Софья Радзиевская - Полосатая спинка. Рассказы

• Название: Полосатая спинка. Рассказы
• Автор: Софья Радзиевская
• Издательство: Татарское книжное издательство
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1979

СОДЕРЖАНИЕ

Полосатая спинка

Дымка

Лесная быль

Дальше… всё повторяется

Летучий медвежонок

Серебрянка

Наши враги и друзья

Голубой Храбрец

Пип и Тяпка

Витюк

Красная ленточка

Платочек

Голубой махаон

Выдра польского короля

Тигрёнок Гульча

---

Тигрёнок стоял, прислонившись лбом к решётке, и, прищурив жёлтые глаза, уныло всматривался вдаль.

Ему было скучно. Золочёная клетка в саду Мустафы-бека сделалась его домом недавно. Два шёлковых халата подарил за него министр двум искалеченным охотникам. Мать тигрёнка была самой сильной и смелой тигрицей тростниковых зарослей Аму-Дарьи. Она билась долго и храбро за свободу своего детёныша.

Это случилось десять дней тому назад. Мешок с тигрёнком один из охотников перекинул на спину и бежал что есть духу, придерживая его уцелевшей рукой.

Второй охотник еле поспевал за товарищем и задыхался, хватаясь за грудь: уже умирающая тигрица подмяла его под себя, и только в последнее мгновение охотнику удалось всадить ей в бок кривой нож с посеребрённой рукояткой.

Они добежали до реки, едва успели вскочить в широкую плоскодонную лодку и лежали в ней, задыхаясь, измученные болью и страхом. В то время, как гребцы поспешно отталкивались от берега веслом, на берегу, припав за развесистым кустом джиды, дрожал в бессильной злобе отец тигрёнка — огромный одноглазый тигр. Его-то и боялись, от него-то и бежали охотники. Они знали, что он, вернувшись с дальней охоты, пойдёт по их следам и одолеть его им, искалеченным, будет не под силу.

Тигр хлестал себя длинным хвостом по бокам и царапал землю. Он опоздал всего на несколько минут. Его жалобный и грозный рёв заставлял дрожать и гребцов, вынуждал их быстрее взмахивать вёслами.

— Ваше счастье, — говорили гребцы охотникам. — Быстро вы бежали, быстрее смерти, а она по пятам шла.

Тигрёнок с плачем бился в мешке, и его жалобному писку отвечало страшное рычанье отца.

Одноглазый тигр был хром. За искалеченную ногу он в своё время взял три жизни охотников. О нём слагали легенды. Он бросился было в воду на зов тигрёнка, но больная нога ныла, и он не решился плыть и повернул обратно.

В первую же ночь он ворвался в кишлак[4] и, как смерч, прошёл по нему: разорвал несколько баранов и лошадей.

Дорого обошёлся дехканам[5] каприз Мустафы-бека — приобретение маленького украшения зверинца.

Три дня любовался им грозный министр эмира бухарского, а потом наскучила игрушка. Только один маленький нищий — Назир всем сердцем полюбил красивого зверька и изредка играл с ним.

Тигрёнку было скучно, клетка тесна для него, привыкшего к простору. А теперь ещё ушёл и мальчик. Его маленькие руки так ласково щекотали ушко, а от его голоса становилось почти весело.

Тигрёнок капризно запищал и зацарапал лапками прутья решётки. Но тут же притих и насторожился: в дальнем конце аллеи, из-за поворота показалось что-то маленькое и яркое. Оно неслось со страшной быстротой, уже видно было белую рубашку, красный халат и сияющее счастьем смуглое личико.

— Ключ! Ключ! — крикнул мальчик и, подбежав к клетке, даже стукнулся с разбега об решётку и схватился за неё руками.

— Понимаешь? Ключи дали мне, Гульча! От твоей клетки! Сейчас открою. И какой халат мне дали! И я должен тебя веселить и учить разным фокусам, чтобы самому Мустафе-беку было весело смотреть на тебя! О Гульча, Гульча!

Он выкрикнул это как в лихорадке, а сам дрожащими руками вставлял ключ в отверстие замка.

Тигрёнок даже испугался и, отойдя, прижался к задней стенке клетки. Но Назир уже вскочил в клетку и стал около тигрёнка на колени.

— Я буду кормить тебя, Гульча, — говорил он. — Я сейчас принесу тебе тёплого молока. Я только раньше прибежал сказать тебе это!

Через минуту мальчик и тигрёнок уже весело катались по клетке. Тигрёнок, забыв о своём сиротстве и неволе, ловил длинный прут с тряпочкой на конце, а мальчик щекотал ему брюшко и смеялся.

Исхак стоял около клетки и злобно смотрел на них. Ему была ужасна мысль, что нищий, случайно попавший на кухню мальчишка сделан его помощником. А вдруг Мустафе-беку придёт в голову впоследствии назначить мальчишку надсмотрщиком, и тогда он, Исхак, лишится места! Мысли одна другой чернее теснились в его голове.

А в это время Мустафа-бек отдыхал, откинувшись на мягкие подушки. Одно его слово сегодня осчастливило маленького нищего. Но счастье мальчика не волновало Мустафу-бека. С таким же равнодушием он отнёсся бы и к его несчастью. Главное — каприз его, Мустафы-бека, был исполнен. Чем бы заняться теперь?

