В. Пашинин - «Мир приключений» 1968 (№14)

• Название: «Мир приключений» 1968 (№14)
• Автор: В. Пашинин
• Издательство: Издательство: Детская литература
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1968

Сборник приключенческих и фантастических рассказов разных авторов (В. Пашинин, Кирилл Булычев, Лев Полонский и др.). Альманах № 14.

Ежегодные сборники приключенческих и научно-фантастических повестей и рассказов советских и зарубежных писателей выпускались издательством «Детская литература» с 1955 г.

---

— Куришь? — строго спросил верзила.

— Нет. На хлеб выменять хотел.

— Настоящая… — Забрав махорку, верзила положил пачки в карман галифе. — Курить вредно. Увижу — пристрелю. — Захохотал, оборвал смех. — А ты, служивый? — обратился он к солдату, сидевшему напротив Матвея.

— Из госпиталя. Домой, долечиваться. В Одессу.

— Мы ее брали. — Верзила ткнул себя в грудь револьвером. — Веселый город. Славно погуляли. Поправишься — давай к нам. Атамана Григорьева слышал?

За окном раздался крик. Матвей глянул и увидел, как сброшенный с поезда человек, кувыркаясь, летит под откос.

— Слышал, — ответил солдат.

— Не оценили комиссары наших заслуг, — усмехнувшись, проговорил верзила.

Забрав что приглянулось, бандиты перешли в соседнее купе. Сидевшая напротив убитой женщины старушка с тонкими поджатыми губами истово перекрестилась:

— Слава тебе господи! Отмучилась Оксана… — и принялась собирать с полу детскую одежонку. — Что ж с ее ребятками будет?

В разбитое окно врывался ветер. Он разогнал махорочный дым. Стали видны лица людей, бледные, осунувшиеся.

Матвей прикрыл глаза.

— Крепись, хлопец. Чтоб с такими гадами драться, сердце каленым должно быть, — тихо проговорил ему солдат. — Недолго Григорьеву гулять. Колобок… Что револьвер у бандита не выхватил — правильно. Закидали бы состав гранатами али просто порубали всех. Двух гадов убил бы, а сотни людей погибли бы им на радость.

Вагон забился на стрелках. За окном замелькали белые хаты, крытые соломой. Поезд сбавил ход. Состав, словно в туннель, вошел между двумя другими, поплыли мимо платформы с орудиями и пулеметами, пульманы с лошадьми, теплушки, набитые григорьевцами. В разбитое окно ворвался визгливый голос оратора, вопившего о самостийности атамана Григорьева, который поведет свои войска на Киев — освобождать его от большевистских комиссаров. Сотни голосов горланили то «ура», то по-петлюровски: «Слава!»

Наклонившись к солдату, Матвей проговорил:

— Что же будет?

— Эх, закурить бы!..

Бандиты, волоча за собой мешки, вышли из вагона.

— Газетка у тебя есть? — спросил Матвей. — У Григорьева, я слышал, три дивизии под командой…

— Бить придется. Только сил где взять? Деникин прет… Газетку… Махорки-то нет.

— Я пачку в карман высыпал. Ой, не ко времени это…

— Для кого как… — Молодой солдат скрутил здоровенную козью ножку, глубоко и со вкусом затянулся. — Как тебя зовут?.. Ну, а меня Найденов. Виктор. Вот что, Матвей, коли григорьевцы митингуют, значит, потом налижутся. Быть резне. Подадимся в лес.

— Мне в Елисаветград вот так надо. — Матвей провел ребром ладони по горлу. — Пешком пойду.

— Э, Матвей, да ты, видать, мало колесил! Тебя же в первом селе григорьевцы порубают. А поездов сегодня не будет.

Словно подтверждая слова Виктора, за окном послышалось:

— Освободить вагоны! Состав реквизируется! Слезай!

Пассажиры стали безропотно собирать вещи. Найденов вытащил из-под лавки сверток, подмигнул Матвею. Тот подхватил чемоданчик, и они вышли. Меж вагонов бродили уже крепко подвыпившие бандиты, чертя по пыли низко повешенными саблями. Они приставали к женщинам, вышедшим из поезда, но пока еще шутя, беззлобно.

У приземистого здания вокзала с разбитыми и простреленными окнами сидели на узлах, лежали на земле, бесцельно бродили тысячи три пассажиров. Над толпой висела серая пыль, которую пронизывало клонившееся к закату солнце.

Найденов и Матвей юркнули в проулок и направились к темнеющему невдалеке лесу. Впереди и позади них тоже шли люди, таща на себе немудреный скарб. Видать, это были опытные путешественники по страшным и кровавым дорогам гражданской войны.

— Найденов, а почему ты Григорьева «колобком» назвал?

