Томас Элиот - Учебник Старого Опоссума по котоведению

• Название: Учебник Старого Опоссума по котоведению
• Автор: Томас Элиот
• Издательство: «Захаров»
• Жанр: Детские стихи
• Год: 1999
• ISBN: 5-8159-0044-3

«Книга о котах» в переводе Василия Бетаки.

---

Песня джеликов

Все джеликошки к ночи началу
Выходят на крыши —
все, как одна!
Ярко сияет над джеликобалом
Джеликолепная джелилуна.

Джеликоты — чёрные с белым,
А джеликошки довольно малы.
Джелую ночь они заняты джелом:
Джеликончерты и джелибалы.

У джеликошек весёлые лица,
Джеликоты блестяще умны,
В чёрных глазах джелукаво искрится
Свет отражённой джелилуны.

Все джеликошки средних размеров —
Джеликотёнок долго растёт,
Все джеликошки танцуют умело
Джеликотанго и джелигавот.

А в ожидании ночи блистательной
Джелики дремлют, свернувшись в клубок,
Джелики моют за ушками тщательно
И начищают пальчики ног.

Все джеликошки — белые с чёрным,
А джеликотики невелики.
Джелики все — как пружинные чёртики —
И джеликатны и очень ловки.

Утром они и спокойны и милы,
После обеда — отдых дневной:
Джелики копят к вечеру силы
Для джелитанцев под джелилуной.

Все джеликотики — черные с беленьким,
Все джеликошки — напомню — малы…
Если погода не нравится джеликам,
Малость попрыгают через столы.

А если солнце весь дом заливает,
Может у джеликов отдых дневной?
Нет, это силы они сберегают
Для джелитанцев под джелилуной[1].

Голодранец и Хитролапый

Голодранец и Хитролапый —
парочка отчаян-ных ко-тов:
Паяцы, акробаты, ходят по канату,
Самые известные из площадных шутов.
Их местожительство — Виктория-Гроу —
Просто штаб-квартира подозрительных бродяг,
Знают их неплохо и в Челси и в Сохо,
На Кенсинтон-сквере и на прочих площадях.
Бремя их славы описать — нет слов!
Почти невыносимое для двух простых котов!

Если где-то вдруг распахнулось окно,
И на поле боя похож подвал,
А чердак, где сухо всегда и темно,
Непромокаемым быть перестал,
Если в спальне распахнуты шкаф и комод,
И пропало одно из Ваших пальто,
А дочь после ужина вдруг не найдёт
Свой жемчуг фальшивый —
Вы скажете ЧТО???

— Ах, снова этот ужасный кот!
То ли Голодранец, то ли Хитролапый —
Да кто же их разберёт!

Голодранец и Хитролапый
не полезут за словом в карман.
А работают оперативно
и по витринам и по частным домам.
Их местожительство — Виктория-Гроу,
Оба — лица без определённых занятий,
Они располагают к себе безуслов-
Но любят дружески с полисменом поболтать и…

Вот садится семья за воскресный обед.
Ясно, что шансов на похудение нет:
А есть мясо с картошкой и стручками…
Вдруг кухарка вбежит растерянными шажками
И скажет голосом, дрожащим от горя:
«Боюсь, что обеда не будет вскоре —
Не раньше, чем завтра: мясо пропало!
Прямо из духовки! Как не бывало!»
И всё семейство тут же начнёт:

— Ах, опять этот жуткий кот!
— Это — Голодранец! — Нет, Хитролапый!
— Да кто же их разберёт!

Голодранец и Хитролапый сработались превосходно.
Конечно, Вы скажете, «им везёт»
или «судьбе так угодно».
Но вот через дом проносится
то ли ураган, то ли шквал,
И ни один человек,
не бросающий на ветер слова,
Не скажет, Голодранец или Хитролапый
тут побывал,
Да кто бы мог подтвердить под присягой,
что кот был один, а не два?

Но когда из кладовки слышно «БАМММ!»
Или из столовой вдруг «ТА-РА-РАМММ!»
Или из библиотеки — пронзительно — «ДЗЫНЬНЬ»
(эта ваза — все знали — эпохи Минь)
Тут всё семейство хором начнёт:

Где? Кто? Который кот?
Видно, оба тут побывали!
А кто из них кто — не всё ли равно?
Разберёшься теперь едва ли!

Старый Мафусаил

Мафусаил — почтеннейший кот.
Он жизнь за жизнью живёт и живёт.
В стихах и романах прославлен он
Ещё до викторианских времён.
Этот самый Мафусаил
Девять жен, говорят, схоронил
(Я-то думаю — девяносто…)
Притом
Его многочисленное потом-
ство процветает по мере сил,
И деревня гордится своим Котом —
Вот какой он, Мафусаил!

