Ланс Хорнер - Хозяйка Фалкохерста

• Название: Хозяйка Фалкохерста
• Автор: Ланс Хорнер
• Издательство: Локид
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-320-00066-9

Роман из захватывающей серии о плантации Фалконхерст и ее обитателях, повествующий о падении и взлете могучей Лукреции Борджиа – рабыне, которой повинуются и белые, и черные.

Это волнующее повествование о хозяйке Фалконхерста с редкой силой передает весь ужас и всю страсть, с которыми сопряжена жизнь чернокожей женщины в мире белых мужчин.

---

– Хам! – окликнул Уоррен Максвелл сына, застрявшего подле Мема и всхлипывающих девушек. – Ударь-ка в гонг. Пускай все сбегутся. Я хочу, чтобы все до одного видели, что ждет того, кто посмеет заняться блудом без моего разрешения.

Он указал на брусок, висевший на высоком шесте. Немелодичный гул гонга достигал самых дальних уголков плантации, обычно служа сигналом о каком-то из ряда вон выходящем событии в Большом доме и призывая всех бросить работу. Хам обиделся на отца за то, что он передоверил данную почетную обязанность Лукреции Борджиа. Та была рада стараться, так как обожала находиться в центре внимания, и так сильно дернула за веревку, что по округе понесся совершенно оглушительный перезвон, предвещавший что-то совсем уж небывалое. Вообще-то удары гонга раздавались каждое утро как сигнал побудки и каждый вечер как дозволение прекратить работу; пронзительные звуки, раздающиеся в неурочное время, были сами по себе тревожным сигналом.

Работники конюшни обступили Мема и двух девушек и разинули от воодушевления рты. Ведь перед ними находился сам Мемнон, занимавший высшую ступеньку на иерархической лестнице господских слуг, выше которого стояли только хозяева; сейчас Мем-небожитель был прикован к столбу и являл собой зрелище крайнего уныния и пристыженности. Трудно было поверить, что такая могущественная персона, как Мем, может навлечь на себя неумолимый хозяйский гнев. Однако представшая их глазам картина говорила сама за себя, и оставалось совсем немного пораскинуть мозгами, чтобы сообразить, что Омар не зря возится с кнутом и что Мема, а также, возможно, двух рыдающих невольниц ждет наказание кнутом.

Работники переговаривались шепотом, так как выражение лица Максвелла-старшего, скопированное Хамом, подсказывало им, что сейчас достаточно одного неосторожного слова – и любой из них может составить компанию злосчастной троице. Когда белый хозяин пребывал в столь сварливом настроении, лучше было не испытывать судьбу. Беда могла приключиться с любым чернокожим обитателем плантации. В таких случаях существовал единственный выход: проявлять осмотрительность на каждом шагу и держать язык за зубами.

Максвелл окликнул двоих и велел им принести плетеные кресла для него и Хаммонда. Затем сам показал, где их поставить, чтобы зрелище предстало во всей красе. Устроившись поудобнее, он приказал все тем же двоим опустить веревки с блоков по обеим сторонам от ворот конюшни. Блоки заскрипели, веревки поползли вниз. Для верности Максвелл велел неграм повисеть на веревках, чтобы удостовериться, что они не лопнут в самый ответственный момент. Порка рабов была в Фалконхерсте столь редким делом, что в промежутках нехитрое оборудование вполне могло прийти в негодность.

К тому времени, когда слуги проверили крепость веревок, а Омар закончил смазывать кнут, к конюшне начали стекаться негры. Они оставили работу в поле и мастерских и теперь столпились перед воротами. Среди взрослых носились обнаженные ребятишки: эти были заняты играми и совершенно не интересовались происходящим, им и в голову не приходило, что нечто похожее ждет и их, когда они вырастут.

Фалконхерстское поголовье считалось уникальным, его нельзя было сравнить с населением какой бы то ни было еще плантации на всем американском Юге. Среди сбежавшихся к конюшне не оказалось ни одного пожилого лица: мужчины как на подбор, не больше двадцати двух – двадцати трех лет, женщины и того моложе. Фалконхерст – плантация, где выращивался молодняк: здесь преобладали тела с отличной мускулатурой, красивые и умные лица, женские фигуры отличались пышными формами. Седина наблюдалась в одной-единственной шевелюре, и принадлежала она белому человеку – Максвеллу-старшему. Молодость была ценнейшим товаром Фалконхерста. Старость, увечья, хворь были уделом других плантаций, Фалконхерст же стоял особняком. Свою продукцию эта плантация сбывала в расцвете сил или материнства.

– Ну, все собрались? – осведомился Максвелл у Хаммонда, со знанием дела оглядывая толпу. При звуке его голоса прекратился всякий шепот.

– Вроде все, – ответил Хаммонд. – Бригада с северного лесного участка – и та уже на подходе. – Он указал на бегущую к конюшне группу мужчин, которые знали, что могут пропустить самое интересное, если не проявят прыть.

