Michael A. de Budyon - ЯЗЫЧЕСКАЯ СВОБОДА

• Название: ЯЗЫЧЕСКАЯ СВОБОДА
• Автор: Michael A. de Budyon
• Жанр: Философия

---

Сулла продолжает импровизировать. Он «просит» сенат и тот избирает его пожизненным диктатором. Затем сосредотачивает в своих руках всю законодательную и судебную власть. Права народных трибунов урезаются до минимума и сам институт превращается в совершенно бессмысленный декор. Одновременно в Риме резко осложняется криминогенная ситуация, что тоже вполне понятно учитывая каким контингентом Сулла наводнил город. А посему резко ужесточается законодательство. Сулла закусил удила и теперь примеряет на себя уже тогу миротворца. Устраиваются роскошные многодневные пиры. Ночью — сексуальные оргии. На них пока преобладает традиционная форма секса, но вскоре и с этим «недостатком» будет покончено.

Но самое сенсационное деяние Сулла совершил в конце своей карьеры. В 82 году он добровольно сдал свои полномочия и отошел от дел, чему очень многие и очень долго не хотели верить. Выходя их сената и отправляясь в свое поместье, Сулла показал себя великолепным пророком, заявив что он последний диктатор уходящий с этого поста добровольно. Пророчество сбылось и Сулла сделал для этого очень и очень много. Он сломал традиционную систему отношений в государстве. Он дал даже самым низшим элементам прочувствовать что всем можно всё, он собственными действиями обозначил будущую роль государства как предмета удовлетворения личных амбиций. Кто-то может сказать что власть Суллы формально была неабсолютной. Ну и что? Товарищ Сталин до 1941 года вообще был всего лишь секретарем правящей партии. И ничего более. Главное то, что Сулла мог действовать как угодно, без риска возникновения оппозиции, т. е. реальная власть была абсолютной. Еще не наступили времена когда узурпаторы начали объявлять себя богами и требовать воздаяния божественных почестей, но скоро и этот недочет будет устранен. И станет полностью очевидно, что зерна посеянные христианскими апостолами упали на хорошо вспаханную и отлично удобренную почву. Марий и Сулла обладали силой и интеллектом, но все таки сила у них доминировала, потому и поступки носили столь безумный характер. Марий пытался максимально принизить значение аристократии и наверное в этом стремлении был прав. Аристократия себя исчерпала и он, выходец из народа, это чувствовал. То что он сделал ставку на плебс — тоже вполне естественно, ибо как уже говорилось, средний класс менее всего способен на активные действия без явных видимых причин, например без покушения на его собственность, а Марий на этот счет никаких планов не имел. Сулла по сути уничтожил наиболее здравомыслящий слой республики, что наверное можно было бы восполнить, но он в то же время лишил собственности значительный процент среднего класса как в столице так и в близлежащих провинциях. Историки с умилением констатируют что Сулла прекратил распри и восстановил порядок. Но бредовость подобного утверждения даже доказывать не нужно. Реальный порядок держится без страха что вашу голову отрежут и принесут кому-то за большой или маленький гонорар. А когда вся страна претендующая на роль первой в мире ежится ожидая на кого в этот раз упадет топор мясника, — это не порядок, а что-то принципиально иное.

Неудивительно, что еще не успел остыть его труп в поместье в Путеоле, как новые соискатели абсолютной власти начали явно реализовывать свои планы. И действительно, почему Сулле можно, а другим нельзя? Сначала поднялся Лепид, собравший свое личное войско и потребовавший отменить некоторые законы принятые Суллой, что было чистой работой на публику. Впрочем, его отряды разбивают и они присоединяются к уже новому соискателю — Серторию — собравшему в Испании армию из остатков марианцев. Он был проницательнее Суллы, но вот волевых качеств ему не хватало. Свое собственное «государство» на Пиренейском полуострове он выстроил по республиканским канонам с сенатом, военной иерархией и остальными причитающимися атрибутами. Рим не мог ничего поделать. Но законы деградации не инварианты по отношению к деградирующему обществу. Возле Сертория нашелся свой собственный алчущий высшего поста, — Перперна — организовавший легкую интригу в результате которой Серторий получил кинжал в сердце от некоего Марка Антония. Пройдет пару месяцев и уже Перперна будет ликвидирован официальным Римом. Эта чехарда теперь станет непрерывной и дамоклов меч заговоров бессменно будет висеть над Римом. Но все-таки установить режим личной власти не удастся никому до тех пор пока число сторонников республики не достигнет критически малой величины по сравнению с процентом лиц имеющих психологию раба. Как мы уже говорили раб может и ненавидеть конкретного узурпатора, но идея абсолютной неконтролируемой власти является для него наиболее вожделенной. Раб ненавидит тирана только потому что этот тиран не он, а кто-то другой. Он ненавидит тирана, но не тиранию.

5.

