Кирк Дуглас - Дар

• Название: Дар
• Автор: Кирк Дуглас
• Издательство: ННН
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-87927-018-1

Звезда Голливуда, знаменитый американский киноактер Кирк Дуглас (р. 1916), сменив амплуа, стал автором романов о любви. Роман «Дар» является продолжением романа «Танец с дьяволом». Он посвящен истории дочери главного героя первого романа – Патриции Деннисон.

Это современная мелодрама, написанная в стремительном, захватывающем стиле и не оставляющая равнодушным того, кто любит этот жанр.

---

Будь ее воля, она ни за что не покинула бы эту блаженную гавань, но решение было навязано ей вопреки ее воле.

Она сидела у себя в комнате, начищая до блеска сапоги для верховой езды; белые бриджи, приготовленные заранее, были разложены на кровати; и в это время в дверь постучали. Этот стук был ей хорошо знаком.

– Заходи, Мигель! – радостно воскликнула она.

Он вошел в своем всегдашнем черном костюме в обтяжку. О Господи, как он хорош собою!

– Вот, прислали федеральной экспресс-почтой. – Он положил перед ней большой конверт. «От Хорейса Коулмена… Конфиденциально»… Глубоко вздохнув, Патриция распечатала письмо. Коулмен времени зря не теряет. Ей казалось, что ему понадобится как минимум полгода, а то и больше. Но вот перед ней все документы, необходимые для начала операции по продаже ее пакета акций.

– А вот и повод, чтобы не возвращаться туда, – кротко сказала она.

– В чем дело?

– Я не собираюсь подписывать эти бумаги. Я не собираюсь продавать компанию.

Мигель радостно ухмыльнулся.

– Я так и знал, что ты примешь вызов. – Он подошел к ней и нежно поцеловал в лоб. – И от меня ты не вправе ожидать ничего другого.

Она озадаченно посмотрела на него.

– Я тоже должен принять вызов – я собираюсь научить эту злосчастную девочку из Франции.

– Ты опять начнешь заниматься с нею?

– Да. Она начинает мне нравиться. И, кроме того, уже делает заметные успехи.

Он ушел, и Патриция проводила его взглядом. Затем посмотрела на полученные бумаги. Руки у нее задрожали, когда она стала перебирать их. «Почему я так нервничаю, ведь решение уже принято и я не стану от него отказываться», – подумала она. Но, поглядев на толстую пачку бумаг, каждая из которых была снабжена крестиком в том месте, где ей предстояло расписаться, и бумажными закладками в особенно важных местах, она почувствовала невольный испуг.

А вдруг уже слишком поздно? – эта мысль буквально пронзила ее. Может быть, все приготовления зашли уже настолько далеко, что ей не осталось ничего другого, кроме как продать контрольный пакет. Что же она наделала?

Она потянулась к телефону и дрожащим голосом на ломаном португальском языке потребовала оператора международной связи. После нескольких звонков по разным номерам ей удалось найти миссис Спербер в Северном Корнуэлле.

– Спербер слушает.

Услышав эти слова, Патриция вздохнула с облегчением и благодарностью.

– Ах, миссис Спербер, я так рада слышать ваш голос.

– Взаимно… Вы по-прежнему в Португалии?

– Да… и я страшно запуталась.

– Из уроков верховой езды ничего не вышло?

– Да нет, нет, речь не об этом, совсем не об этом. А о Хорейсе Коулмене.

– Раз так, то лучше расскажите мне все по порядку.

Когда Патриция закончила свой рассказ, миссис Спербер сказала:

– Во-первых, хочу вас уверить в том, что еще не поздно все отменить. Сколько бы бумаг ни прислал вам Хорейс, это не имеет ровным счетом никакого значения. Без вашей подписи ни единой акции продать ему не удастся.

– Но как мне быть?

– Собственно говоря, все предельно просто – известите Хорейса Коулмена о том, что вы передумали.

– Вы хотите сказать: просто позвонить ему?

– Лучше будет, конечно, сделать это лично. Просто сказать ему, что вы передумали, – сославшись на непоследовательность, присущую слабому полу.

В трубке послышалось нечто вроде смешка – хотя смешком это быть не могло; такая серьезная особа, как миссис Спербер, не могла позволить себе подобной вольности.

ПАРИЖ

Патриция понимала, что ей следует попрощаться с Мигелем, как это и подобает взрослой женщине, и поскорее отправиться в Нью-Йорк; тем более, что она намеревалась вернуться в Лиссабон, как только удастся уладить дела с членами совета директоров. «Значит, я не взрослая женщина», – подумала она, решив провести с ним еще несколько часов и не испытывая при этом ни малейших угрызений совести.

Мысль о короткой поездке в Париж возникла, когда Патриция услышала, как Мигель приказывает Филипе подготовить молодого жеребца для отправки Бартабасу Зингаро; она тут же вызвалась доставить коня по пути домой.

