Александр Лайк - Закат империй

• Название: Закат империй
• Автор: Александр Лайк
• Жанр: Фэнтези

Книга первая романа «Свидетели Рассвета».

---

— Иди, мой друг, — Меррен снова опустился в кресло. — Иначе я сегодня останусь без книг, а ты — без пирожков.

— Повинуюсь, мейрессар!

Дюберри порывисто поклонился и повернулся к выходу, но не вышел, а странно замялся на пороге.

— Ты что-то хотел спросить, Дюберри? — приветливо поинтересовался Меррен, приподняв брови.

— А… простите, сверкающий лен… вы сказали, нам еще долго ждать. А чего мы ждем?

В этом был весь Дюберри. Его прямота подкупала и пугала. Иногда мальчишку хотелось пришибить на месте за дерзость, но лгать ему было стыдно. Даже Меррену ан-Назиру, постигшему искусство притворства, недомолвок и утаиваний так, как редко кому удавалось постичь.

— Нам нужны спутники и снаряжение. Это первое, — неохотно сказал магистр, глядя в стену. — Они прибудут сюда, и мы их ждем.

— Ага, — озабоченным эхом отозвался Дюберри.

— Нам нужны — нет, МНЕ нужны! — вести из Ордена. Без этого мы не можем отправиться в путь. Это второе.

Меррен посмотрел на мальчишку, но тот молчал и напряженно ждал продолжения.

— И третье. К берегу Рассвета отправимся не мы одни. Многие достойные… э-э… соискатели собираются в путь. Естественно, сохранить в тайне отправление сотен и тысяч бойцов невозможно. Люди узнают о близящемся Закате. И конечно, многие из них, движимые удалью или отчаянием, бросятся следом. Некоторое время на дорогах будет… э-э… людно. Так вот мы, мой Дюберри, не будем толкаться локтями. Мы пойдем одними из последних.

Дюберри снова вскинул голову, но на этот раз в лице его не было ни восторга, ни смущения. Он смотрел серьезно и печально.

— А если кто-то из них успеет к Рассвету раньше нас?

— Думаю, не успеет, — так же серьезно ответил Меррен. — Тем, кто выйдет первым, придется нелегко.

— Я понял, мейрессар, — Дюберри потоптался на пороге, но по-прежнему не двинулся с места.

— Что еще? — беззлобно спросил Меррен.

— Мейрессар Анси, я насчет учения еще хотел… Понимаете, я почему вообще в монастырь пошел… то есть, почему меня отослали…

— Ну? — Меррен заинтересовался.

— Я крови боюсь, мейрессар Анси. Отец иногда курицу велел зарезать… а я не мог. Просто без чувств падал, когда она… не могу смотреть, и все. Так как же я мечом… его же в человека втыкать надо! Я как представлю себе, что вот я… лезвием прямо в тело… и кровь…

— А-а, — Меррен успокоился. — Это не страшно, мой мальчик. Честно скажу, меня это тоже несколько смущало. Поначалу… А потом привык. Есть много способов бороться с этим. Если бы у нас было больше времени и несколько десятков врагов под рукой, можно было бы начать со стрельбы из лука. Понимаешь, преодоление естественного нежелания вредить ближнему состоит из двух частей — трудно причинять боль и трудно отнимать жизнь. Если первых противников убить на расстоянии, к самой смерти начинаешь относиться более спокойно. Более философски, я бы сказал. Тогда легче принять то, что в ближнем бою до того, как убьешь врага, порой приходится ему и ребра попортить. К сожалению, стрелять из лука нам с тобой не в кого, но есть и другие способы. Так что не волнуйся, с этой проблемой мы справимся. Ты вообще пока что думай об этом так: мы идем не убивать. Но защитить себя — это необходимость. Тебе будет легче, если убьют твоего спутника только потому, что ты пожалел врага?

— Спасибо, мейрессар, — искренне сказал Дюберри и повернулся к двери. Медленно. Слишком медленно.

«Черт его побери, он прозрачен, как волна на мелководье! Почему же я не могу понять, что еще его гложет? Почему?!»

— Дюберри! — окликнул Меррен.

Юноша обернулся.

— Что у тебя еще? — устало сказал магистр. — Я же вижу, в тебе сидит еще какой-то вопрос! Ну, выкладывай. Не морочь мне голову.

— Я не смею, мейрессар Анси… — Дюберри вдруг втянул голову в плечи, ссутулился, сжался в комок, став похожим на испуганного ребенка.

«Это невыносимо! Что с ним?»

— Давай же, говори! Я приказываю!

Дюберри неожиданно покраснел до такой степени, что Меррен даже сам немного испугался. На глазах его выступили злые слезы — в них было невыносимое стеснение, стыд за то, что не сдержался от слез и мучительное преодоление себя.

— Я… мейрессар Анси, не сердитесь, пожалуйста…

— Я не сержусь. Говори.

— Я хотел спросить… можно, я на площади выпью немного шерхада?

Меррен в изнеможении опрокинулся на спинку кресла, с трудом сдерживаясь, чтобы не расхохотаться. Боги, как все просто! Так просто, что это даже в голову бы ему, магистру, не пришло!

