ИОСИФ ЛИКСТАНОВ - ПРИКЛЮЧЕНИЯ ЮНГИ [худ. Г. Фитингоф]

• Название: ПРИКЛЮЧЕНИЯ ЮНГИ [худ. Г. Фитингоф]
• Автор: ИОСИФ ЛИКСТАНОВ
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Детская проза
• Год: 1958

Всё, что рассказано в этой книге, происходило задолго до наших дней.

Наш Красный флот в то время был не так могуч, как сей­час, но и в то время он был силен мужеством и военным уме­нием моряков, их любовью к Родине, их решимостью до конца защищать честь и независимость своей великой страны. И в то время неустанно и упорно учились моряки военному делу.

В дни Великой Отечественной войны наш флот доблестно выполнил свой долг.

Героизмом, боевой дружбой и дисциплинированностью мо­ряков гордится весь советский народ.

В этой повести рассказано о приключениях юнги Виктора Лескова и его товарища Мити Гончаренко, которым удалось участвовать в манёврах советского флота.

А где сейчас Виктор Лесков и его друг?

Ещё за несколько лет до Великой Отечественной войны они успели хорошо обучиться военно-морскому делу, из озорных ребят превратились в стойких, выдержанных моряков и заняли достойное место среди защитников Ленинграда.

Сейчас они плавают на боевых кораблях, иногда встре­чаются в Кронштадте и вспоминают прошлое, о котором рас­сказано в этой книге.

Автор

---

Каблуки застучали, и Виктор пустился в путешествие по линкору, обдумывая, как бы поумнее приступить к поискам флажков, и повторяя про себя фамилии Скубина и Гончаренко.

ЖЕЛЕЗНЫЙ ГОРОД

Виктор родился и вырос в городке под Москвой. Правда, городок был маленький, тихий, но всё же это был город. Последний год он провёл в Кронштадте, а зимой Фёдор Степанович возил Виктора на несколько дней в Ленинград, и мальчик видел многоэтажные дома и широкие улицы. Словом, Виктор был горожанином, и это ему пригодилось. Он пошёл, куда повели ноги, и вскоре почувствовал, что он сам себе хозяин, только не надо мешать людям и не надо показывать, что ты новичок на линкоре. Со стороны можно было подумать, что юнга куда-то спешит по срочному делу.

Впрочем, ведь дело у него действительно имелось: флажки! Он найдёт их непременно, только сначала осмотрит линкор, освоится с ним, а потом дёрнет какую-то ниточку, и всё развяжется, как морской узел, который крепко держит и легко отпускает.

Глаза ведут вперёд, вперёд по железному городу. Это особый город. На его улицах и площадях никогда не бывает ветра, но всё время течёт, меняется воздух, пахнущий железом и машинным маслом. Везде поют, гудят вентиляторы, и скоро о них забываешь. Улицы и площади города никогда не видят солнца, но везде много электрического света, не знающего, что такое облака и туманы. В этом городе есть «дома» — каюты и кубрики, и почти все они открыты, потому что население города — одна семья. В этом городе всё время кипит жизнь, потому что линкор всегда должен быть готов к бою — и днём и ночью, и в штиль и в шторм, и в будни и в праздники.

Виктор видел людей за работой.

Командир, читая на ходу какую-то бумажку, откыл железную дверь, на которой была табличка «Радиопост», и Виктор мельком увидел лампы, наполненные странным, дрожащим фиолетовым светом. Дверь закрылась. Жаль!

Два краснофлотца в серых робах проверяли какой-то механизм, рассматривали шестерёнки, рычаги.

Зашумела лебёдка. Она поднимала снизу, через широкий люк, тугие мешки, запудренные мукой, и старшина, наклонившись над люком, кричал человеку, управлявшему лебёдкой: «Ещё помалу! Ещё, ещё вира!»

Краснофлотцы подметали палубу и приказали Виктору: «Проходи, не мусори!»

Парикмахер, пристроившись в уголке за натянутой простынёй, шипел пульверизатором. Виктор почувствовал запах одеколона.

Возле корабельной лавочки толпились покупатели: разбирали папиросы, мыло, конфеты. Продавец, тоже моряк, расхваливал новый зубной порошок.

Откуда-то снизу донеслись голоса, стук. Юнга спустился в люк и с середины широкого трапа увидел большой кубрик. Сидя на рундуках,[66] поджав ноги по-турецки, люди чинили обмундирование и пели. За столом, окружённые зрителями, четверо играли в домино, ударяя большими медными костяшками по железному столу с таким грохотом, будто это был большой барабан. Не обращая внимания на шум, несколько моряков читали и писали.

Никому не было до Виктора дела, и он отправился дальше. В коридоре ему повстречались два краснофлотца. По-видимому, они шли из бани — распаренные, в отличном настроении.

— Сейчас загадаю, успеем ли мы напиться чаю, — сказал один из них, подмигнув Виктору, и стал перебирать пальцы, приговаривая: — Выпьем, не выпьем, выпьем, не выпьем, выпьем. Вышло дело! Пьём чай! Эй, юнга, иди к нам в компанию! Не хочешь? Сейчас проверю. Юнга не хочет чаю, хочет, не хочет, хочет, не хочет. Значит, юнга правду сказал. Смотри, пожалеешь, что не согласился. У нас на клотике[67] чай вкусный, с бимсами.[68]

Это было обидно. За кого он принял Виктора? За молокососа, который не знает, что такое клотик и бимсы?..

— Ты, юнга, откуда? Что-то не замечал я на линкоре салажат. Ага, вижу: из бригады траления и заграждения. Зачем пожаловал к нам?