Он сердито отодвинул от себя блюдо с дымящимся пловом и хлопнул в ладоши.

— Унесите это, — приказал он. — И позовите певца! Или нет, рассказчика! Или… убирайтесь вон, все!

Опершись на руку, он задумался. Стоило только захотеть, и всё будет. Чего же пожелать?..

А Назир уже принёс в клетку кувшин тёплого молока, и тигрёнок пил, захлёбываясь от жадности.

— Ещё, ещё налей, — угрюмо говорил Исхак, — вот так, да не давай ему разливать. Пять раз в день кормить будешь. Как подрастёт, мясо есть будет, потом авось и тебя слопает, — тихо прибавил он и отвернулся.

Сытый тигрёнок, развалясь на свежей соломе, усердно лизал свою толстую лапу и приглаживал ею пушистые щёки. Лапы его были непомерно велики, точно подушки, и ходил он, приволакивая их за собой, словно они были тяжелы ему.

Наконец и умывание надоело. Тигрёнок перевернулся да так и заснул, раскинув лапки и пушистый хвост. Назир смотрел на него в безмолвном восхищении.

— Теперь сам иди на кухню, обедать будешь, — мрачно сказал ему Исхак. — Ключ-то не потеряй, привяжи к поясу. — И он пошёл по дорожке.

— Исхак-ага[6], — робко позвал его мальчик.

— Ну?

— А мне можно спать с ним в клетке?

Мальчик так и впился глазами в сердитое лицо начальника.

— Можешь, — пожал плечами Исхак. Он всё ещё не знал, в какой степени Мустафа-бек интересовался мальчиком. Может быть, забудет о нём? О, если бы знать!

Кроткий и доверчивый Назир не особенно задумывался над чудесной переменой. Сытость — новое, почти незнакомое ощущение вошло в его жизнь, и целый день беззаботная игра с тигрёнком вместо бесконечных мешков угля и палки сердитого Джуры. Но Назир по-прежнему бледнел при одном имени министра и даже в прогулках с тигрёнком избегал аллей, где тот мог бы его встретить. А министр в это время увлёкся новой забавой — редкостными, выписанными издалёка цветами — и совсем перестал бывать около клетки тигрёнка. Назир был рад этому. Он немедленно перетащил в клетку своё единственное имущество — мешок, набитый соломой, и по-братски разделил его с тигрёнком.

— Иди сюда, джаным[7], — звал он, и ласковый, весёлый зверёныш, набегавшись за день, доверчиво засовывал круглую мордочку ему под мышку.

Часто ночью Назир лежал не шевелясь и широко раскрытыми глазами смотрел в темноту. В кустах что-то шуршало. Иногда тихий писк доносился оттуда — ночные хищники начинали работу. Гульча вскакивала и, прижавшись головой к решётке, слушала, жадно втягивая свежий воздух.

— Вспоминает, — догадывался Назир, и сердце его сжималось от жалости. Он подползал к тигрёнку и тихонько трогал рукой спину.

— Успокойся, джаным, — шептал он, — успокойся!

В темноте глаза тигрёнка светились зеленоватым светом. «Томится», — думал Назир, и ему становилось грустно. Тоска зверя напоминала ему собственную горькую долю.

— Я не оставлю тебя, Гульча, золотая моя! — шептал он, прижимая её к себе. — И дикое зелёное мерцание в глазах тигрёнка гасло, он послушно, но с тяжёлым вздохом вытягивался на соломенном матрасике.

Часто только к утру, когда звёзды начинали тускнеть и затихали тревожные ночные голоса, оба они засыпали беспокойным, полным сновидений сном. Но наутро всё забывалось.

— Мяяуу! — кричала Гульча и тянула Назира за халатик.

Он вскакивал и протирал заспанные глаза.

— Сейчас, Гульча, сейчас принесу тебе завтрак, потерпи, будь умницей! — И со всех ног бежал на кухню за молочной кашей.

Одно только пугало мальчика. Исхак не бил его, не кричал на него, как Джура, но его мрачные глаза постоянно следили за ним.

— Что я ему сделал? — удивлялся мальчик. — Я и тигрёнка хорошо кормлю и клетку чищу, мясо и воду большим тиграм ношу, а он всё недоволен. Почему?

Между тем Гульча росла и к осени уже стала с крупную собаку. Назир так часто расчёсывал и гладил её шёрстку, что чёрные полосы блестели на ней, как нарисованные. С мальчиком Гульча была кротка и ласкова. Они весело бегали вдвоём? по парку, забираясь в самые далёкие и пустынные уголки.

Гульча не прочь была поиграть и с другими людьми, но те даже при встречах пугались её.

— Убери свою поганую кошку! — сердито кричали они Назиру, и тот крепко хватал её за толстую шею.

Друзья были счастливы. Завидев бабочку, Гульча подпрыгивала, ловила её лапами и с добычей валилась на траву; увидев ящерицу, прижимала её лапой к земле и внимательно рассматривала.

Назир отталкивал тигрёнка и сердился:

— Не смей мучить её, злая кошка! Видишь, какая красивая зверушка. Что она тебе сделала?