Николай Суханов - Записки о революции

• Название: Записки о революции
• Автор: Николай Суханов
• Жанр: История

Несмотря на субъективность, обусловленную политическими взглядами автора, стоявшего на меньшевистских позициях, «Записки о революции» Н.Н.Суханова давно признаны ценным источником по истории революционного движения в Петрограде в 1917 году.

Мемуары помимо описания масштабных событий содержат малоизвестные факты о закулисных сторонах деятельности мелкобуржуазных партий, остроумные характеристики политических деятелей, любопытные наблюдения о быте, нравах психологии людей того времени.

Издание рассчитано на всех, кто интересуется историей России.

---

Его, по-видимому, начинает сам Мартов, когда получает слово среди бесконечной серии внеочередных заявлений.

– Сведения, которые здесь поступают… – начинает он.

Но собрание, которое час назад единогласно приняло его предложение, теперь уже раздражено против всякого вида «соглашателей». Мартова прерывают:

– Какие сведения? Что вы нас пугаете? Как вам не стыдно!.. Мартов довольно подробно развивает мотивы своего предложения. А затем вносит резолюцию: съезд должен принять постановление о необходимости мирного разрешения кризиса путем образования общедемократического правительства и избрать делегацию для переговоров со всеми социалистическими партиями…

С ответом Мартову выступает Троцкий, который стоит рядом с ним в толпе, переполняющей эстраду. У Троцкого в руках готовая резолюция. Сейчас, после исхода правых, его позиция настолько же прочна, насколько слаба позиция Мартова.

– Восстание народных масс, – чеканит Троцкий, – не нуждается в оправдании. То, что произошло, это восстание, а не заговор. Мы закаляли революционную энергию петербургских рабочих и солдат. Мы открыто ковали волю масс на восстание, а не на заговор… Народные массы шли под нашим знаменем, и наше восстание победило. И теперь нам предлагают: откажитесь от своей победы, идите на уступки, заключите соглашение. С кем? Я спрашиваю: с кем мы должны заключить соглашение? С теми жалкими кучками, которые ушли отсюда или которые делают это предложение. Но ведь мы видели их целиком. Больше за ними нет никого в России. С ними должны заключить соглашение как равноправные стороны миллионы рабочих и крестьян, представленных на этом съезде, которых они не первый и не в последний раз готовы променять на милость буржуазии. Нет, тут соглашение не годится. Тем, кто отсюда ушел и кто выступает с предложениями, мы должны сказать: вы – жалкие единицы, вы – банкроты, ваша роль сыграна и отправляйтесь туда, где вам отныне надлежит быть: в сорную корзину истории…

– Тогда мы уходим! – крикнул с трибуны Мартов среди бурных рукоплесканий по адресу Троцкого.

Нет, позвольте, товарищ Мартов!.. Речь Троцкого, конечно, была ярким и недвусмысленным ответом. Но гнев на противника и состояние аффекта Мартова еще не обязывают фракцию к решающему и роковому акту… Мартов в гневе и аффекте стал пробираться к выходу с эстрады. А я стал в экстренном порядке созывать на совещание свою фракцию, рассеянную по всему залу.

В это время Троцкий читает резкую резолюцию против «соглашателей» и против их «жалкой и преступной попытки сорвать Всероссийский съезд»; «это не ослабляет, а усиливает Советы, очищая их от примесей контрреволюции»…

Мы собрались в комнате меньшевиков. А в Большом зале продолжались ненужные внеочередные заявления. Усталость, нервность и беспорядок все возрастали. При выходе мы слышали заявление от имени большевистской фракции городской думы:

– Думская фракция большевиков явилась сюда, чтобы победить или умереть вместе со Всероссийским советским съездом.

Зал рукоплескал. Но ему начинало надоедать все это… Было около часа ночи.

В эти же часы, когда в Смольном заседали фракции и пленум съезда, бушевала буря на Невском – в городской думе. Тут происходили сцены высокого драматизма. Но, как у Шекспира, эти сцены были пересыпаны довольно комическими положениями. А что тут разыгрывалось в конечном счете, драма или оперетка, об этом судите сами.

В девятом часу открылось заседание думы. Городской голова сообщил, что через несколько минут загремят выстрелы и под развалинами Зимнего дворца будут погребены те, кого народ послал защищать интересы и честь России. Бросил ли их Петербург в лице своего законного и полномочного представительства? Откажется ли он прийти на помощь своим собственным избранникам?

Однако большевики сообщают, что беспокоиться не о чем: правительство уже сдалось. Начальник же милиции докладывает, что пальба только что началась… Городской голова удалился для наведения точных справок. А в заседании одна за другой произносились патетические речи; среди героического энтузиазма гласные обличали, протестовали, молили, грозили, призывали, проклинали.

