Леонид Громов - Реализм А. П. Чехова второй половины 80-х годов

• Название: Реализм А. П. Чехова второй половины 80-х годов
• Автор: Леонид Громов
• Издательство: Ростовское книжное издательство
• Жанр: Критика
• Год: 1958

Доцент Ростовского университета Л. П. Громов в книге 'Реализм А. П. Чехова второй половины 80-х годов', исследуя произведения и письма Чехова 1886-1889 годов, приходит к выводу, что вторая половина 80-х годов - важный этап в творческой биографии писателя. Это период становления зрелого художника и мыслителя, период страстных идейных, философских, эстетических исканий, период глубоких раздумий о социальных контрастах жизни, о Родине, о народе, о смысле человеческой жизни. Это новый период в творческой деятельности писателя, когда Чехов создавал ряд глубоких по идейному, философскому содержанию и по художественному мастерству произведений, среди которых находятся такие шедевры, как 'Степь' и 'Скучная история'.

---

Применяя злободневные экономические термины для характеристики литературных явлений, Чехов косвенно выражал критическое отношение к народнической теории, тем самым своеобразно солидаризируясь с критиками утопичности народнических идеалов.

У Чехова сложились разнообразные связи с членами "артели". В личных и творческих отношениях с писателями-восьмидесятниками Чехов выступал в роли дружественного "мецената", квалифицированного консультанта и редактора, доброжелательного литературного критика, часто преувеличивавшего достоинства их произведений.

По существу Чехов был прав, когда он з шутливой форме говорил в письме к А. Суворину (от 10 октября 1888 г.) о своих заслугах в качестве "мецената" молодых писателей: "Газетные беллетристы второго и третьего сорта должны воздвигнуть мне памятник или по крайней мере поднести серебряный портсигар: я проложил для них дорогу в толстые журналы, к лаврам и сердцам порядочных людей"(Т. 14, стр. 183).

Чехов не только "протежировал" молодым беллетристам, - он и редактировал многие их произведения. Редакторские правки сопровождались такими комментариями Чехова, которые помогали начинающим авторам понимать специфику сложного литературного искусства. Эти авторы могли бы повторить слова А. Лазарева-Грузинского с Чехове как. литературном консультанте: "Он открывал мне тайны писательства, до которых без его помощи мне пришлось брести ощупью весьма продолжительный срок" 2Сб. "Чехов в воспоминаниях современников". 1954, стр. 121..

* * *

В письмах Чехова находим много важных суждений о беллетристике 80-х годов и о произведениях отдельных членов "артели". Чеховские оценки находятся в полном соответствии с эстетическими воззрениями писателя, сложившимися во второй половине 80-х годов. В высказываниях Чехова заключены не только интересные субъективные нотки, личные вкусы и пристрастия писателя, но и ценный объективный материал, характеризующий литературное движение 80-х годов.

Не раз Чехов останавливался в своих письмах на общей оценке современной литературы и, в частности, деятельности "артели" восьмидесятников. Чехов противопоставлял старых мастеров молодой "артели". Д. Григоровичу Чехов высказал такое мнение: "У людей Вашего поколения, кроме таланта, есть эрудиция, школа, фосфор и железо, а у современных талантов нет ничего подобного, и откровенно говоря надо радоваться, что они не трогают серьезных вопросов" (т. 14, стр. 15).

Чехов пользуется химическими терминами "фосфор" и "железо" для характеристики литературных явлений. И о себе Чехов довольночасто говорит, что он потратил "много фосфора" на создание того или другого произведения (Аналогичное сопоставление писателей-классиков с молодыми беллетристами находим у В. Короленко, в его дневнике 1887 г.: "Теперь, когда я читаю могучие создания наших корифеев, я чувствую, что ни мне и никому еще из нашего поколения не подняться до этой высоты..." ("Русские писатели о литературном труде". Т. 3. 1955, стр. 626). ). Какое же содержание вкладывал Чехов в эти химические термины? Думается, что "фосфор" у Чехова обозначал творческие усилия таланта при создании произведений, а "железо" - это высокое качество созданных творений, определяющее их прочность, "вечность". Не отрицая талантливости отдельных членов "артели" и наличия в их творчестве "фосфора", Чехов вместе с тем не видел в их деятельности "железа" - то есть высокого, вечного искусства.

Не выделяя себя из "артели", Чехов говорил Леонтьеву-Щеглову: "В наших талантах много фосфора, но нет железа. Мы, пожалуй, красивые птицы и поем хорошо, но мы не орлы" (т. 14, стр. 21). В этой образной характеристике творческой деятельности "артели" представляет интерес сопоставление "красивых птиц" и "орлов". Орлы - это мощные птицы, высоко летающие над просторами,- так творческая мысль больших писателей должна парить над просторами жизни, писатель должен ставить важные вопросы жизни. Только "орлам" в литературе посильны "серьезные вопросы", а в искусстве "только то прекрасно, что серьезно", - такими чеховскими словами можно выразить смысл образной оценки творчества "артели" в письме к Щеглову.

