Артем Драбкин - Я дрался с асами люфтваффе. На смену павшим. 1943—1945.

• Название: Я дрался с асами люфтваффе. На смену павшим. 1943—1945.
• Автор: Артем Драбкин
• Издательство: Яуза, Эксмо
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-17582-2

Я ДРАЛСЯ С АСАМИ ЛЮФТВАФФЕ. Артем Драбкин.

Продолжение книги «Я дрался на истребителе» состоит из интервью с летчиками, пришедшими на смену погибшим в тя­желейших боях 1941—1942 годов. И хотя многие из них выпус­кались из училища, имея общий налет около 20 часов, у них было одно существенное преимущество — шанс попасть к опытному и грамотному командиру эскадрильи, от навыков которого во многом зависела жизнь молодого бойца. Единицы из тех, кто пришел на фронт в 1943—1944 годах, стали Героями Советского Союза, но именно они, играя роль ведомых, обес­печивали молниеносные результативные атаки Гулаева, Решетова, Кожедуба и многих других прославленных асов.

---

У меня самого с техником были скорее товарище­ские отношения, чем служебные. Как вы знаете, я был сержантом, когда пришел в полк. А техник самолета был уже лейтенант. То есть у него две звезды, а я толь­ко с лычками пришел. Его звали Василий Моргунов. Очень симпатичный, техник замечательный. Ему в пол­ку первому из техников дали орден Красной Звезды.

Помню, уже война закончилась. Вдруг однажды ко мне один сержант — оружейник из нашей эскадри-ль/1 — подходит: «Командир, разрешите вас поцело­вать». Я недоумеваю: «Почему такая надобность у тебя появилась?» — «Вы мне жизнь спасли». — «Не припом­ню. Вроде в таких ситуациях я с тобой никогда не был». — «Ну как же, спасли». Он мне рассказал, я тут и сам вспомнил тот самый случай, когда у меня при атаке «юнкерсов» оружие не стреляло, поскольку боеком­плект был не подведен. Я тогда в переделку попал и мог настоять, чтобы оружейника засудили и отправили в штрафбат, но не стал. Вот и сказал ему: «Ну, целуй, раз я спас тебе жизнь».

— Летчики из вашего полка в штрафные части попадали?

— Нет. А из соседнего, 57-го полка один попал, но я про него уже рассказывал. Это тот самый стажер из запа.

У нас в полку тоже был стажер с интересной исто­рией — Пушкарев Борис. Тут предварительно надо ска­зать, что когда сформировали 57-й полк, то его коман­диром стал Осипов, бывший командир полка ПВО Ба­кинского округа. Потом на основе полка сделали дивизию, командиром которой этот Осипов и стал. И вот, 57-й полк перевели на фронт, а Пушкарева поче­му-то оставили в Баку, хотя он и был в 57-м полку. То­гда он пришел в отдел кадров к какой-то девушке и вы­просил у нее личное дело. Сразу его за пазуху, и поехал на фронт воевать. На фронте быстро Смерш его вычис­лил. Но Борис с товарищами успел встретиться, пару дней побыть в полку. И когда смершевцы приехали его забирать, товарищи из 57-го полка спрятали Бориса на чердак. А потом, чтобы замять следы, Пушкарева пере­вели в наш полк. Его определил командир в эскадри­лью. И вот Борис задание какое-то выполнил, его под­били, он сел на вынужденную на переднем крае. Орга­низовали наземные части все внимание к нему. Он пробыл у них, по-моему, три дня. Обычно, подкормили, привели тебя в порядок, и давай быстрей домой. А он расположился там, как на отдыхе. Когда вернулся, ко­мандир сразу на него: «Где ты был столько време­ни?» — «Меня там встретили хорошо». — «Ты трус. Ты специально не хотел возвращаться. Чего ты там отси­живаешься? Все летчики сразу возвращаются». Отру­гал его как следует, да еще, понимаешь, трусом на­звал. Пушкарев решил доказать, что это не так, и на «кобре» выполнить с бреющего полета мертвую петлю. Мертвую петлю выполнять на «кобре» опасно. Ты в лю­бом месте можешь сорваться и не успеешь самолет вывести. А он сделал это не по заданию, а сам. Он то­гда то ли вылетал на задание, то ли облет самолета у него был. Не могу точно сейчас сказать, но мы видели, как он выходил метров с 20, и как начал делать петлю: тянет ее, тянет, вот-вот сорвется, но все-таки вытянул. Борис потом рассказывал, что где-то вычитал, что при выполнении петли на «кобре» можно набрать высоту в пределах 70—100 метров. Приблизительно так у него и получилось. Он доказал, что он не трус.

Вообще, ребята у нас были смелые. Скажем, Сер­гей Шевелев [Шевелев Сергей Николаевич, майор. Воевал в составе 821, 862, 249, 66-го иап и в составе Управления 329-й иад. Всего за время участия в боевых действиях выполнил 186 боевых вылетов, в воздуш­ных боях сбил 13 самолетов лично и 2 в группе. Герой Советского Союза, награжден орденами Ленина, Красного Знамени, Отечествен­ной войны 1-й ст., Красной Звезды, медалями] к нам пришел. Не помню, откуда именно его перевели. Но был он уже Герой Советского Союза.

