Мария Барышева - Мясник

• Название: Мясник
• Автор: Мария Барышева
• Жанр: Ужасы и Мистика

Наше время. Стечение обстоятельств возрождает и развивает необычный талант у художницы-любителя. Это свойство, проявляющееся только в процессе создания картин, усиливаясь с каждой нарисованной картиной, меняет окружающих людей и саму художницу. Воронка событий втягивает в себя всё больше самых разных персонажей и предметов. Сюжет держит в напряжении до самого финала. Яркие образы, динамика, глубоко и достоверно прорисованные характеры героев.

---

— То есть я, — хмуро добавила Вита. — Чудненько.

— Чудненько — не то слово, — заметил Евгений, — но тебе, вроде как, пока беспокоится не о чем — узнать тебя некому… кроме того, кто на самом деле этого Кужавского грохнул. А этот кто-то отчего-то мне очень не нравится. Странно все это. Ты не знаешь, кто бы это мог быть.

— Откуда?

— Ну… в последнее время мне кажется, что ты знаешь очень много странных вещей. Вита, я не требую от тебя отчета о твоих делах, но, согласись, то, что произошло вчера, несколько выходит за рамки повседневных дел. Хоть у нас с тобой и достаточно свободные отношения, в них ведь существует некоторая ответственность, понимаешь меня? Я не хотел бы в один прекрасный день тебя похоронить — это печально и накладно, фирма потеряет сотрудника, мне придется искать новую женщину, а где гарантии, что она не окажется еще хуже, чем ты? В общем, я желаю знать, кто тебя вызвал в Волгоград, чем ты занимаешься, откуда ты знаешь этого маньяка? Кроме того, мне показалось, будто тебе известно, что с этим парнем… э-э… не все порядке, а?

— Может, хочешь еще? — невинно спросила Вита, забирая у него пустую тарелку. Евгений покачал головой.

— По-моему, это просто свинство — знать, что я голоден, как сто собак, и… Ладно, а что еще есть?

— Плов.

— Ладно, женщина, тащи сюда свой плов — только весь казан, а не сиротскую порцию на блюдце, по-моему, я вполне это заслужил.

Так и вышло — то одно, то другое, и рассказ Виты он выслушал только поздним вечером. Она рассказывала не так долго, как Наташа, и гораздо суше, но тем не менее, в рассказ уместилось все: и картины, и художник Андрей Неволин, погибший в страшном пожаре два с лишним века назад, и все, что произошло в курортном поселке Крыма, о письмах и папке Анастасии Колодицкой, о своих размышлениях и о наблюдениях за клиентами Чистовой — все вплоть до событий вчерашнего вечера. Она показала Евгению письма Анны Неволиной, которые воспроизвела по памяти Чистова, и свои отчеты. Практически она рассказала все, умолчав только о том, что папка Колодицкой сейчас находится у них дома, за кухонным шкафом, и что завтра она собирается в «Черный бриллиант», сделав это не от недоверия к Евгению, а по привычке оставлять что-то исключительно для себя. И чем больше она рассказывала, тем сердитей становилось лицо Евгения — весь его облик излучал совершеннейшее недовольство, даже колечко в ухе блестело недовольно и скептически, и только в глазах, по мере рассказа, расползалась странная пустота, в которой отражался свет лампы.

— И это все? — изумленно спросила Вита, после того, как Евгений уставился в потолок. — Женечка, честно говоря, я ожидала несколько другой реакции!

— Ну, а как еще я могу реагировать на бред?! Чего ты конкретно от меня хочешь?! Принять все за чистую правду?! Боже, помоги мне смириться с тем, что я не в силах уразуметь, помоги мне уразуметь то, с чем я не в силах смириться, и упаси меня, Боже, перепутать одно с другим — кажется, так говаривали испанские крестьяне, хлопнув на закате агуардиенте…

— Господи, Женя, при чем тут испанцы?! Я понимаю, что в первый момент история кажется идиотской — мне тоже она вначале показалась идиотской. Но, во-первых, ты не видел той картины. А я видела. Более того, я не только видела ее, но еще и порвала! Ты даже представить себе не можешь, что я при этом ощутила, я даже не могу подобрать слова, чтобы это описать!

— А эта Наташа тебя ничем не угощала?

— Я понимаю, куда ты клонишь! Никаких бокалов с наркотиками, никакой еды, уколов и отравленных сигарет, никакого газа…

— Ну, не расстраивайся, я допускаю, что ты действительно что-то видела… ощущала, но это была всего лишь яркая галлюцинация. Может, тебе следует показаться врачу? В этом, кстати, нет ничего удивительного — при нашей-то работе. Ты настолько привыкла жить придуманными жизнями, делать реальностью выдумки, делать живым человеком человека, существующего только в твоем сознании, что теперь твое сознание пытается перенести в реальность нечто позаковыристей, чем очередную личность. Но ты не переживай — это лечится.

— Знаешь что…

— Погоди, дай мне закончить! — Евгений сел и потер подбородок. — В другом случае эта твоя Чистова все-таки могла с тобой что-нибудь сотворить, вызвать эту галлюцинацию, внушить ее, причем внушить не только зрительно.

— То есть, Чистова гипнотизер, да?! — спросила Вита и потянулась за сигаретами.

