Юрий Сергеев - Становой хребет

• Название: Становой хребет
• Автор: Юрий Сергеев
• Издательство: Современник
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1987

Роман «Становой хребет» о Харбине 20-х годов, о «золотой лихорадке» на Алдане… Приключения в Якутской тайге. О людях сильных духом, о любви и добре…

---

Копья «кавалеристов» должны быть острыми и готовыми к новым боям. Кончится чистка госаппарата, железной метлой мы выметем мусор, гниющий по углам, обволакивающий в бюрократическую паутину и заскорузлую скорлупу бумажной волокиты инициативу, творчество и революционный размах рабочих масс…

Но даже самая тщательная чистка не избавит нас от аппаратного мусора, чуждого и вредного. Бюрократы, лодыри и тайные враги вновь станут высовывать свои змеиные головы, шипеть и плеваться ядом, умышленно будут мешать нам работать на воздвигнутых лесах социалистической стройки.

Классовый враг, выброшенный из тёплых кабинетов, вновь будет ползти в них через любые щели, с целью подорвать изнутри наше общее дело, надев, для отвода глаз, искусственные маски стопроцентных пролетариев…

Служащий Армотдела милиционер Игнатенко — страстный любитель «зелёного змия» и затаившихся от высылки в жилые места хитрушек. Танцует пьяный по ночам у шинкарок, вместо того, чтобы привлечь их к суду за подпольную торговлю.

Продавец мясной лавки Васильев лучшие куски мяса прячет для знакомых и людей с «положением», а рабочим остаются рожки да ножки и голые рёбра, которые они метко зовут абажурами.

Механик выписал бочку спирта для строящейся Селигдарской электростанции, якобы для моторов, её тут же растащили, кто чем мог, и два дня никто не работал.

Стройка важной электростанции должна быть закончена в этом году. Нужен строжайший пролетарский контроль за выполнением графика монтажа.

Строительство движется чрезвычайно плохо, сменилось больше десятка начальников, а толку нет. Мы не должны оставаться в стороне и обязаны мобилизовать туда лучшие силы комсомола.

Все наши достижения и недостатки, всю работу — на смотр, на критику, на проверку масс! Братский привет томящимся в застенках узникам империализма от Алданской комсомолии! Беспощадная борьба правым и троцкистским ликвидаторам!

Тоня за каждым лозунгом яростно махала кулаком, словно в нём был зажат эфес шашки, разящей врага.

Какой-то незнакомый парень впереди сидящего Егора разборчиво сказал соседу:

— И как её мужик не боится? Это же — чистая сатана в женском обличье!

— Говорят, поколачивает она мужика-то. В прошлом году, кажись, даже руку переломала. Не-е-е… С такой бабой спать страшно. Зарубит топором и не моргнёт.

— Да ну?! Неужто руку сломала? Вот это дури у бабы!

Егор зло нахмурился, а потом рассмеялся. Вроде — мужики, а сами бабьи сплетни собирают. И с любовью поглядел на свою обворожительную «сатану». Но всё же, шевельнулась мысль: «У всех — жёны, как жёны, а мне достался от чёрта отрывок. Ведь, сделай неправильный уклон — и точно порешит».

Среди золотодобывающих районов страны Алданские прииски вышли на первое место и прочно удерживали его. Сами рабочие, проявляя бдительность, сплачивались в борьбе против чуждых элементов.

Среди специалистов скрытно действовали матёрые враги, агитируя раскулаченных совершать акты саботажа, расправляться с активистами и готовиться к вооружённому восстанию.

Одна из тщательно продуманных вредительских акций — выбор места для строительства Селигдарской электростанции. Только в самый разгар промывочного сезона стала очевидна допущенная оплошность.

Ударно смонтированные Недзвецким две плавающие золотые фабрики-электродраги простояли без энергии почти весь сезон, недодав многие пуды металла.

Станцию пришлось вновь перестраивать, а потом кончились поблизости дрова. Запас их, согласно проекту, должен был обеспечить СЭС в течение двадцати лет, а кончился он в год.

Станция основана в июле двадцать девятого года и обошлась в два миллиона рублей. Котлован умышленно вырыли на стыке таликов и мерзлоты, что грозило обвалом и осадкой, но никто тогда не придал значения выбору места.

Строительство велось по карандашным эскизам. За то время, пока возводили станцию сменилось пятнадцать руководителей строительства. Локомобиль Вольфа доставили с разбитым генератором, с погнутыми кувалдой катушками, его долго искали в Саныяхтахе, а привезли совсем с другой стороны, из Невера.

Для починки израсходовано свыше четырёх тысяч рублей, плюс тысяча долларов на заграничные части. Монтаж консультировали иностранные инженеры Майер Стрижевский и Джек Робертс.

