Нестор Махно - Воспоминания

• Название: Воспоминания
• Автор: Нестор Махно
• Жанр: Биографии и Мемуары

Фигура анархиста Нестора Махно (1889–1934) противоречива и неоднозначна. Батрак, рабочий, арестованный и сосланный за участие в революции 1905 года, организатор «Революционной повстанческой партии Украины», воевавшей и против войск Деникина и Врангеля, политик, на совести которого немало жестоких дел, человек мятущийся, многого так и не понявший, таким предстает Махно в своих воспоминаниях.

Книга представляет интерес для широких кругов читателей.

---

Опрашивая офицеров, мы выяснили, что они – помещики. Один из них поручик Мурковский. Он еще весной организовывал на свои средства отряды помощи немецко-австрийской оккупации Украины, а теперь руководил конным отрядом Александровской государственной стражи.

Мы в свою очередь назвались карательным отрядом по борьбе с революционерами. Я и мои товарищи отрекомендовались. Я сказал, что прислан из Киева по распоряжению самого гетмана в этот бунтарский Александровский уезд, чтобы навести в нем расшатанные революцией порядки.

Далее начальник разоруженного отряда объяснил мне, где он со своим отрядом был и куда направляется. Направлялся он в имение своего отца погулять день-два, поохотиться за дичью и за крамольниками в ближайших от имения деревушках. Рассказал он мне и о том, в каких деревнях и хуторах впереди моего пути стоят немецко-австрийские войска; где, какого количества и рода оружия и в каком направлении передвигаются из деревни в деревню карательные отряды. И вообще начальник этот настолько разболтался передо мной о доблести своей и карательных отрядов в борьбе с бунтующим революционным крестьянством Запорожья, что не заметил нервно вздрагивавших при выслушивании его моих глаз, губ и вообще мускулов лица. Под конец разговора, начальник сказал мне:

– Может быть, угодно вам будет пожаловать с нами в наше имение? Поужинаем и поохотимся на диких уток на пруду. А завтра, если вас ожидает спешное дело, сыметесь в путь.

Я зло рассмеялся и ответил ему:

– Вы, господин поручик, меня не понимаете. Я задался целью борьбы с негодяем-гетманом и с его опорой – всей контрреволюционной сволочью, с немецко-австрийским юнкерством во главе. Вы, по-видимому, не узнали меня? Я – революционер Махно. Фамилия вам, кажется, достаточно известная, не правда ли? Я со своим отрядом несу смерть всем палачам и убийцам свободы и жизни трудового народа Украины и революции, через которую трудовой народ завоевывал себе свободу, а палачи ее казнят…

Начальник бросился на колени, делая попытку схватить меня за ноги, чтобы поцеловать. Его подчиненные тоже упали на колени.

Но когда я сделал три-четыре шага назад от него, он начал сперва рвать на себе волосы, а затем, придя в себя, предлагать мне подъехать с ним в имение, и он даст мне сколько я захочу денег.

Из рядов его подчиненных тоже посыпались предложения подобного же характера. А шурин начальника, тоже офицер (или, во всяком случае, носил офицерские погоны) прямо заявил мне:

– Сколько вы, господин революционер Махно, захотите денег, я и мои родственники вам не дадут, но двадцать тысяч рублей я вам обещаю.

Мои хлопцы, держа перед каждым из этих жалких людишек винтовки наизготовку, не выдержали. Они расхохотались над их предложениями денежного подкупа и закричали мне:

– Вы думаете этих негодяев пощадить?

– Конечно, убивать их нельзя, – сказал я друзьям. – У нас нет данных об их зверских действиях в борьбе с революцией, против тружеников. Повяжите их и быстро отвезите в сторону от дороги саженей на сто – сто пятьдесят и бросьте их там где-нибудь в ложбинке. Ночью их никто не развяжет, а могут их развязать только наутро пастухи или кто-либо из проезжих по полю крестьян. За это время мы будем совсем в других районах, за Днепром. (Слово «Днепр» я упомянул умышленно, для отвода глаз. В действительности мы держали путь на Гуляйполе.)

Но разоруженные наемные слуги гетманщины в это время кинулись убегать во все стороны. Мы бросили лошадей и подводы и все, как один, бросились за ними вдогонку. Кого легко настигали, тех хватали и сводили к подводам, а кого трудно было поймать, тех пристреливали.

Офицеров и нескольких рядовых вартовых мы поймали. Мои хлопцы снова закричали мне:

– Вы и теперь еще будете нянчиться с ними?

– Нет, видно, это верные слуги негодяя-гетмана и немецко-австрийского юнкерства, – ответил я своим на их возмущенный крик. И тут же добавил:– Сегодня они пытались подкупить меня, завтра попытаются подкупить других и, быть может, наскочат на слабых и подкупят. Нет, нет, пощады им никакой! Отпускать тех, кто служит за деньги палачам революции и помогает им уничтожать нас, тружеников, мы не можем, тем более после этой их попытки убежать от того, чтобы не быть связанными и молча пролежать известное время где-либо в поле, пока мы, не просившие их встречаться с нами, уедем дальше…

Я даже не успел сформулировать свое конкретное решение, как поступить с этой частью отряда. Мне пришлось лишь смотреть, как она выстраивалась бойцами на расстрел, и добавить ко всему сказанному:

– Не возитесь же долго!