— Твой скептицизм неуместен, дитя мое, потому что гипноз уже много лет является научно доказанным фактом.

— Может, тогда объяснишь, зачем ей это надо было?! Не я ей деньги отдала, она мне! Реальные деньги, можешь пощупать!

— Да, конечно для самоутверждения дороговато, — задумчиво сказал Евгений. — Реальные деньги… Конечно, я понимаю, почему вся эта история так запала тебе в душу. За такую сумму она и мне бы в душу запала — для нас это не копейки. Эти восемь тысяч здесь хуже всего. Не стоит, думаю, напоминать, где бывает бесплатный либо очень дешевый сыр? Проще всего, конечно, счесть твою художницу просто сумасшедшей. Творческие личности, они вообще, знаешь ли… — он нарисовал пальцами в воздухе некую спираль.

— А телефон Эн-Вэ откуда?! Астральное послание?

— Да-а-а. И имя-отчество знает… Ну, тут объяснений может быть сколько угодно. Может, она его бывшая любовница и решила ему насолить.

— Сомневаюсь. И она из Крыма никогда не выезжала.

— С ее слов.

— А Схимника она откуда знает?! А убийства в ее городе и поселке. Я читала крымские газеты.

— Она, наверное, тоже читала. А потом тебе рассказала. А Схимник — скорее всего, это совсем другой Схимник.

— То есть, насколько я понимаю, ты считаешь выдумкой абсолютно все — не только фантастическое, но и вполне реальное?

— Я высказал свое первое впечатление от этой истории. Если углубиться в детали, изучать, поговорить с этой Наташей, то может быть, в чем-то я бы и изменил свое мнение. Но я этого делать не собираюсь, потому что мне все это очень не нравится.

— Погоди, а как насчет моих наблюдений? До сих пор ты был доволен моей работой, верно? — Вита зажгла сигарету, и Евгений посмотрел на нее неодобрительно.

— Напрашиваешься на комплимент?

— Я работала по четверым ее клиентам. Я работала очень тщательно. И могу тебе точно сказать, что после поездки в Крым и встречи с Наташей все они изменились — одно качество характера пропало, но появилось другое, совершенно новое. Понимаешь, если это игра, то слишком широкомасштабная, тебе не кажется? Слишком много людей задействовано. А в такое количество совпадений я не верю.

— Тогда вот тебе еще версия, — Евгений задумчиво глянул в окно, потом потянулся к Вите и поцеловал ее в голое плечо. Его губы поползли ниже, и Вита закрыла глаза, но тут же, глубоко вздохнув, толкнула его обратно на подушку.

— Какая версия?

— Версия?.. — он потянулся. — Ах, да, версия… Ну, это о психических изменениях. Может твоя Чистова умелый психолом-гипнотизер.

— Почему?

— Говоришь, все они нормально себя вели? Ничего такого, да? А потом вдруг теряли интерес к чему-то, что раньше владело ими безраздельно, но вдруг начинали увлекаться некими областями знаний или занятиями, к которым раньше не испытывали никакого влечения? Я похоже излагаю?

— В общем-то да, — осторожно ответила Вита.

— Так вот, между прочим, это первые симптомы шизофрении. Психической болезни! И я могу допустить, что эта девочка их гипнотизирует и при этом что-то вытворяет с их психикой, что-то жуткое, рубит ее, как мясник тушу на базаре… Так гораздо проще и реальней, чем вытаскивание наших недостатков с помощью кисти и, — Евгений начал подвывать, словно злой сказочник, и размахивать руками, управляя невидимым оркестром, — вселение их в картины, а потом, если эти картины разрушить, то начнется такое…

Вита, которая сидела задумавшись, схватила подушку и стукнула его по голове, и в воздух взлетело одинокое перо.

— Какая низость! — воскликнул Евгений. — Меня и моей же собственной подушкой! Уволю без выходного пособия!

— Подожди! Ты сказал «мясник»? — Вита потянула к себе разбросанные по кровати бумаги. — А знаешь, наверное ты очень даже прав.

— В каком смысле?

— Слово нужное подсказал, вот в каком. Вот уж действительно права была Дина Валерьевна — мир ассоциаций беспределен. Понимаешь, я все время сравнивала их — Наташу и ее предка, этого художника, Неволина.

— Вита, я тебя умоляю…

— Погоди, это же всего лишь предположения. Могу я из любопытства немного в сказке покопаться?

— До известных пределов.

— Понимаешь, оба умеют делать одно и то же, но в письмах, — она тряхнула в воздухе бумагами, — нет ни слова о том, что люди менялись. А все, возможно, потому, что между Неволиным и Чистовой существует разница. Он был проницательнее, а она — сильнее. То есть, Неволин знал, что и как вытаскивать, причем вытаскивать без ущерба для того, что останется, и его натуры почти не менялись, потому что он видел, что за чем идет и что может вылезти наверх. По этому принципу, может, и натуры отбирал — не все, но большую их часть. Иначе гонения должны были начаться гораздо раньше. Но он был слабее. А у Наташки больше сил, но она дерет без просчета, наугад — что увидела, то и выдернула, вырубила. Если Неволин в какой-то степени был хирургом, то Чистова — мясник.