– Но, Патриция… – Мигель недоверчиво посмотрел на нее. – Речь идет не о кошке и не о собаке. Это лошадь! У тебя есть хоть малейшее представление о том, какой величины контейнер понадобится для этого?

– А ты видел, какой величины мой самолет? – возразила она.

– Лошадь не поместится в грузовой отсек частного самолета.

– Поместится. У меня ведь «Боинг-727».

Разумеется, ей удалось убедить его, и Мигель согласился предпринять это путешествие вместе с нею. Они посмотрят волшебное представление, которое дает Зингаро, а уж после этого попрощаются.

Зингаро удивил ее. Мягкий, обходительный человек, необычайно ласковый в обращении с лошадьми, на арене превращался в сущего дьявола. При свете свечей, в развевающемся по плечам черном плаще, он скакал без седла верхом на черном жеребце фризской породы, а потом конь гарцевал на большом деревянном барабане, установленном посередине сцены, отбивая копытами призрачный, но четкий ритм.

– Ты считаешь, он ездит лучше, чем я? – прошептал Мигель.

– Думаю, что да, – тоже шепотом ответила Патриция. Последним номером программы была «Сцена преследования и сопротивления».

– Он украл идею у моего отца, но отшлифовал ее до совершенства, – прошептал Мигель Патриции, когда на арену вырвались две лошади без седел и уздечек.

Патриция с изумлением наблюдала за этим зрелищем. Белая лошадь оказалась кобылой и, судя по всему, у нее была течка; а за нею гнался, не отставая, черный жеребец с гигантским взбудораженным удом. Публика жадно вздохнула, когда жеребец покрыл кобылу, а та растопырила задние ноги, принимая его в себя и повинуясь его сильным толчкам.

Хотя Патриция не раз видела, как жеребец покрывает кобылу, этот акт в экзотическом театрике Зингаро странным образом растревожил ее. Зрелище было, вне всякого сомнения, эротическим, но сама Патриция была слишком расстроена предстоящей разлукой с Мигелем, чтобы поддаться соответствующему чувству.

Когда машина уже везла их в аэропорт, Патриция сидела молча, отвернувшись от Мигеля, и глядела в окошко.

– Патриция, в чем дело? Тебе что – не понравилось представление?

– Да нет… очень понравилось…

– А что ты скажешь о последнем номере?

– Скажу, что быть кобылой куда проще, чем женщиной, – по крайней мере, точно знаешь, как вести себя с жеребцом.

Мигель рассмеялся.

– Но, Патриция, наверняка тебе известно, как вести себя со мной, – и разве тебе не хочется, чтобы я и впредь обращался с тобой во всем как с равной?

– Конечно, хочется! Но ты ведь знаешь, что говорят о современных женщинах, – что они пребывают в раздвоенности, они хотят, чтобы к ним относились как к равным, но порой им хочется, чтобы их покоряли?

– Так что же, прикажешь каждый раз к кровати тебя привязывать?

– Да ладно… – На лице у нее мелькнула слабая улыбка. – Это вовсе не обязательно, если только меня обслужат не хуже, чем эту кобылу.

Мигель рассмеялся. А меж тем они уже выкатили на взлетное поле, где Патрицию дожидался «Боинг-727».

– Мигель, – робко начала она. – Позволь, я сперва доставлю тебя обратно в Лиссабон.

– Но, Патриция, ты ведь вроде бы собиралась лететь в Америку?

– Это задержит меня всего на два часа…

Она закусила губу, ожидая категорического отказа.

– Два часа? Тогда пойду заберу все, что смогу, – сказал он и зашагал вслед за ней по трапу.

Стоило самолету набрать высоту, как Патриция сразу же отослала стюардов. Ей хотелось побыть с Мигелем вдвоем как можно дольше, покачаться в его объятиях, послушать, как он шепчет ей слова утешения. Но он, судя по всему, был настроен на совершенно иной лад, открыв дверь, ведущую в спальный салон.

– Нет, Мигель… не здесь…

– А почему бы и нет?

И он подхватил ее на руки.

– Но я никогда раньше не заходила в этот салон.

– А кровать выглядит весьма многообещающе.

– Как ты не понимаешь… это салон моего деда… на этой кровати он умер.

– Однако никаких привидений тут что-то не видно! Хмыкнув, Мигель осторожно усадил ее на постель, открыл бутылку вина – одну из целого ящика, присланного ей в подарок Эмилио, – и наполнил пару бокалов. Но ей все равно не удавалось расслабиться. В этом салоне даже вино не производило на нее никакого эффекта.

Патриция позволила Мигелю раздеть себя, надеясь доставить ему удовольствие, но сама оставалась по-прежнему скованной. Его губы, руки, способные в любую другую минуту добиться от ее тела мгновенного отклика, сейчас ласкали пустоту. Опрокинувшись на спину на кровати Дж. Л., Патриция сосредоточила все внимание на большом флаконе дедовского одеколона, видном сквозь полуоткрытую дверь ванной. Нетронутый флакон стоял на мраморной доске над умывальником.