Лора Бекитт - Роза на алтаре

• Название: Роза на алтаре
• Автор: Лора Бекитт
• Издательство: РИПОЛ Классик
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2005
• ISBN: 5-7905-3838-Х

Любовный роман времен Французской революции. Политические события безжалостно вмешиваются в жизнь и перекраивают судьбу юной аристократки Элианы. Любимый мужчина, озабоченный карьерой и благополучием, уезжает из Франции. Не имея надежды встретиться с ним, Элиана выходит замуж, но брак оказывается недолог – гвардейцы безжалостно убивают супруга. Она сама оказывается в тюрьме и приговорена к гильотине. В последний момент, благодаря смелости и отваге незнакомца, ей удается бежать…

---

Элиана помотала головой. Да, кому как не им, пережившим девяносто третий, столько страдавшим от потерь, было дано знать, как хрупка жизнь и как сильна любовь. Они не могли позволить себе забыть об этом, просто не могли.

– Наверное, любой мужчина на моем месте предпочел бы умереть, чем вот так растоптать свою душу и предать свое тело позору, – прошептала Элиана, не смея поднять взор.

Бернар дотронулся до ее плеча.

– Посмотри на меня.

И когда она выполнила его просьбу, промолвил:

– Так ведь ни один мужчина на свете не обладает женским сердцем.

Женщина хотела что-то сказать, но он приложил пальцы к ее губам.

– Не надо. Мы поговорим обо всем, когда я вернусь.

В ее взгляде была надежда и тревога, и Бернар прибавил:

– Ты же знаешь, я всегда возвращаюсь к тебе.

Элиана через силу улыбнулась. Она продолжала ненавидеть себя и… Максимилиана, но верила, что это пройдет. Она дорого заплатила за то, чтобы разобраться в себе и постичь истину. В ее жизни часто случались минуты, когда призрачное прошлое вставало во весь рост перед ее взором и неумолимо стучалось в двери памяти. Но только теперь она по-настоящему почувствовала и осознала: в сердце этого прошлого больше нет.

Перед нею открывалось что-то новое, то, что она превыше всего хотела бы сохранить в этой жизни, такой опасной, непредсказуемо-жестокой, дарящей мгновения страшных разочарований и… годы великой любви.

ГЛАВА X

Париж спал. Было тихо, лишь изредка слышалось призрачное шуршание колес одинокого экипажа да доносимый порывом ветерка шелест листьев в аллеях парков.

Элиана смотрела на противоположный берег Сены, которая широкой, темной, неуловимо движущейся лентой пролегала внизу, под мостом, и исчезала вдали. Впереди, во мраке, был виден свет окон дальних домов, а выше, над засыпающим городом пылали алые отсветы заходящего солнца, и мир казался поделенным на две полосы: красную – наверху, и черную – уходящую вниз, туда, где на гребнях ряби мелькали кроваво-красные пятна отражавшегося в воде заката.

Женщина подняла взор на оранжевую пелену над головой – отблеск последних лучей, озарявших небесный свод. Она немного задержалась на том месте, где остановилась передохнуть. Здесь было пустынно, и Элиана могла не опасаться нескромного внимания случайных прохожих. Фонари горели лишь в начале и в конце моста, и ее фигура сливалась с мраком.

Перед нею распростерся Париж: силуэты труб, башен, домов, встающие из тьмы. Невозможно было оценить его размеры, но веяние духа величия, ощущение незримой мощи было повсюду, во всем. Этот огромный город заставлял растворяться в его стихии и жить, но его законам, иногда – независимо от людского желания, ибо был куда более сложным, древним, мудрым и могущественным созданием, чем сам человек с его слабой душой и беспокойным сердцем. Одно поколение сменяло другое – он же продолжал стоять, гордый, величественный, вечный. И единственное, что не давало людям затеряться в нем – сознание своей индивидуальности в сплетении судеб – своего неповторимого пути.

Элиана вернулась в Париж три месяца назад и первое, что она сделала, – повинуясь решению Бернара, отвезла Ролана в военную школу. И хотя звонкие голоса младших детей по-прежнему наполняли комнаты, ей казалось, что дом опустел. Она не хотела бы открыто признаваться в этом, но Ролан был ее любимым ребенком, «маленьким советчиком» и «маленьким мужчиной», ее первенцем, которого она некогда так боялась потерять. В те далекие времена детей, и тем более мальчиков, воспитывали иначе, чем сейчас, – куда более сурово, и, как правило, с малолетства определяли в закрытые учебные заведения, государственные или же существующие при монастырях, но материнские сердца остаются одинаковыми во все века, и Элиане было тяжело расставаться с сыном. К тому же Ролан имел слишком уступчивый и мягкий характер, и ей не хотелось, чтобы жизнь сломала его. Сейчас они были очень близки, но пройдет время, и ее мальчик забудет материнские ласки и детские игры. Что тогда наполнит его душу? Женщина боялась, что судьба превратит ее сына в бессловесное орудие какой-нибудь новой войны.