— Конечно, можно, разрази тебя гром! Не понимаю, чего тут стесняться? Пей, сколько влезет! И это все?!

Дюберри коротко кивнул. В тут же высохших глазах веселыми чертиками прыгало истинное счастье.

«Ребенок, ну совсем ребенок, что ты с него возьмешь?»

— На будущее истинно говорю тебе, брат Дюберри, — сказал Меррен, на мгновение превращаясь в смиренного брата Савальдена, — что если ты, брат, возжелаешь горячих вафель или взбитых сливок со светленичным вареньем, тут снова возник великолепный Эстельский лен, — то сожри их, скотина, ибо простейший способ борьбы с искушением — поддаться ему! А теперь — бегом на площадь! Живо!

— Повинуюсь, сверкающий лен! — крикнул Дюберри уже откуда-то с лестницы, а мгновение спустя весь дом загудел от могучего удара тяжелой входной двери.

Меррен еще мгновение прислушивался, потом весело хмыкнул и привычно передвинул кресло на два шага вперед. Он всегда делал так, когда оставался в доме один. Здесь распахнутая дверь скрывала его от входящего, а под правую руку удобно ложился легкий меч из оружейной стойки у окна.

Затем магистр, не глядя, взял потрепанный томик из стопки на подоконнике — маленький, уже распухший от первого же прочтения, на скверной бумаге в одну восьмую листа — и начал пролистывать его, скрипя зубами от скуки и брезгливости.

На сорок пятой странице он вдруг задержался, потом стал читать внимательнее, потом увлеченно перелистнул страницу, восхищенно чмокнул и даже щелкнул пальцами. Потом негромко сказал:

— Лангкхир.

Аккуратно закрыл книгу, положил ее сверху стопки и медленно обернулся. Меч уже лежал на коленях, рукоятью под ладонь.

Седой невысокий человек в пыльной коричневой рясе был скован ядовитой паутиной подготовленного заклятия в очень неудобной позе. Его поймали на середине шага, с занесенной за голову рукой, и теперь ему приходилось стоять на одной ноге, с трудом сохраняя равновесие и стараясь не пошатнуться.

— Отпусти меня, сынок, — ласково сказал он Меррену. — Мне-то уже давно не тридцать лет. А ловушка хорошая. Мне очень понравился намек на концентрацию хаоса во втором слое. Опытного игрока он на бессознательном уровне заставит перейти в огненную защиту или поднять зеркало. Я сам чуть в струну оцепенения не врезался.

— Здравствуй, учитель, — вежливо сказал Меррен, пытаясь убрать паутину и не качнуть ее при этом. — Ты бы все-таки не рисковал. Дом нашпигован приветами для входящих без стука, как хигонская колбаска чесноком.

— Но я ведь должен был проверить, как защищен мой ученик? — возразил седой человек, высвободив руку и аккуратно раздвигая силовые линии. — Малыш сообщил мне, что ты читаешь — спиной к окну, не задернув шторы…

— Пусть твой малыш посмотрит, что я делаю сейчас, — с улыбкой сказал Меррен, убрав последние нити. — Небось так и сижу, читаю, совсем один…

Крошечный нетопырь на мгновение высунул остроухую головку из-за пазухи рясы и обиженно пискнул.

— Не ты один, крошка, не ты один, — добродушно ответил ему Меррен. Этот занавес почти никто не в состоянии разглядеть.

— Но ты, между прочим, мог попытаться, малыш, — с легкой укоризной добавил седой гость. — Твои возможности достаточно велики.

Нетопырь возмущенно хрюкнул под рясой и шумно завозился.

— Не понял? — весело сказал Меррен.

— Если дословно, то… — начал седой.

— Дословно не надо, — быстро сказал Меррен.

— Тогда… э-э… примерно так. Всякий… э-э… ну, в общем, просто всякий… Всякий горазд чужой… э-э… спиной прикрыться.

— Это правда, — согласился Меррен. — Здравствуй, учитель. Я давно тебя жду.

— Всего лишь всю жизнь, — скромно сказал седой человек и неспешно подошел ко второму креслу.

— Я сказал то, что хотел сказать, — твердо отозвался Меррен. — Всю жизнь я ждал знамения Заката, а тебя, учитель — всего лишь давно. Уже десять дней, наверное. Или даже одиннадцать. Я очень хотел тебя видеть.

— Вся наша жизнь — непрестанное обучение искусству жить, — легко сказал учитель, снял с кресла полторы дюжины книг и уселся в него сам. Жажда познания ведет нас по жизни, позволяя переносить разочарования и добиваться побед. Любопытство заставляет нас двигаться. Неутолимые желания дают нам силу. Мы учимся двигаться, познавать и желать ежесекундно, ежеминутно, ежечасно. А человек ленив. Он всегда рад переложить часть своих забот на плечи ближнего. Потому, мой добрый Анси, мы все время ждем учителя, который безвозмездно дарует нам великое знание. Всю жизнь учимся и всю жизнь ждем.