И остаток этого отряда был расстрелян…

* * *

Теперь мы сели на лошадей этого же отряда, хороших и сильных лошадей, ибо они почти все были «собственностью» бывших их всадников. То был момент, когда помещики и кулаки, идя в гетманскую конную державную варту, приводили с собою своих коней.

И мы, зная теперь, где в деревнях и какие стоят немецко-австрийские войска и гетманские отряды, пустились далее по дорогам к Гуляйполю.

Мы отъехали пять-семь верст от места уничтожения отряда и проезжали мимо старинных барских усадеб, раскинутых по земле «пана Миргородского», когда из одной из этих усадеб выскочил нам навстречу голова Лукашевской державной варты, тоже поручик, и спросил:

– Не знаете ли вы, что за стрельба была в направлении, откуда вы едете?

Я ему ответил:

– А вы начальник варты и не знаете, что делается в вашем районе? Мы никакой стрельбы не слыхали…

Начальник варты рассвирепел и выпалил по адресу военных карательных отрядов:

– Все военные отряды получают деньги за свои объезды, но никогда ничего не знают.

Я его грубо оборвал, а затем спросил:

– А вы кому служите?

– Державi та ii головi, вельможному пановi гетьмановi Павловi Скоропадському, – последовал ответ.

– Так вот, возиться нам с вами некогда, – сказал я ему и, обратясь к товарищам, добавил:-Обезоружьте его и повесьте, как собаку, на самом высоком кресте на кладбище. Оставьте на нем все как есть, но пришпильте на груди ему записочку с девизом:

– Нужно бороться за освобождение трудящихся, а не за палачей и угнетателей…

* * *

Уничтожение отряда с помещиком Мурковским во главе, уничтожение головы Лукашевской варты – это были лишь дорожные эпизоды; но еще не действия наши против контрреволюции.

– К действиям решительным, не знающим колебания, мы только-только готовимся и начнем их из Гуляйполя и его района, – твердил я сам себе и всем друзьям-повстанцам, мчась без остановок, в ночную пору через хутора и деревушки, нередко занятые немецко-австрийскими войсками, погруженными в сон, за исключением часовых. Но при встречах с часовыми нам очень помогали в эту ночь фуражки с желтыми околышами, погоны и куцые бесхвостые лошади уничтоженного нами отряда.

23 сентября 1918 года мы вскочили в Гуляйполе. Но оказалось, оно полно немецко-австрийских войск. Нас спасло только то, что мы не перескочили мост, ведший в центр, а свернули влево и окраиной Гуляйполя проскочили его.

Оставаться в Гуляйполе было невозможно. Мы оставили в нем только одну подводу с пятью бойцами, лошади которой отказались следовать дальше. Наши бочанские (окраина Гуляйполя) крестьяне, невзирая на утро, могущее их выдать, в мгновение ока спрятали и эту нашу подводу, и людей, и лошадей. Нам, гуляйпольцам, обидно было, что именно мы не можем остановиться в это утро в Гуляйполе. И мы с бочанской стороны перескочили в Песчанскую, надеясь, что в этой самой отдаленной от центра окраине мы разместимся. Тем более что в этой части Гуляйполя имелись самые лучшие наши нелегальные квартиры. Но оказалось, что в ней идут облавы всю неделю, и не исключена возможность, что мы будем сразу же накрыты. Поэтому мы, снова выехав на дорогу, направились на деревню Марфополь, в 5–7 верстах от Гуляйполя.

Когда мы въехали в эту деревню, то солнце уже подымалось. Следовательно, прятаться в деревне было нельзя. Да и квартиры, в которых мы должны были остановиться, оказались пустыми. Хозяева и хозяйки их – крестьяне – были все переарестованы немцами и сидели в Гуляйполе под строжайшей охраной как укрыватели «опасного, но неуловимого Махно и его ближайших товарищей».

Это обстоятельство заставило нас направиться в поле в поисках удобной балки, где можно было бы скрытно от прохожих и проезжих людей остановиться, попасти лошадей и самим отдохнуть.

Как только мы выскочили за деревню, в поле, мы сейчас же свернули в сторону одной из больших и длинных балок: в так называемую Хундаеву балку. Здесь мы остановились. Обставили место расположения пулеметами при одном дежурном пулеметчике, расседлали лошадей, а других распрягли и пустили пастись. А сами легли, чтобы приуснуть.

Но недолго нам пришлось отдыхать. На нас наткнулись пастухи, к которым в час обеда съезжаются многие из Гуляйполя доить коров. Естественно, увидев нас, пастухи начнут рассказывать об этом съезжавшимся к ним. Нервы и без того натянуты, а тут еще черти несут пастухов…