Максвелл подождал еще немного и подозвал Хаммонда. Потом нашел глазами Лукрецию Борджиа и жестом приказал ей занять место между собой и сыном. Его поднятая рука послужила сигналом к тишине. Громко, чтобы его услышали все до одного, Максвелл заговорил:

– Я созвал вас сегодня утром, потому что приготовил для вас необычное зрелище. Хочу, чтобы это стало для всех хорошим уроком. Наша плантация – непростая, не хлопковая. Ничего похожего! В Фалконхерсте выращивают негров, которые должны быть самыми лучшими неграми на всем Юге!

Выращивать негров – плевое дело. Для этого не надо быть семи пядей во лбу. Всего-то и требуется, что бычок да телка: телка расставляет ноги, бычок принимается ее оприходовать. Пусть занимаются этим хоть двадцать раз за ночь, были бы силенки. – Он подождал, пока утихнут смешки. Впервые за этот день на его физиономии появилось подобие улыбки. – Вот так мы вас и разводим. Тут главное, чтобы телка и бычок были не первые попавшиеся, а те, что надо. Куда это годится, если брат полезет на сестру, сын – на мать? Никуда не годится! Если все прошло нормально, я беру сосунка и выращиваю его. А потом продаю. Ведь это негр или негритянка из Фалконхерста, лучше породы нет во всей стране! Со временем все будут проданы, но не с обычного аукциона, а в Новом Орлеане или в Нашвилле. И идете вы не как работники для хлопковых плантаций, а как племенные производители и производительницы, с которыми положено особое обращение. Кому из вас не понравится заделаться племенным производителем или производительницей на хорошей южной плантации?

Он умолк и снова улыбнулся своим слушателям, удовлетворенно внимая одобрительному ропоту:

– Это нам по нраву, хозяин.

– Разлюбезное дело, хозяин.

– Только и делаешь, что это самое, – чем не жизнь?

– А я буду рожать и рожать для вас – только оставьте меня здесь!

Он радостно закивал. Его настроение настолько улучшилось, что он встал, вышел из конюшни и потрепал нескольких негров и негритянок по плечу в качестве подтверждения их высоких племенных свойств. Однако стоило ему снова усесться, как улыбка померкла. Он опять посуровел.

– Все вы знаете, что самцы и самки получают у меня массу возможностей для спаривания. Почти у каждого бычка есть телка, и он трудится на ней всю ночь, не смыкая глаз, чтобы подарить мне побольше сосунков. Так и надо! Но одного не забывайте: я сам говорю, кому с кем спать. Я устраиваю совокупление так, чтобы добиться самых лучших результатов. Поэтому и установил незыблемое правило: никто не подбирает себе пару по собственному усмотрению. Это моя забота! Если дать вам волю, то скоро у нас начнется вырождение и поголовье станет совсем никудышным.

Зарубите себе на носу еще раз: право выбора принадлежит не вам, а мне. Когда выбор сделан, можете приступать. Работайте что есть силы! Во всей стране нет другого места, где бы неграм обеспечивалась такая сладкая работенка!

– Это верно, сэр, масса Максвелл, сэр. Это мы понимаем! – истово подтвердила толпа.

Он кивнул и продолжил:

– Но если моему самцу взбредет в голову попользоваться не той самкой, которую я ему подобрал, а совсем другой, то тут-то и начнутся неприятности. Этого я допустить никак не могу. И не допущу! Если я поймаю парочку, которую не сам составил, то оба ответят по всей строгости. Такое безобразие и случилось прошлой ночью. Взгляните на Мема! – Он указал на распустившего нюни Мема, прикованного к столбу. – Кому, как не ему, слуге из Большого дома, знать наши порядки? Девку, – жест в сторону Сафиры, – я особенно и не обвиняю, потому что это Мем наплел ей с три короба, а она и развесила уши: раз Мем – господский слуга, то, видать, знает, что говорит; но все равно от преступления никуда не уйдешь.

Или возьмите вот ее – дуреху Минти, которой я поручил приглядывать за молодыми девицами, пока я еще их ни с кем не спаривал…

Слушатели удрученно качали головами и дружно осуждали нарушительниц.

– Вот почему я решил превратить случившееся в наглядный урок для всех вас. – С этими словами Максвелл ударил правым кулаком по своей левой ладони, да так звонко, словно вколотил в стену гвоздь. – Минти получит пять ударов кнутом. Это научит ее и других негритянок, которым поручено следить за девками в хижинах, что главное – это бдительность. Сафира, – он ткнул в девчонку пальцем, – заслужила семь ударов. Когда она в следующий раз вздумает пристроить у себя между ног самца, не получившего моего одобрения, то небось вспомнит, как ей однажды надрали задницу. Что же до Мема, то он получит все двадцать.