Мафусаил сидит на стене
Дома священника, и в полусне
На солнышко щурится, вкрадчивый, древний…
А самый старый старик в деревне
Бурчит про себя: «Хм… да… он был…
Пожалуй, что я бы сказал…
Конечно, может, мои глаза…
Да нет, это всё-таки Мафусаил…»

Мафусаил сидит посреди
Главной улицы в базарный день.
Пускай быки мычат впереди,
Собакам и пастухам не лень
Переулками гнать овец и быков,
Кто-то вешает знак «Проезд воспрещён»,
Десятки машин и грузовиков
К обочинам жмутся: ведь это — он!
Мафусаил!
Пусть себе отдыхает,
Или, посиживая, размышляет
О мировых проблемах деревни…
А тот старик, что самый древний,
Бурчит про себя: «Хмм, да… он был…
Но неужели? Я ж говорил!
Конечно, я на ухо туговат,
Но слышу — улицу запрудило
Из-за старого Мафусаила!»

Мафусаил лежит на полу
В «Золотом Зайце» после полу-
дня и спит.
А если кто-то
Предложит ещё по стопке,
Хозяйка высунется из-за стойки:
— Прошу через чёрный ход выходить:
Мафусаила нельзя будить,
А будете шуметь — позову полисмена!
И все выскальзывают непременно:
После обеда — что б ни случилось —
Нельзя беспокоить Мафусаила —
К этому все привыкли в деревне!
А тот старик, что самый древний,
Бурчит про себя: «Хм, да… он был…
Конечно, ноги слегка скрутило,
Да и шаги не так уж верны,
Но придётся тихонечко, вдоль стены,
Чтоб не тревожить Мафусаила!»

Об ужасной битве

пекинских мопсов с зубастыми гавриками[1] при участии мопсов обыкновенных, а также шпицев, и о вмешательстве в ход сражения кота Буянуса

Пекинец и гаврик — вам скажет любой —
Враждуют отчаянно между собой,
Грызутся всегда и везде без пощады,
А мопсы и шпицы — наоборот:
Они, как считается, мирный народ,
Но в драку ввязаться, по-моему, рады
И вот на весь парк: «Гав-гав, гав-гав!»
Подите поймите, кто прав, кто не прав!

Так вот, расскажу вам о жутком деле:
Всё было спокойно почти что неделю;
Для гаврика — просто немыслимый срок!
Бульдог-полицейский с поста отлучился.
Не знаю, куда он и впрямь потащился,
Но мне говорили, что на уголок,
В «Корону», согреться стаканчиком джина.
Ну, в общем, на улице было пустынно,
Тут гаврик пекинца и встреть за углом!
И каждый, уверенный в праве своём,
Хоть первым ни тот, ни другой не напал,
Рычал и храбрился и землю копал,
И начали оба: «Гав-гав, Гав-гав!»
Подите поймите, кто прав, кто не прав!

Пекинец, простите, он пёс не британский,
Он, всё же китаец, он — зверь бусурманский!
И вот, все пекинцы, ту ссору услышав,
К дверям и окошкам — поближе, поближе —
Сопя, разразились рычанием бранным
На диком, сердитом, совсем иностранном!
А гаврик — любитель и шума и драк —
Потомок скандальных йоркширских дворняг,
К тому ж у него есть двоюродный брат —
Шотландский терьер — бесшабашный солдат!
И вот заиграла волынка куплеты:
«За Твидом, за Твидом синеют береты!»[2]
И строясь в ряды, щелкозубы, кусаки
Готовятся к драке, готовятся к драке.
От битвы стоять в стороне не годится —
Из окон, с балконов и мопсы и шпицы
Торопятся к ссоре присоединиться:
«ГАВ-ГАВ! ГАВ-ГАВ!
ГАВ-ГАВ, ГАВ-ГАВВВВ!!!»
Подите поймите, кто прав, кто не прав!

Ну, в общем, героев нашлось тут немало.
На улицах — пробки, метро задрожало,
На Гросвенор-стрит зашатались колонны,
Соседи хватаются за телефоны,
Какая-то дама пожарных позвала…
И вдруг
             из квартирки из полуподвала
Ну кто бы Вы думали?
Высунул морду
Буян! Кот Буянус! Он грозно и гордо
Зевнул! А язык — ярче факела красного,
Сверкнули две молнии разом из глаз его.
Он медленно выглянул через решётку,
А хвост он держал как посудную щётку!
Прыжок — и герои всей этой истории
Как кролики прыснули в разные стороны!

Бульдог-полицейский вернулся на пост —
Но только мелькнул за углом чей-то хвост…

Мистер Мистофелис