Макс Фрай - Русские инородные сказки - 4

• Название: Русские инородные сказки - 4
• Автор: Макс Фрай
• Издательство: Амфора
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2006
• ISBN: 5-367-00104-1

Мы вдохнули и выдохнули, насочиняли и нашептали друг дружке на ушко еще множество прекрасных и ужасных историй, так что их хватило на новую книжку, четвертую по счету.

---

Ли Юй был похож на сороку, Тётушка Бу напоминала медведя, Вэй Ван казался лисом в человечьем облике, а о Фу Билу говорили, что он пёс, а не человек. Студент У, услышав об этом, спросил Сы Манченя: «Если есть люди, которые так похожи на животных, возможно, имеются и животные, которые внешним видом или повадкой напоминают людей?» «Конечно, такие животные есть, — ответил Сы Манчень, — прошлой осенью я видел енота, который так похож на человека, что в одной деревне ему дали надел, поселили в доме, и даже собирались женить на дочери старшего чиновника при местном ване — известной в округе красавице» «Что же помешало им это сделать?» — спросил Студент У. «Увидев невесту, енот сделался так печален, что люди пожалели его и отпустили восвояси».

* * *

Один даос прославился тем, что мог при помощи особого заклинания превратить змею в рыбу. Для приготовления этого заклинания нужно было пять дней поститься, ещё пять дней провести в уединении, питаясь лишь тем, что растёт на расстоянии вытянутой руки, и следующие пять дней не принимать никакой пищи, используя для поддержания сил пневму ци. По истечению этого срока необходимо было круглые сутки не спать, чтобы не прерывать процесс приготовления заклинания. Лишь тогда можно было приступать к превращению.

Когда даоса спросили, зачем тратить столько усилий для совершения бесполезного дела, он ответил: "Змеи обожествляют рыб, и каждая из них от рождения до самой смерти мечтает стать рыбой. Я же всегда хотел стать тем, кто воплощает чужие мечты".

* * *

В те благовещие времена, когда фениксы гнездились во дворах, а чудесные единороги захаживали в селения, люди при рождении не отделялись от матери, но оставались связаны с ней пуповиной. Пуповину носили в особом мешочке, который называли ли-ши — "торжественный мешочек" и разрывали лишь в смертный час. На улицах можно было видеть семейства по двадцати пяти, а то и сорока душ, связанных крепко-накрепко. Родственники не говорили промеж собой, ибо мысли их проникали телесным образом, и стоило одному подумать, как остальные отвечали взаимно. Никогда не бранились, вражды не знали, смерть принимали благодушно, и не было розни — ни в помыслах, ни в делах. Дни длились в счастии и согласии, и дней не считали.

Из цикла «Сказки и истории»

Молоток сказал рукоятке:

— Матушка, держите меня нежно, я всё время слетаю…

— Я бы рада, — ответила рукоятка, — но пальцы — до того неловкие, просто чёрт знает что такое…

Тогда молоток попросил пальцы быть осторожнее, и пальцы ответили:

— За всё в ответе ладонь.

— Я тут ни при чём, — возмутилась ладонь, — всё дело в плечах. Узковаты они: пейзаж портят, да и кинетика с такими плечами, извините, ни в дугу.

Плечи пеняли на туловище, туловище — на ноги, скоро и до головы добрались.

— Ладно, — сказала голова, — я сама долго не могла понять в чём тут дело, но вот как раз недавно всё стало ясно. Во всём виноват Бог.

— А он есть? — спросил молоток.

— Не без того, — мрачно ответила голова. — Вот если бы его не было, где бы мы были?

Молоток не убеждённый её аргументом, попросил предъявить виновника. Голова ответила:

— Ищите в районе живота. Точнее не могу сказать, сама не знаю.

— Только разговаривать вежливо, — сразу предупредил живот, — а то обидится и уйдёт, такое уже случалось.

— Да ведь он спит! — возмутился молоток.

— Разбудите, разбудите его! — закричали все.

— Митрич!

— А?

— Хуй на! Уснул что ли? Давай, прибивай!

— Чего?

— Вот мудило! Заколачивай, говорю!

— Ааааа… Щас…

— Сколько раз обещал: на работе — ни капли. Уволю, нах…

— Не, я всё…

— Ну смотри… ещё раз увижу…

ПО НАПРАВЛЕНИЮ К ХАРМСУ (и обратно)

1. Один человек скоропостижно скончался, да так неудачно, что супруга, бывшая при этом, сошла с ума и её пришлось срочно изолировать от общества. Детей отдали в приют, они получили скверное воспитание, пошли по кривой дорожке и вскоре оказались в тюрьме. Впечатлительная дама, узнав об этом, умерла на месте от разрыва сердца. Портной, исполнив большой заказ, неоплаченный по причине внезапной смерти заказчика, разорился и неделю спустя повесился. Кошка сдохла от голода.