Беллетристы 80-х годов отличались друг от друга индивидуальными писательскими почерками и степенью литературной одаренности, но всех их объединяли в одну общую "артель" основные особенности мировоззрения и творческого метода. Беллетристы-восьмидесятники стояли на позициях буржуазного позитивизма, стремились только к регистрации фактов и явлений жизни без их философского осмысления. С этой позитивистской позицией связан их натуралистический метод изображения действительности.

Наиболее талантливые беллетристы "артели" в своих лучших произведениях сохраняли некоторые связи с предшествующей русской классической литературой, испытывали подчас благотворное влияние Чехова, их великого современника-реалиста, в то же время реалистические устремления "артели" деградируют, в творческой практике восьмидесятников утверждаются те особенности художественного метода, которые получили свое полное выражение в деятельности натуралистов конца XIX - начала XX веков. (Чирикова, Муйжеля, Тимковекого и др.), а Ясинский и Бибиков положили начало декадентской беллетристике XX века.

Беллетристы-восьмидесятники утратили основное качество реалистической литературы - искусство обобщения существенных сторон развивающейся жизни, они стали копировать жизнь так, как она есть, без попытки проникнуть в ее сущность. Писатели "артели" не создали ни одного художественно-типического образа, ни одного яркого положительного героя - их героем стал "не герой", "средний" человек, мещанин, обыватель.

Утратили беллетристы-восьмидесятники и другие свойства великой литературы критического реализма - показа

острых социальных противоречий, постановки больших философских вопросов. Правду искусства беллетристы-натуралисты видели в изображении повседневного, обыденного течения жизни. Натуралистическое бытописательство привело к измельчанию литературного искусства, а поверхностное, одностороннее изображение действительности обедняло представление о мире и о людях.

"Артели" восьмидесятников противостоял со своим демократическим миросозерцанием и реалистическим методом их великий современник Чехов.

Но мы не должны полностью зачеркнуть все литературное наследие беллетристов "артели". Нельзя забывать, что в творчестве лучших беллетристов - Щеглова, Бежецкого, Потапенко - имеются правдивые картины русской жизни 80-х годов, встречаются серьезные обличительные нотки, проявляются подчас демократические симпатии. Эти ценные стороны творческой деятельности беллетристов-восьмидесятников сыграли небольшую, но положительную роль в развитии русской литературы.

* * *

Чехов писал Суворину 3 апреля 1888 г.: "Из писателей последнего времени для меня имеют цену только Гаршин, Короленко, Щеглов и Маслов. Все это очень хорошие и не узкие люди" 1 Т. 14, стр. 70.'.

Чехов очень высоко ценил Гаршина как человека и писателя. Антон Павлович с сожалением говорил о том, что ему не удалось лично познакомиться с Гаршиным; только один раз пришлось говорить с Гаршиным, да и то мельком.

"Два раза был я у Гаршина и в оба раза не застал. Видал только одну лестницу", - писал Чехов Плещееву после смерти Гаршина. О лестнице и связанном с нею тяжелом переживании Чехов сообщил и Суворину: "Интересно, что за неделю до смерти он знал, что бросится в в пролет лестницы и готовился к этому концу. Невыносимая жизнь! А лестница ужасная. Я ее видел: темная, грязная..."

Когда писатели решили издать сборник, посвященный памяти Гаршина, и предложили Чехову принять участие, он охотно согласился. В письме к Плещееву он объяснил, почему считает необходимым выступить в сборнике: "Во-первых, таких людей, как покойный Гаршин, я люблю всей душой и считаю своим долгом публично расписываться в симпатии к ним; во-вторых, .Гаршин в последние дни своей жизни много занимался моей особой, чего я забыть не могу; в-третьих, отказаться от участия в сборнике значит поступить не по-товарищески, сиречь по-свински"(Т. 14, стр. 168).

Чехов, говоря здесь с чувством большой признательности о доброжелательном отношении к нему Гаршина, имел в виду не только приятные эмоции автора, которого похвалил сведущий и проницательный читатель. Слова Чехова говорят о большем. Они намекают на ту борьбу Гаршина за правильное понимание Чехова-писателя, которую пришлось вести Всеволоду Михайловичу с многими современниками даже из культурных слоев общества. Об этом очень хорошо рассказал И. Е. Репин в своих воспоминаниях о Гаршине: "... у какого-то художника мы частенько встречались! со Всеволодом Михайловичем. Там он читал нам вслух только что появившуюся тогда, я сказал бы, "сюиту" Чехова "Степь". Чехов был еще совсем неизвестное, новое явление в литературе. Большинство слушателей - и я в том числе - нападали на Чехова и на его новую тогда манеру писать "бессюжетные" и "бессодержательные" веши... Тогда еще тургеневскими канонами жили наши литераторы.