Мария Барышева - Последнее предложение

• Название: Последнее предложение
• Автор: Мария Барышева
• Жанр: Ужасы и Мистика

Главный герой по имени Роман, житель провинциального российского города, закован в броню иронии, жестко огрызается и выставляет иглы навстречу любому общению. По типу: «не троньте меня, вам же лучше будет». Он становится свидетелем нескольких необъяснимых смертей совершенно рядовых граждан своего города. Его, уволенного архитектора, нанимает водителем катера для экскурсий и пикников друг детства, бизнесмен, вернувшийся в родной город. Через какое-то время его катер фрахтует на неделю странная девушка. За ним пристально наблюдает инспектор уголовного розыска, подозревая, что неспроста Роман становится свидетелем загадочных и трагических проишествий. Сам Роман в каждом из этих проишествий видит странного светловолосого мальчика…

---

— А с физиономией что?

— Аллергия.

— На чей-то кулак? — Чернов насмешливо фыркнул. — Короче, я Гельцеру сказал, что, разумеется, разберусь с тобой методами морально-финансового воздействия, но с увольнением воздержусь, поскольку ты мой близкий друг, человек со сложной судьбой и кучей жизненных проблем.

— Не знал, что со мной так грустно все обстоит, — Савицкий вздохнул. — А еще сказал бы, что я обременен десятком малолетних детишек — для пущей жалости… Толь, зря ты это сделал. Спасибо, конечно, но зря.

— Тебя забыл спросить! — проворчал Анатолий. — Одно дело, когда мне жалуются на кого-то, и совсем другое, когда мне указывают, что следует делать!

— А, вот так даже?

— Пошли к черту отсюда! — вдруг решительно сказал Чернов и встал, сгребая со стола барсетку. — Я сегодня не на машине, посидим где-нибудь, попьем нормального пива, — он с отвращением покосился на недопитый стакан. — И я уж прослежу, чтобы завтра ты вышел в нормальном виде!

— Понял тебя, — удрученно отозвался Роман, поднимаясь. — Слыхивал я от тебя, Федорыч, эту фразу в студенческие годы и, как правило, на следующий день вообще никуда не выходил.

* * *

Все же, несмотря на связанные с временами студенчества нехорошие предчувствия, возвращался домой Роман практически трезвым. Вечер получился неплохим, душевным, посидели в тихом, спокойном барчике, стилизованном под английскую таверну, предаваясь обсуждению жизненных реалий и воспоминаниям, не скатываясь, впрочем, в ностальгию. Анатолий с праздным мужским интересом расспрашивал о Рите и негодовал, что Роман до сих пор не предпринял никаких шагов с целью непосредственного сближения с клиенткой, но Савицкий упорно переводил разговор на другую тему — сейчас ему не то, что говорить, даже вспоминать о Горчаковой не хотелось.

Было довольно поздно, город уже засыпал, и Роман, намеренно пренебрегший услугами транспорта и выбиравший дорогу побезлюднее, с невеселой усмешкой подумал, что у него входит в привычку бродить по Аркудинску среди тьмы, скрываясь от людей, будто он был в розыске. А может, его и вправду разыскивают — причем, прямо сейчас. Знать бы только кто и зачем?

Он постоял немного на мостике, покурил. Ему нравилось курить на этих старых горбатых мостиках, глядя то на слабо поблескивающую воду внизу, то на город по обе стороны, спрятавшийся среди слабо шелестящей зелени деревьев. Светились редкие огоньки, где-то громыхал трамвай, с печальной сварливостью покрикивала в гуще лип какая-то ночная птица, словно жалуясь на нелегкую пернатую судьбу. Тихая звездная ночь сонно плыла на Аркудинском, и в серебристом свете мягко поблескивали кресты Спасского собора, как бы ненавязчиво напоминая, что кто-то, возможно несуществующий, и сейчас поглядывает на город. За все время, что Роман стоял на мосту, мимо него прошел только один человек, сердито разговаривавший по сотовому.

Докурив, Савицкий перешел на другую сторону и зашагал вдоль низенького парапета. Слева тянулась липовая аллея, тонущая во мраке, а единственный горевший возле дорожки фонарь тускло освещал переполненную урну, из которой торчала ножка кухонного стола. Роман пристроил на кучу пустую сигаретную пачку и пошел дальше. Аллея кончилась, вдалеке показался черемуховый скверик, сквозь который просвечивали огни минимаркета. Там останется только перейти через дорогу, и он будет дома.

Он не услышал сзади шагов — не услышал вообще ни единого звука, но почуял опасность — инстинктивно, как чувствует ее зверь, давно уже этой опасности ожидавший и готовый к ее приходу. Таких вещей объяснить невозможно, глупо и пытаться, это просто произошло. Только что сзади все было мирно и спокойно, позади была лишь пустая ночь, а потом Роман резко дернулся в сторону, одновременно разворачиваясь, и сзади уже была густая черная тень, опускавшая с замаха руку туда, где только что был его затылок. Об парапет ударилось что-то тяжелое, брызнуло с дребезгом во все стороны, и в воздухе остро и неприятно запахло дешевым вином. Тень стремительно повернулась, метнулась к нему, Роман уловил движение и с другой стороны, проскочил вперед, увернувшись от удара, и увидел еще две тени, надежно перекрывавшие путь к отступлению.