При таком раскладе установление монархической формы правления было вполне предопределено, ибо слишком большое число лиц оказались искушенными ее мнимыми удобствами. А первым кто сел уже не в царское, но в императорское кресло оказался Юлий Цезарь. В свое время Сулла внес его, еще семнадцатилетнего парня, в проскрипционные списки. Как ни странно, у Цезаря нашлись достаточно могущественные защитники и старый суровый тиран Сулла лично вычеркнул его фамилию, сопровождая сие действо словами "дебилы, он стоит нескольких Мариев!".[98] Слово «предопределено» мы используем потому что кажется сама история была написана "под Цезаря". Ему не повезло только один раз в жизни, но как в личном, так и в историческом плане это не имело никакого значения.

В позднереспубликанском Риме, как и во всяком устоявшемся обществе, нельзя было скакнуть сразу через несколько ступеней военно-государственной иерархии. Каждый пост можно было занять только по достижении определенного возраста. Но и здесь Цезарь продвигался максимально быстрым темпом. Живи он в нынешнее время, можно было бы без всякого риска предположить что его продвигала та или иная финансово-политическая группировка, но в тогдашнем Риме мы не обнаруживаем никаких следов их гипотетического влияния на карьеру столь амбициозного индивида. И тем не менее, родившийся в 100 году до Р.Х. Цезарь, избежавший в 83-ем проскрипции, через десять лет становится военным трибуном (73 г.), еще через пять — квестором (68 г.), затем, через три года, — эдилом (65 г.), а в 62-ом году — претором. Через два года Цезарь отправляется наместником в провинцию Дальняя Испания, где начинает строить свою личную властную вертикаль, заключая союз с Помпеем и Марком Крассом, тот знаменитый Первый Триумвират. И наконец, по достижении Цезарем 41-летнего возраста — избирается консулом. И вот тут-то начинается большая игра.

Опытному человеку, пусть и незнакомому с историей Рима вообще, достаточно просто взглянуть на подобную реактивную скачку к вершинам государственной власти чтоб понять: все действия рассматриваемого индивида были подчинены исключительно цели достижения этой власти. Риму никто не угрожал, поэтому на роль спасителя кандидаты не требовались. Перед Цезарем — выходцем из патрицианского дома Юлиев (т. е. потомков первых римлян), прошла вся серия узурпаторов и наверно где-то в ранней юности он лично увидел как это великолепно — иметь абсолютную власть. Абсолютная власть наверное была единственным действительным убеждением Цезаря, ибо в его последующих политических концепциях мы не видим ничего оригинального. Второе что усвоил Цезарь и что, собственно, было яснее ясного, — все без исключения важные дела в Риме можно делать только опираясь на армию. Так победили Марий и Сулла. Так победит и он, Юлий Цезарь. А пока, сдав в 58 году консульские полномочия, он отправляется наместником в Галлию, которую для начала предстояло завоевать. Он ее завоевывает, потихоньку увеличивая численность легионов с двух до десяти. Именно эти легионы станут ударной силой в его программе узурпации власти.

6.

Америке, с того дня как она окончательно освободилась от влияния английского империализма, тоже никто не угрожал. Она как и Рим не нуждалась в ни в каком «спасителе». Мы уже говорили о предопределении протестантского буржуа, искренне убежденного что он может стать всем сугубо вследствие успеха своих коммерческих операций. Америка стала страной высшего воплощения этого протестантского идеала, причем серьезность намерений была очевидна чуть ли не с момента принятия Конституции 1776 года. Америка развивалась очень и очень быстро. Так не развивался никто и никогда. Триумф второго поколения! Но известно: именно оно подвержена наибольшим искушениям, ибо желает осуществить неосуществимое (в американском варианте — некую смесь республиканского Рима и библейского Израиля). Известно и то что быстрый рост клеток в организме часто приводит к их раковому перерождению. Америка уже в ХХ веке переродилась в раковую опухоль пожирая 40 % всех ресурсов планеты Земля, но еще в середине девятнадцатого века никто не задумывался ни о чем подобном. Показательно, что тех кого можно отнести к сатанистам, массово начинают появляться именно тогда — на пике второго поколения. В Европе как раз тогда во всю разгулялась инквизиция. В христианском понимании Сатана — субъект восставший против Бога. Нет, его за это не уничтожили, но все таки он отступил. Основатель протестантизма Мартин Лютер восстал против римского папы, бывшего в его представлении настоящим Сатаной, ему удалось отбить часть «клира», но все же протестантам после тридцатилетней войны пришлось потесниться. Гитлер, оценивая деяния Лютера, которого он обожал, тем не менее не понял как этот "величайший из немцев" стал виновником "величайшей немецкой катастрофы". Но «протест» — явление возможное не только в христианстве. Лютер, как и Цезарь, силу воли и интеллект, при минимуме эстетического начала. Максимум мозгов при минимуме сердца. Они ушли когда еще не было известно чем закончатся их начинания и в чем-то походили на Моисея, сорок лет реализовавшего программу перехода в Палестину, но увидевший ее только на расстоянии, да и то перед смертью. А ведь Моисей тоже был протестантом из египетских жрецов, во всяком случае именно так считал Зигмунд Фрейд посвятивший ему самую стоящую из своих работ. Поэтому и в Штатах появление своего протестанта было предопределено.