Элиана не могла вспоминать без слез, как Ролан вошел во двор школы и остановился, оглядываемый толпою сверстников, которые немедленно побросали свои занятия и окружили новенького. На мгновение он сильно сжал пальцы матери, но потом его рука выскользнула из ладони Элианы. Женщина наклонилась к сыну и тихо сказала:

– Если хочешь, мы вернемся домой. Поверь, я найду способ объясниться с твоим отцом и сумею убедить его не оставлять тебя здесь.

В глазах Ролана блеснули слезы, и в то же время в его взгляде появилась недетская решимость.

– Отец велел мне поступить в военную школу и стать офицером. Я… я не поеду домой.

Элиана поразилась мужеству маленького мальчика, душа которого впервые обнажилась навстречу жизненным ветрам.

Она уехала, оставив сына за казенными стенами, и долго не могла прийти в себя от этой неминуемой потери. Частые посещения воспитанников родителями не поощрялись, но раз в месяц было разрешено обмениваться письмами, и Элиана получила уже два листочка, исписанных старательно выведенными детской рукой неровными строками. Ролан ни на что не жаловался, но он сильно скучал по дому, мать это чувствовала и в свою очередь нестерпимо тосковала по сыну.

Затем пришло письмо от Бернара, и женщина не могла понять, осталась ли в его душе прежняя растерянность и боль. Бернар и прежде не писал ей пылких писем, он считал, что ни в одном, самом пространном послании невозможно выразить и десятой доли того, что чувствуешь, а потому ограничивался простым перечислением произошедших в его жизни событий и их краткой оценкой. Он не сообщал, собирается ли приехать в отпуск, и Элиана задавала себе вопрос: стремится ли он к этому вообще?

По приезде она навестила Шарлотту. Несмотря на то, что они так долго не виделись, встреча не была особенно теплой. Элиана заметила, что в манерах и во всем облике сестры появилась загадочная кошачья мягкость, и это удивило молодую женщину. Впрочем, держалась Шарлотта по-прежнему чуть насмешливо и холодновато, да еще, пожалуй, внимательнее, чем следует, разглядывала Адель, так что в конце концов Элиана даже пожалела, о том, что взяла с собою детей.

А потом… потом на нее обрушился удар – нечто страшное и непоправимое. Она рыдала в ужасе и отчаянии, так, что готова была рвать на себе волосы или биться головой о стену. Элиана поняла, что у нее будет ребенок, ребенок, зачатый там, в осеннем лесу, в объятиях Армана Бонклера.

Ей казалось, будто какие-то неведомые силы взяли нечто милое сердцу, привычное и вывернули наизнанку, обратив нелепой, чудовищной стороной. Она так радовалась появлению на свет Ролана, Адели и Андре, что не могла и представить, что способна испытывать такие искаженные, нечеловеческие чувства.

…Элиана миновала мост и еще раз оглянулась на небо, по которому словно бы плыл поток раскаленной лавы, а потом спустилась по каменистой улочке вниз и нашла дом, где жила Дезире.

Спустя несколько минут она сидела в маленькой комнате, окруженная волшебной красотой, свойственной последним вечерним часам, когда позднее солнце золотит прозрачные стекла окон и покрывает пеленой нежного розового цвета выбеленные стены и потолки жилья.

Дезире молча выслушала Элиану, сочувственно глядя на нее зелеными, как бериллы, глазами, а потом, испуганно перекрестившись, промолвила:

– Какие только горести не посылает нам Господь! Право, не знаю, что вам и сказать. Вы сами-то как думаете поступить, барышня?

– Я пришла не за советом, – сдавленно произнесла Элиана. – Просто хотела рассказать тебе правду. Я решила отдать ребенка на воспитание. Отвезу его в монастырь – пусть ему найдут хороших родителей.

Дезире ничего не ответила, и тогда Элиана добавила:

– Все равно я не сумею полюбить его так, как остальных моих детей. Я не хочу его, понимаешь, не хочу! – Она заплакала неудержимо, беззвучно, как плачут в глубоком отчаянии. – Знаешь, Дезире, иногда я думаю: если б можно было нырнуть в колодец времени и выбраться из него заново родившейся, светлой, как первый утренний луч, оставить там, в глубине прошлого память обо всем пережитом, вновь уверовать в чистоту человеческих помыслов. В силу любви и добра!

– Может быть, сообщить Бернару? – осторожно спросила Дезире. Ее пугал блуждающий взгляд угасших глаз Элианы. – Я уверена, он приедет.

Элиана отпрянула с искаженным от ужаса лицом.

– Нет, нет! Только не это! Наказание послано мне, а ему… ему и без того хватило страданий. И потом, если мы увидимся сейчас, я почувствую себя так, будто меня вывели на площадь и привязали голую к позорному столбу. Боже мой, насколько все это неестественно, постыдно!

Она упала в объятия своей бывшей служанки, а та молча гладила волосы молодой женщины и смотрела поверх ее головы неподвижным, решительным взглядом.