Человеком Шевелев был хорошим. Меня особенно любил, сам не знаю, за что. Довелось нам однажды летать вместе. Помню, перед тем, как с Кенигсбергом закончить, нужно было выслать туда разведчиков, уз­нать, какая погода в этом районе. И вот от командира полка поступила такая команда. Он вызвал штурмана Шевелева, поставил задачу. У него ведомого нет. Ко­мандир ему сказал, чтобы выбирал кого хочет. Он гово­рит: «Мне ведомым или Андрианова Михаила Николае­вича, — тот тоже был родом из Владимира, — или Шу­гаева». Меня он увидел первым. Говорит: «Ну-ка, иди сюда!» Он был тогда майором, а я лейтенант. Спраши­вает: «Со мной полетишь на задание?» Отвечаю: «Если надо — конечно». Говорит: «Готовься, скоро вылета­ем».

Надо сказать, накануне он, видно, выпил хорошо. С похмелья был. Мы вылетели, я его по радио вызы­ваю — никакого звука. Летим, летим на высоте 300 метров. Сам понимаешь — никакая высота. На случай чего всегда нужно иметь высоту, тем более что и пого­да позволяла, облачности не было. Однако жжем бен­зин на такой высоте. Он ноль внимания. Я вышел впе­ред немножко, показываю — он не реагирует. Пришли в нужный район, посмотрели погоду. Высоту к тому времени немножко поднабрал, около 800—1000 мет­ров. Можно было и побольше, конечно. Потом вдруг по­явились два «мессера». Когда задачу по разведке вы­полняешь, в бой не положено вступать. Но Шевелев вступил. Он сбил одного «мессера». А потом мы раз­вернулись немножко, стали отходить. Он узрел аэро­дром и давай штурмовать. Он штурмует — я захожу штурмую. И тут такой момент. Когда в бой вступили, я свой подвесной бак сбросил, а у него подвесной бак висит. А это ж, по сути, бомба. Пуля попадет в бак, и самолет взорвется. Вот я потом атакую, штурмую, вы­хожу вперед, у меня подвесного нет, показываю это Шевелеву. Он раза три туда заходил. Потом только, видно, до него дошло, что у меня бака подвесного нет. И пошли мы обратно. Так втихомолку и верну­лись. Я его не слышал, и он меня.

— После таких вещей вы что-нибудь сказали?

— Ничего не сказал, зачем?

— А как обычно поступали, когда такие про­блемные вылеты случались? Морду били?

— Били. А чего? Тут цена жизнь. Но у нас в полку та­ких случаев очень мало было, единицы. Один на один ему врежешь, чтобы понял. Мне один раз пришлось так сделать. В конце 1944 года или в начале 1945-го я стал старшим летчиком. А ведомым у меня сначала был Иванов-Алыбин, а потом Бойченко [Бойченко Виктор Степанович, лейтенант. Воевал в составе 66-го иап. Всего за время участия в боевых действиях выполнил 151 боевой вылет, в воздушных боях сбил 7 самолетов лично и 3 в группе. Награжден орденами Красной Звезды, Славы 3-й ст.. медалями], он был команди­ром звена, но блуданул. Все звено посадил на вынуж­денную посадку. Его и сняли. И вот он начал пристраи­ваться ко мне, мол, возьми меня. Я говорю, что у меня есть ведомый, мне не надо. Но настоял он. А Панкратов его уважал очень, сказал мне: «Возьми его, летчик он опытный». Не хотел я его брать, но тут поддался угово­рам. И в первом же бою он меня бросил. Так просился и бросил... Притом самый обычный бой был. И четко видно было, что он бросил. Ну, я ему и врезал...

— А если говорить о быте летчиков, каким он был?

— Питание, конечно, было хорошим, разнообраз­ным. Периодов голода не было. Даже у Покрышкина в полку был летчик, которого все звали Бородой (фами­лию его не помню) бородатый такой, высокого роста. Ему не хватало летной нормы, так ему давали две нор­мы. Никого не обижали в этом плане. Кроме того, регу­лярный осмотр медицинский. Обычно в мирное время через год, а во время войны через 3 месяца. Проходили по всем врачам медицинскую комиссию. Бывало, что и списывали. У нас был Алексей Арестов [Арестов Алексей, младший лейтенант. Воевал в составе 66-го иап. Всего за время участия в боевых действиях в воздушных боях лично сбил 2 самолета противника] из Ново­сибирска. Такой хороший летчик, был заместителем командира нашей эскадрильи. У него было воспаление среднего уха, его списали. Потом он устроился на свой Новосибирский завод, стал испытателем, летал на «яках». Мы как-то в командировку за «кобрами» туда прилетали и с ним встретились. Он доволен был, жил хорошо. Как-никак испытатель на заводе, много денег получал.

Теперь, что касается жилья. Обычно мы старались размещаться поэскадрильно. Нам выделяли какое-нибудь помещение, жилой дом. В станице, например, на Кубани выделят дом, где живет старичок или ста­рушка. И еще выделят дневального, чтобы топил этот дом, он же и охранял нас в ночное время. Правда, жить поэскадрильно помещение не всегда позволя­ло. И в том же Миргороде были моменты, когда трое-четверо живут у одной хозяйки, трое-четверо у дру­гой.

Общались мы в основном поэскадрильно, потому что и все задания выполняли поэскадрильно. Командир полка ставит задачу, соответственно командир эскад­рильи собирает свою эскадрилью и тоже ставит задачу. Перед каждым вылетом нам давали соответствующие указания, разъясняли особенности задания, распреде­ляли, кто что делает. Соответственно появлялась спло­ченность.