Виктор воспользовался случаем и сказал:

— Я Остапа Гончаренко ищу, строевого.

— Нет, юнга, не знаем мы строевого Остапа. Мы кочегары, с палубным народом редко встречаемся. Ты уж спроси в ротах.

Узелок не захотел развязаться. Ну что же, ещё будет время дёрнуть за ниточку. Внимание Виктора привлекла группа краснофлотцев, обступивших командира.

— Перерыв тактических занятий подходит к концу, — говорил командир. — Барограф катится. Ночью ожидается шторм. Поход эскадры в шторм при полном затемнении будет очень полезным. Пока часть эсминцев ушла в разведку.

— И «Быстрый»? — спросил Виктор.

— И он тоже. Ты, юнга, откуда?

Виктор ответил. Командир кивнул головой и продолжал беседу. Виктор пошёл дальше.

Глаза смотрели. Уши слушали. Ноги шли. Этому не было конца. Сначала Виктор только смотрел и слушал, потом от усталости внимание притупилось, и всё сильнее хотелось покончить дело.

Но тут Виктора и подстерегла неудача. Она подогнала свой шаг к его шагу и пошла за мальчиком по кораблю, неотступная, как тень. Виктор довольно легко разыскал каюту вахтенного начальника Скубина, но она была заперта, и на двери висела записка: «Скубин в клубе». Мальчик нашёл клуб, но у входа сидел неразговорчивый человек. Он осведомился, выступает ли мальчик в концерте, и, узнав, что тот не имеет к концерту никакого отношения, сказал:

— Посторонним вход в клуб запрещён. Товарищ Скубин с товарищем завклубом репетицию танцоров проводит. Плывите дальше.

Осталось одно — явиться к Костину-коку.

В камбуз Виктора не пустили, так как на юнге, само собой разумеется, не было халата. Знаменитый кулинар вышел к нему озабоченный, с пунцовыми щеками и сунул мальчику большой ломоть хлеба с куском варёного мяса.

— Вот и ты, Витя, — сказал он торопливо. — Ты вот что… Эх, некогда мне! Да ты послушай… Ты не спеши! После концерта тебя Скубин найдёт… Его ревизор Ухов видел и о тебе рассказал. Только Скубину сейчас некогда, он с завклубом концерт организует. Вот! Понимаешь? Пока гуляй, голубчик…

Из камбуза прибежал краснофлотец с новостью:

— Товарищ кок, на левом противне лук чернеет!

— Кто велел! — завопил кок и исчез среди паровых автоклавов, противней и кастрюль, где его ждал непокорный лук.

Виктор грустно посмотрел вслед Костину-коку и — нечего делать! — побрёл дальше, уплетая бутерброд и бормоча под нос: «Да, обещал помочь, а не помогает. Тоже!» Но надо было отдать ему справедливость — он понимал, что Костин-кок занят большим, очень важным делом, и не сердился на Иону Осипыча. В конце концов Фёдор Степанович приказал Виктору, а не кому-нибудь другому, найти флажки, и Виктор их найдёт, не мешая Ионе Осипычу. Правда, это не так легко сделать в железном городе, но ведь ещё всё впереди.

— Экстренный бюллетень! Экстренный бюллетень! — прокричал краснофлотец над самым его ухом и бросил листок: — Получай!

Виктор прихлопнул листок обеими ладонями. Бюллетень походной газеты хорошо пахнул свежей краской. На ладони Виктора отпечаталась чуть ли не половина текста, и он решил, что гораздо интереснее читать с ладони, так как все слова перевернулись и получилась тарабарщина. Но одно слово поразило мальчика. Он прочитал: «воксеЛ».

— Это ж я наоборот!..

Виктор сунул нос в листовку и прочитал заголовок заметки:

МИНОНОСЕЦ «КРАСНЫХ» ПОТОПИЛ ПОДВОДНУЮ ЛОДКУ

«ПРОТИВНИКА».

Буквы помельче сообщали:

Подводную лодку обнаружили пассажиры «Быстрого» — Митя Гончаренко, брат краснофлотца с линкора «Грозный», и воспитанник блокшива Виктор Лесков.

Это был тёплый луч солнца, упавший откуда-то издалека. Виктор дёрнул себя за нос и скосил глаза. Потом он сел на первую попавшуюся банку и начал читать и перечитывать бюллетень от первой до последней буквы. Он понял, почему командир «Быстрого» так ласково попрощался с ним у трапа. Он понял, что, не согласившись с поправкой, которую Виктор внёс в заметку, командир навсегда скрепил дружбу Виктора с Митей. Он понял, почему фамилия Мити стояла в заметке первой, а его на втором месте.

Юнга несколько минут сидел неподвижный, ничего не замечая.

ЛИЦОМ К ШТОРМУ

Митя Гончаренко сначала схватился за железный штаг[69] подвесной койки, а уж после этого проснулся. Каюта лежала на боку. Стул ехал по линолеуму. Ящик платяного шкафа приоткрылся и быстро захлопнулся. Жестяная пепельница, соскочив со стола, как лягушка запрыгала между ножками стула. Это продолжалось недолго. Каюта выпрямилась, потом завалилась на другой бок, и Митю прижало к переборке.

«Ух, как здорово качает!» — подумал он.

Широко открыв глаза, Митя смотрел на оживший стул и на пепельницу-лягушку. Ему было не по себе. Потянуло к Алексею Ивановичу, к людям, захотелось услышать их голоса. Он быстро оделся, открыл дверь, поднялся по трапу, отодвинул мокрый, задубевший брезент и через круглую горловину люка выбрался на скользкую железную палубу.