закончатся – знамо дело, бедой закончатся. Огромной бедой, к которой шаман всё ещё не готов. И людей своих не готовит.

Он ищет в небе стервятника. Хочет узнать, как там Режущий Бивень. Всё ещё ищет главного льва или уже надоело? Но в хмуром небе не видно стервятника. Никаких птиц не видно, даже ворон. Все попрятались от шамана. Не хотят иметь дело со стариком. Потому что тот обленился. Потому что… Но шаман много себя не ругает. Незачем. Не поможет такое. Только последние силы растратишь. Он долго глядит в сторону полуденного небосклона, где-то там должен быть Режущий Бивень, где-то там ему нужно что-нибудь такое заметить, что сможет подсказать или хотя бы навести на подсказку. Но там нет ничего такого. И шаман чешет голову над правым ухом. Никаких вестей.

Однако он догадался. Всё дело в мамонте. В павшем мамонте. Вся степная живность теперь там. Потому и нет в небе стервятника. Бросил тот Режущего Бивня. Павший мамонт куда интереснее. Небось, львы уже разодрали крепкую шкуру и теперь есть, чем поживиться и Белому Стервятнику. Рыжегривый тоже должен быть там. Объелся и спит где-нибудь неподалёку. Забыли все про Режущего Бивня. Никому тот неинтересен. Ну его! Шаману тоже он больше не интересен. Беспутно где-нибудь бродит. Пусть бродит.

У шамана есть ещё Маковый Лепесток. Про эту девочку ему тоже надо бы всё знать. Еохор решил теперь поискать Макового Лепестка, посмотреть, чем та занята. Для этого ему надо вернуться в стойбище.

В стойбище детей меньше, чем в прошлые дни. Погода, наверное, не нравится. Снежки уже радостно не катают. Снег стал слишком липкий, мокрый, тяжёлый. Потому дети ищут себе другие занятия. Мальчишки куда-то ушли, а девчонки – вот, трёх подружек Еохор заметил, Маковый Лепесток как раз посередине, о чём-то шушукаются. Шаману хочется подойти поближе, послушать, о чём те шушукаются, хотя какой ему может быть прок от детского шушуканья?.. Так, раз ничего другого нет, хотя бы детей послушает. Неспешно шаман приближается, идёт своей обычной походкой, покряхтывает, но подружки его уже загодя заметили и сразу смолкли. Как будто есть какие-то тайны. Как будто о самом шамане говорили. Косятся все трое. В сторону шамана косятся. Смешки раздались. Подружки подсмеиваются, а Маковый Лепесток смутилась. Грозно глянула на шамана, хочет, чтоб тот убирался, потому что её уже дразнят из-за него. Даже дети противодействуют шаману. Все против него. Ну как ему быть! Однако шаман вдруг улыбается. Подружки дразнят Макового Лепестка, что шаман неравнодушен к ней, как мужчина к женщине. Старику Еохору даже приятно, что кто-то ещё допускает такую возможность, кто-то ещё видит в нём мужчину, способного интересоваться женщинами и даже совсем молодыми женщинами, даже будущими женщинами. Улыбается шаман, а эти трое восприняли его улыбку как подтверждение, две подружки ещё громче прыснули смехом, а у Макового Лепестка глаза засверкали как молнии. Шаману впору самому рассмеяться. Какие страсти недетские! Но он не хочет их больше дразнить. Свернул в сторону и прошёл мимо. Вот будет теперь подружкам о чём посудачить. А о том, что нужно шаману, всё равно уже не вспомнят. Самому ему нужно как-то допытываться. Самому.

Шаман пошёл по той же тропке, на которой когда-то разбрасывал камни. Куда он направился и зачем – ему самому неведомо. Авось ноги куда-нибудь выведут. Что-нибудь да случится. И тогда шаман будет знать, куда он идёт.

Вот и тот самый молодой клён. Клён стоит голый, все листья опали, но на верхней ветке сидит ворона и поглядывает на приближающегося шамана. Она его явно ждёт, Еохор вдруг это чувствует, что его тут ждут, потому он останавливается и степенно приветствует чёрную птицу. Ворона каркает в ответ один раз, «Да», она тоже приветствует – значит, может получиться разговор. Значит, должен получиться. Возможно, это и есть то самое, что так долго ищет шаман. Упорно ищет. Но теперь, возможно, нашёл.