— Такой уж у него норов, — горько усмехнулся солдат. — Ловкий. Верхним чутьем берет бывший штабс-капитан. При Центральной раде Григорьев ей «верно» служил. Учуял, что послабела — к гетману Скоропадскому метнулся. Петлюра в силу вошел — он к Петлюре. Увидел, что большевики верх берут, — он к ним. Раскаялся: мол, хочу замолить грехи. Поверили ему, не поверили — дело особое, но сила-то у него есть. И немалая. Представляю, как они погужевались, «освободив» Одессу. Освободили ее от всего, что в ней «лишнего». Как в вагоне…

Только на третьи сутки Матвей и Найденов вместе с другими беженцами вернулись в Знаменку из леса. По дороге к станции им то и дело попадались подводы, кое-как прикрытые рухлядью, из-под которой высовывались то чьи-то босые ноги, то перевешивались через грядку повозки длинные женские волосы. Хоронили жертв григорьевцев.

Сердце Матвея ныло от ненависти и ужаса.

В Елисаветграде Матвей быстро вошел в группу анархистов. Они были его старыми знакомыми.

Осенью, когда гетманская варта арестовала в Николаеве членов подпольного Одесского губкома партии, комсомолец Бойченко по заданию большевиков ездил в Елисаветград аннулировать явки. Конечно, ни тогда, ни сейчас никто из анархистов не догадывался, что шестнадцатилетний Чистюля, как его прозвали, коммунист. И в партию его приняли даже без кандидатского стажа. Существовало такое положение для тех, кто с оружием в руках защищал Советскую власть. А Матвей Бойченко в четырнадцать лет сражался вместе с рабочими Николаева на баррикадах, когда они три дня не пускали в город австро-германских оккупантов. И конечно же, никто из анархистов и подумать не мог, что тихий и скромный Чистюля, знавший, как «Отче наш», многие сочинения апостолов анархизма, — чекист. Да узнай такое, они не пристрелили бы, а растерзали Матвея.

Но проникнуть в святая святых, к секретам «легальной» организации, Бойченко все же не удавалось. А тут еще из разговоров анархистов Матвей узнал, что тайный съезд «Набата» прошел. Об этом проговорились в штаб-квартире набатовцев, у Якова Суховольского, где Матвей, подобно многим парням-анархистам, исполнял обязанности «мальчика за все»…

Машинально разжигая примус, наливая воду в чайник, Матвей лихорадочно думал, как же теперь быть… Как достать у Волина хотя бы резолюцию съезда? «Хотя бы»! Ничего себе!

А в голове вместе с ударами взволнованного сердца отдавалось: «О-поз-дал… О-поз-дал…»

Со двора послышались голоса Миши Злого, Януса, Вальки и других пареньков-анархистов, таких же «воспитанников», как он. Сначала Матвей, занятый своими мыслями, не обращал внимания на спор. Но настойчиво повторяемые слова «атаман Григорьев», «комсомольцы» заставили его прислушаться. Потом он вышел на крыльцо. Его обступили. Подскочил Миша, по кличке «Злой»:

— Ты, умная голова, скажи, кто такие григорьевцы? Матвей рассказал обо всем увиденном в пути и что ему пришлось пережить.

— Ты и вправду умная голова, Чистюля! — воскликнул порывистый Миша. — Выходит, правы комсомольцы, называя Григорьева просто бандитом!

— Насчет комсомольцев — не знаю, — осторожно заметил Бойченко…

Через день после этого разговора в квартире Суховольского собралось человек тридцать анархистов. Главный теоретик «Набата» Волин первым взял слово.

Он старательно оправдывал бунт григорьевцев, утверждая, будто советское командование обидело атамана, и в заключение заявил, что с Григорьевым необходимо как можно скорее установить связь.

«Набатовцы готовы сотрудничать и с Махно, и с Григорьевым, лишь бы те воевали против Советской власти!» — понял Матвей.

После Волина выступило трое в поддержку его предложения. Волин был признанным авторитетом для набатовцев, и казалось, собрание можно было закрывать, но тут поднялся Миша Злой.

— Как это понимать? — выкрикнул он звонким мальчишеским голосом. — С кем связь? С бандюгами? Черта лысого! Мы должны поступить иначе! Вместе с коммунистами и комсомольцами выгнать григорьевцев из города. Я первый возьму винтовку и пойду в комсомольский отряд!

Никогда Матвей не видел Мишу таким взволнованным.

Суховольский вскочил и развел руками:

— Миша! Что с тобой? Разгромили, разрушили… Ну и что? Никуда ты не пойдешь. Это же абсурд!

— Нонсенс! — Тщедушный теоретик Волин вскинул руку с воздетым указательным пальцем.

Миша усмехнулся. Матвей видел — это была злая и уверенная усмешка человека, знающего, что он делает.

— Что ж, Яков, по-твоему, бандиты могут разбить типографию, где работаю я и мой отец? Разрушить завод Бургардта, Эльворти? Там работают многие анархисты. Вот хоть Наташа, Генка, Валька. Это же наше, народное, не буржуйское! Это нам надо защищать.

— Конечно! — поддержал его Валька. — Чего говорить!

— Мы вместе с Мишей! — закричали ребята. Волин надел пенсне, откинулся на спинку стула:

— С ума посходили! Ну скажи ты им, Матвей! Скажи ты им, что они олухи царя небесного!

Матвей почувствовал — кровь отлила от лица, когда он поднялся.