Вернулся городской голова. Он говорил по телефону с самими министрами: они не сдались и не думают сдаваться. Наоборот, ждут помощи…

Теперь надо оказать помощь. Но только сначала среди шума и истерических возгласов надо излить негодование на большевистских лжецов, давших неверные сведения. Кстати, можно и вновь, хоть немного, попротестовать и пообличать… Но что же можно сделать? Решили сейчас же послать три депутации: на «Аврору», в Смольный и в Зимний. По три человека сейчас же были избраны и разъехались в разные стороны. А заседание было пока прервано.

Городской голова (это мы знаем со слов Рязанова) поехал в Смольный. Остальным путь был не так далек… К одиннадцати часам возвращается первая депутация. Заседание возобновляется, чтобы ее выслушать. Делегации не удалось попасть на «Аврору». По дороге ее задержал патруль Военно-революционного комитета и во избежание «агитации» решительно отказался пропустить гласных дальше. Депутация тогда вернулась. Но она не была арестована. Что ее заставило объясняться по дороге с патрулем, как узнал патруль о ее намерениях и почему, миновав патруль, она не достигла своей цели – все это осталось невыясненным.

Но эта неудача, во всяком случае, сильно подействовала на некоторых гласных. Поднялась буря протестов против действий Военно-революционного комитета в лице его патруля… Тут мой старый приятель и противник, правый эсер Наум Быховский выступил с радикальным проектом.

– Дума не может остаться безучастной, когда достойные борцы за народ, покинутые в Зимнем дворце, готовятся к смерти. Вся дума полностью должна сейчас же отправиться в Зимний дворец, чтобы умереть там вместе со своими избранниками!..

В собрании энтузиазм достигает высшей точки. Зал встает и приветствует этот проект бурными рукоплесканиями… Масла в огонь подливает оказавшийся налицо министр Прокопович; со слезами в голосе он выражает свою горечь по поводу того, что он не разделил участь своих товарищей; в час, когда они умирают, надо забыть партийные счеты, надо всем пойти защищать их либо умереть с ними.

Кадеты заявляют, что они вместе с другими идут умирать к Зимнему. Городской голова Брянска и гласный саратовской думы просят взять их с собой: они хотят умереть вместе с Временным правительством. О том же просят представитель крестьянского ЦИК, представитель думских журналистов и другие лица. Все эти заявления встречаются овациями.

Большевистская фракция пытается просить думу не выходить на улицу; лучше по телефону убедить министров не доводить дело до кровопролития, а они, большевики, о том же будут говорить со Смольным… Но это вызывает только бурю презрения. Гласные твердо решили, что правительство должно умереть и дума вместе с ним… Только подождите: надо устроить поименное голосование. Сейчас выяснится с полной наглядностью, кто не желает умереть с правительством!

В ответ на вызов имен 62 человека заявили, что они идут умирать! Четырнадцать большевиков заявили, что они идут в Смольный; три меньшевика-интернационалиста заявили, что они никуда не идут и остаются в думе. Министрам позвонили в Зимний: к ним идет дума во главе с Прокоповичем; опознайте друзей по двум фонарям, которые понесет Прокопович, и пропустите думу во дворец… Гласные в героическом настроении всей толпой двинулись на улицу. Но в вестибюле они встретили свою вторую депутацию, ездившую в Зимний. Ей не удалось подойти ко дворцу. На Дворцовой площади их обстреляли защитники Зимнего. Но теперь предупредили по телефону. Теперь из дворца стрелять по ним не станут. Да наконец, раздаются голоса гласных, если не удастся подойти к Зимнему, то можно стать перед орудиями, стреляющими в Зимний, и можно сказать: стреляйте через нас во Временное правительство… Решили идти.

Но тут сообщили, что весь крестьянский ЦИК идет в думу. Тогда решили подождать, а кстати, ведь надо же оставить завещание. Избрали «организационный комитет» для руководства делами города. Потом стали ждать крестьянских депутатов. Наконец они явились. И во главе с Прокоповичем с двумя фонарями отцы революционной столицы вышли из думы умирать.

Большевики же из думы отправились в Смольный. Теперь мы уже не удивляемся «внеочередному заявлению» их фракции, которая сообщила: мы пришли сюда, чтобы победить или умереть вместе со Всероссийским съездом. В Смольном все были ужасно далеки от смерти. Это гласные-большевики привезли из думы.

А гласные с двумя фонарями всей толпой, вместе с крестьянским ЦИК мерно отбивали шаг по темному, довольно пустынному Невскому. В эту холодную осеннюю ночь они шли принять смерть от большевистских пуль и ядер, со своими избранниками, за свободную родину и революцию…