Это не походило ни на ограбление, ни на хулиганскую выходку. От нападавших попахивало алкоголем, но самую малость, как бы между прочим, они двигались осознанно-трезво и проворно, целеустремленно и, что главное, двигались совершенно молча. Они ничего не спрашивали, не угрожали, не ругались, и Савицкий внезапно понял, что сейчас его будут убивать. За что — это уже другой вопрос, в данный момент совершенно не интересный, — то, что его будут убивать, уже само по себе было достаточно плохо. И спрашивать: «Господа, а в чем, собственно дело?» или «А вы меня ни с кем не перепутали?» было совершенно некогда, да и глупо, а сбежать пока не представлялось возможным.

Все это пронеслось у него в голове за долю секунды, а тело уже разрешало ситуацию самостоятельно, перехватило летящую в живот руку, в пальцах которой тускло взблеснуло, крутануло, одновременно ныряя вниз и по ходу успев вмазать ногой по чьему-то колену, перехваченный за руку человек коротко выдохнул, невольно побежав по дуге следом за ущемленной конечностью. Глаза ухватили еще один взблеск, направленный, на этот раз точно в лицо, он дернул головой, уклоняясь, сильнее вывернул перехваченную руку, об асфальт негромко звякнуло, и в тот же момент послышался болезненный возглас — это первый нападавший налетел на нож своего сподвижника. Что-то ожгло левый бок, под футболкой сразу же потекли теплые струйки, но Роман не обратил на это внимания — не до того было, навалились еще двое, а раненый, что-то бормоча, оползал по парапету рядом.

По сравнению с тем, что началось потом, недавняя свалка с полупьяным Нечаевым представлялась просто детской возней в песочнице, хотя Роман искренне пожалел об отсутствии здесь Валерия и его очаровательной жены. На него напали не спецы, но люди определенно достаточно хорошо владевшие приемами рукопашного боя. Дважды Роман едва-едва избежал «шлагбаума», в самый последний момент уходя от летящей в кадык ребром ладони, и подумал, что дела обстоят еще хуже, чем показалось вначале. Они уже переместились на несколько метров влево от начальной точки нападения, и человек, получивший ножом от своих же, все так же лежал на асфальте, скорчившись и страдальчески постанывая.

Уловив момент, Савицкий, резко дернувшись в сторону, перенаправил одного из метнувшихся следом, продолжив его движение по чуть заниженной траектории, отчего тот с размаху въехал головой в парапет и на некоторое время потерял интерес к происходящему. Роман тут же перескочил обратно, увернулся от удара, ударил сам и тоже промахнулся. Двое, один из которых по-прежнему держал нож, теперь нападали не так активно, но и не давали уйти, перемещаясь неторопливо, даже как-то с ленцой, отвлекая внимание друг на друга и высчитывая подходящий момент, и со стороны казалось, что все трое исполняют некий сложный танец. Роман тяжело дышал, футболка и свитер на боку промокли насквозь и прилипли к телу. Дыхание противников тоже было довольно сбитым, но их было двое и, хотя каждый из них уже успел пропустить несколько ударов, чувствовали они себя явно гораздо лучше. Его дернули обманным выпадом, проверяя, потом еще раз, так что Савицкий слегка развернулся лицом к парапету, а потом оба напавших пошли в атаку одновременно, но еще раньше, чем Роман успел углядеть, куда целит рука с ножом, он заметил на парапете нечто другое. Там сидела фигурка — маленькая фигурка, и в серебристом свете звезд укоризненно качалась ее светловолосая голова. Его ошеломленный взгляд зацепился за нее, потом вернулся к руке, в то время как тело отбивало атаку первого противника, и Роман осознал, что поздно, не успеет — нож уже летел ему под ребра.

Того, что произошло в следующую секунду, никто из троих не понял.

Лезвие ножа, которое вот-вот должно было войти в человеческое тело, вдруг выгнулось вверх почти под прямым углом, словно это была не крепкая сталь, а пластмасса, сломалось с легким печальным звяканьем, отлетело в сторону и кануло где-то в темноту.

Нападавший озадаченно застыл, тупо сжимая в пальцах обломок ножа, после чего почти обиженно спросил:

— Что за хрень?

Роман дернулся назад, решив отложить разгадывание происшедшего на потом, но лишившийся ножа человек все же получил ответ, хоть и не на этот вопрос, — справа от его головы мелькнуло что-то длинное, с размаху врезалось в висок, раздался тупой деревянный звук удара, и нападавшего снесло в сторону, словно хоккейную шайбу под клюшкой. Он стукнулся о парапет, тут же выпрямился, ошеломленно мотая головой, но Роман больше не смотрел в его сторону — напарник ударенного кинулся на него, решив несмотря ни на что довести дело до конца, а чуть подальше медленно поднимался третий, вышедший из нокаута после соприкосновения головы с парапетом. Единственное, что успел заметить Савицкий, — это то, что парапет был пуст — фигурка исчезла.