Люди жили в землянках и палатках, над котлованом натянули сплошной брезент от морозов, установили печи. Не хватало квалифицированных специалистов. Первый агрегат собирали полгода, из-за утери в дороге многих деталей.

Наконец, всё готово, электростанция подключена к драге № 3, вывешены флаги и лозунги. На торжественное собрание, посвящённое пуску самой мощной в Якутии электростанции, собрался празднично одетый, принаряженный народ. Заиграл духовой оркестр.

Но агрегат № 1, в первую же минуту, потерпел серьёзную аварию. Задрало и разбило поршень. Вскоре под топками сгорают деревянные ряжи, залитые известью, устроенные, вместо надёжного бетонного фундамента. Это угрожает обвалом пода зольника. От осадки перекосило машины.

Начали повторное бурение, и на глубине трёх метров под основанием станции бур провалился в толщу жидкой глины. Оказалось, что оба агрегата плавают на болоте, первоначальное бурение было остановлено, как по заказу, перед его границей.

Начинать всё снова и переносить машины в другое место никто бы не позволил, нашли выход, закачали в это болото бетонную подушку под всю станцию. И опять: монтаж, капитальные ремонты, аварии.

А драгам требовалась энергия… Люди сутками не отходили от машин, учась на ошибках. Промерзали насквозь стены и отказывал водопровод, застывали приёмные водяные колодцы, лопались насосы.

Тогда день и ночь измождённые люди по цепочке передавали вёдра со снегом, и машины оживали, гнали по проводам киловатты к шахтам и драгам.

Казалось, что не электроток струился по проводам, а кровь и пот падающих с ног от усталости полубезграмотных, полуголодных, но злых в своей одержимой вере рабочих. Рядом со станцией рос посёлок.

Сотни лесорубов валили лес для прожорливых топок. Брёвна надобно было распилить и расколоть на чурки метровой длины, а дров уходило огромное количество, до трёхсот кубометров в сутки.

Едва всё наладилось, как машинист Павловский, имевший до революции свои мастерские, на полном ходу сливает воду из котла, и тот корёжится от адского жара, потом он же заплавляет в подшипники бабит с песочком и делает ремонт так, что вскоре машины разлетаются вдребезги.

И опять всё сначала… Опять позорное знамя из рогожи полощется над крышей, опять станция занесена на чёрную доску соревнования. Опять не заготовлены летом дрова по чьему-то злому умыслу иль разгильдяйству, снова, одна за другой, прогорают топки, и положение кажется отчаянным, безвыходным, страшным…

Выходят все жители после основной работы, а к ним присоединяются посланцы приисков, Егор и его сокурсники по горному техникуму бредут по пояс в снегу и тащат на плечах мёрзлые брёвна к станции. День и ночь густой дым рвётся из труб над тайгой.

Перемешались в едином порыве: комсомольцы, партийцы, беспартийные и спецпоселенцы, ещё недавно стрелявшие в таких же активистов из обрезов, поджигавшие колхозные амбары. Строится подвесная дорога в дальние распадки, летом сплавляется пятьдесят тысяч кубометров брёвен.

И всё равно присуждается рогожное знамя, слышатся укоры и сомнения. Красноармейцы ГПУ уводят Павловского и посменно дежурят у машин.

Сколько лошадей переломало ноги в каменных россыпях! Сколько их пало от надрывной работы, сколько затрачено труда и сил — не счесть вовек.

Но драги начали ритмично и неутомимо работать, работать, работать. Чёрная ночь. Грязь. Дождь. А они светятся, грызут полигоны, и струёй льётся желанное золото в ларь пятилетки.

— Враги? Чёрт с ними! Лишь бы не задохнулась станция. Шахты под угрозой затопления, если остановим подачу дровишек, подачу тока. Ты коммунист? Нельзя спать в такое время, выспимся на том свете.

Лошади опять тонут в болоте и кричат страшными человеческими голосами, они истощены, как люди, ползущие рядом в освободившихся постромках. За ними тянутся залепленные грязью брёвна: свет, жизнь, золото…

И вдруг! Кулак из дальней соловьиной губернии раскатисто смеётся и хлопает Егора по мокрому плечу и блаженно орёт: «Ешкина мать! Ведь я вконец тут опролетаризировался, ну его к лешему, дом, тут житуха веселей!»

У сучкобоя Маруси выпал топор из скрюченных кровяными мозолями пальчиков. Она горько плачет от злости и дырявым сапогом крушит сучки, наваливается на крупные ветки всем телом, её отбрасывает, как белку.

Наконец, пушистая ветка сосны покоряется, ломаясь гулким выстрелом. А драги работают, лезут настырно вверх по ручьям. И вот, уже вместо трёх кубометров, лесоруб успевает дать пять, десять. Налажена подвесная дорога, пришли на подмогу тракторы и грузовики.