2. В дополнению к вышесказанному мы вынуждены сообщить, что по истечению сорокодневного срока покойный оказался в раю, а жена его совершенно излечилась, пересмотрела взгляды на жизнь и вышла замуж за управляющего магазином канцелярских товаров. Дети, узнав почём фунт лиха, раскаялись, вернулись к честному образу мыслей. Сердобольная дама была допущена в ангелы третьей степени. Портного заживо извлекли из петли, а кошка всё одно доживала последние дни и вот-вот должна была умереть от старости.

ФРАНЦУЗСКОЕ КИНО

История коллекционера частных разговоров, который вечно носит при себе диктофон и дюжину хитрых микрофонов для дальнобойного подслушивания. Занимается он этим исключительно ради удовольствия, хотя время от времени берётся выполнить дорогие (и сложные, надо полагать) заказы, которые обеспечивают ему безбедное существование.

Некий гражданин предлагает за соответствующее вознаграждение записать на плёнку разговоры одинокой старой девы, живущей в дешёвом квартале. Задача выглядит настолько простой, что коллекционеру совестно брать с заказчика обычный тариф (впрочем, он не из тех, кого заботят подобные вещи). В первые несколько дней (недель) ничего не происходит: заурядный распорядок дня среднеобеспеченной женщины за сорок — по утрам слушает радио, жарит яишницу, перекидывается шуткой с молочником, напевает в ванной, шуршит бумагой в туалете, смотрит сериал о похождениях мед. персонала реанимационного отделения провинциальной больницы, после обеда спит, ведёт долгие бессодержательные беседы по телефону, изредка выходит в кафе, где встречается с подругами, по вечерам смотрит телевизор, молится перед сном. Ночью спит.

Прослушивая одну за другой эти плёнки, коллекционер всё чаще задумывается о причине интереса заказчика. Он знает цену деньгам. Никто не станет платить за тот мусор, который он раз в неделю с несколько смущённым видом передаёт клиенту из рук в руки. Клиент, впрочем, выглядит вполне удовлетворённым результатами и через некоторое время объявляет, что цель его достигнута. Сполна рассчитывается и исчезает в неизвестном направлении.

Проходят годы, десятилетия. Коллекционер помнит о давешнем странном задании, но память эта всё более напоминает выцветший коврик: внимательно разглядывая поверхность, можно угадать каким был когда-то тот или иной цвет, но убедиться воочию не дано никому. Однажды ему попадается газетный некролог со знакомой фамилией, напечатанной жирным шрифтом. Коллекционер отправляется на похороны. На кладбище помимо священника, могильщиков и двух-трёх старух из числа, вероятно, тех самых подруг, с которыми она проводила часы в дешёвых кафе, коллекционер встречает загадочного господина, бывшего когда-то его заказчиком. Они раскланиваются. Коллекционер приглашает выпить по рюмочке. Тот соглашается, (похоже — всего лишь из вежливости). Их разговор довольно быстро соскальзывает на привычки и мелкие бытовые детали из жизни покойной. Они смеются, вспоминая какие-то комические моменты, обсуждают поведение персонажей сериалов, которые она смотрела, сплетничают о повадках её подруг и знакомых.

И вот, после третьей или четвёртой рюмки коллекционер внезапно говорит: «И всё же я не понимаю — зачем вам всё это понадобилось?..» Лицо собеседника каменеет. Коллекционер безуспешно пытается преодолеть последствия оплошности, но все его попытки заводят в тупик: разговор угасает. Собеседник поспешно прощается и выходит вон.

Минуту-другую коллекционер проводит в одиночестве, пытаясь выбросить из головы эту нелепую историю, не имеющую к нему, в общем, никакого отношения, затем выскакивает на улицу и наблюдает отъезд недавнего собеседника. Нашему герою удаётся проследить его путь до квартиры (любителям детективных историй, разумеется, ничего не стоит представить себе эту сцену во всех подробностях) подняться (скажем, по пожарной лестнице) к окнам и установить несколько микрофонов с дистанционным управлением.

Эту ночь он проводит под окнами, слушая и записывая на плёнку всё, что происходит в комнатах.

Сперва раздаётся голос мужчины, который узнать нетрудно, ведь расстались они всего каких-то пол часа назад. Мужчина жалуется на усталость, у него был нелёгкий день: «Не хочешь ли выпить, дорогая? Я уже принял пару рюмашек, но с удовольствием посижу с тобой, если…» В ответ раздаётся междометие, нечто среднее между «хм» и «угу», заставившее коллекционера насторожиться. У него абсолютная память на голоса, он знает, что слышал это «хм» или «угу», он даже знает уже когда и при каких обстоятельствах, но всё ещё не может поверить. В комнате включают телевизор, коллекционер узнаёт музыкальную заставку древнего телесериала из жизни врачей, медицинских сестёр и пациентов. Женский голос тихонько (словно бы про себя) произносит: «Вот и не упомню — выжил Пьер или нет…» Мужчина отвечает: «Его как раз должны прооперировать».