Нэнси Като - Все реки текут

• Название: Все реки текут
• Автор: Нэнси Като
• Издательство: Фора-фильм, ТОО Пролог
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1993
• ISBN: 5-87592-006-8

«Все реки текут» – экранизированный роман австралийской писательницы Нэнси Като.

Корабль, на котором в Австралию в поисках лучшей жизни, направляется с родителями юная англичанка Филадельфия Гордон, терпит крушение. Оставшаяся сиротой Филадельфия, поселяется на ферме своей тётушки в окрестностях Эчуки. Часть оставленного отцом наследства она инвестирует в колёсный пароход. Её жизнь навсегда меняется, когда ей встречается Брентон Эдвардс. Дели выходит за Брентона замуж и отказывается от карьеры художницы в Мельбурне ради жизни и путешествий по реке на пароходе.

---

– Видишь ли… Ты уверен, что эта гонка безопасна, когда у нас два котла? Я хочу сказать, наверное Чарли трудно уследить за обоими…

– Кто из нас двоих капитан? Я ведь не учу тебя, как писать картины! Предоставь мне заниматься своим делом.

Она повернулась и вышла из рубки. Три года! Неужели они женаты всего лишь три года? Когда он успел так измениться? А что будет через десять лет? Через пятнадцать?

Они миновали Бордер-Клифс и старое помещение таможни на южноавстралийской границе, которую они пересекали в первый раз. Оттуда до Ренмарка тянулись скалы, такие красивые по окраске и причудливые по форме, что Дели решилась писать их прямо на ходу. Это было возможно потому, что река извивалась и делала много поворотов; иногда они проходили мимо одной и той же скалы дважды с интервалами в час.

В рубку поднялся кок и доложил, что у него кончились яйца. Хорошо бы остановиться у ближайшей фермы и купить яиц. Брентон бросил взгляд на излучину реки, на широкую отмель за ней.

– Принеси мне сумку, – коротко сказал он.

Сбавив скорость, он передал штурвал повару (помощник в этот час отдыхал после смены) и прыгнул за борт. Примерно через полчаса, когда «Филадельфия» обогнула банку и прошла две извилистые лагуны, Брентон подплыл к судну с сумкой, полной яиц, и взобрался по румпелю на борт, не разбив при этом ни одного яйца. Он натянул на себя сухой свитер и вновь занял место у штурвала как был, в хлюпающих парусиновых туфлях и мокрых рабочих брюках. Дроссельный клапан он сразу же поставил на полную мощность.

Из трубы «Филадельфии» повалил густой черный дым. Дели закрыла глаза, представляя себе, как механик манипулирует с манометром. Хоть бы один был котел, а то два! Если они взорвутся, тогда и костей не соберешь.

Они обогнули излучину и увидели соперника, который здесь, в низовьях реки, чувствовал себя как дома. Через десять минут оба судна поравнялись; «Филадельфия» дала небрежный гудок – Тедди Эдвардс не собирался расходовать пар на победный салют – и прошла мимо так близко, что оба механика, выскочившие из машинных отделений, смогли наградить друг друга ненавидящими взглядами.

– Привет! – крикнул Чарли. – До встречи в Ренмарке, если вы дойдете туда вообще.

– Тьфу на твои два котла! Бог даст, они взорвутся!

Однако «Филадельфия» благополучно прибыла на обрамленный ивняком спокойный плес, где они обнаружили винодельческое хозяйство, процветающее на поливных землях. Ряды виноградных лоз с нежно-зелеными молодыми листочками покрывали плодородную красную почву; темно-зеленые апельсиновые и абрикосовые деревья, высокие груши создавали среди пустынных песков радующий глаз оазис.

Здесь они высадили Хэйри Харри, который напоследок полюбовался на свой портрет и предложил, впрочем, не совсем уверенно, купить его.

– Спасибо тебе за это предложение, Харри, – ответила Дели. – Если бы я хотела расстаться с ним, я бы его просто подарила. Но мне кажется, что это один из моих лучших портретов, и я хочу сберечь его для выставки в Мельбурне.

У Дели появился интерес к жанровой живописи, и она начала искать подходящую композицию. На другое утро, когда «Филадельфия» загружалась для обратного рейса, она встала очень рано и пошла к мосту мимо большой лагуны, где резвились серебристые рыбы. Водная гладь была точно шелковая материя, прошитая серебряными стежками. Рыб, как таковых, не было видно, только ослепительные вспышки света на их боках, когда они выпрыгивали из воды.

Над спокойной поверхностью реки курился легкий пар, рассеивающий отражения эвкалиптов. На мелководье стояла ядреная полногрудая молодайка, чистившая свежевыловленных лещей.

Ее линялое розовое платье было подоткнуто выше колен. Позади нее, на берегу виднелась жалкая хибарка, сколоченная из фанеры и старой жести; трубой служила банка из-под керосина.

– Доброе утро! – произнесла Дели, чувствуя, как поднимается внутри знакомое волнение, а руки сами тянутся к карандашу. Пленительные извивы обнаженных ног, округлые формы плеч, серебристая рыба, бьющаяся в сверкающих от воды руках – все это составляло контраст с жесткой прямой линией ножа, с горизонтальной поверхностью реки; в то же время серебристо-зеленый цвет воды и отраженных эвкалиптов подчеркивали теплые тона женской фигуры. – Ты не возражаешь, если я нарисую тебя?

Дели быстро набросала в этюднике общие контуры и поспешила на судно – за красками и мольбертом. Она провела восхитительное утро, рисуя и разговаривая с рыбаком и его женой, которые угостили ее чудным завтраком из свежайшего жареного леща. После этого она вернулась к работе над картиной. Было уже далеко за полдень, когда она вспомнила, что «Филадельфия» должна отплыть в два часа.

«О, святая Мария!» – прошептала она, внезапно поняв, что означают нетерпеливые пароходные гудки, которые, смутно доходили до ее сознания в течение довольно долгого времени. Она собрала свои принадлежности и побежала, на ходу прокричав чете рыбаков слова прощания и благодарности.

Брентон встретил ее уничтожающим взглядом. Рот его был непреклонно сжат.

– Надеюсь, ты отдаешь себе отчет в том, что мы уже целый час держим судно под парами? Сейчас три часа. Где, черт побери, ты пропадала? Бен ищет тебя по всему городу, я даю гудки до умопомрачения…

– Извини, Брентон, – смиренно сказала она. – Я рисовала и забыла про все на свете.

– Она рисовала! Если бы твои картины давали хоть какой-то доход, тебя еще можно было бы понять. Но ведь это пустая трата времени и денег, насколько я могу судить.

Горькие слова готовы были сорваться с ее уст. Как насчет времени и денег, которые он затратил на «усовершенствования» вполне надежного корабля? И откуда ему известно, что она тратит время напрасно? Однако спорить не имело смысла – они говорили о разном. Дели проглотила обиду и смолчала, но поклялась себе заставить мужа взять сегодняшние слова назад. «Если деньги убедят его в моей пригодности, я заработаю и деньги».

На обратном пути она много рисовала, завершая пейзаж со скалами после того, как увидела их вновь и привела в порядок свои впечатления; это были подлинно «скалистые» скалы, с их девственной, первозданной природой и коричнево-желтой окраской. Это было нечто новое, и хотя жителям Мельбурна картина могла не понравиться, однако в любом случае они не оставят ее без внимания.

27

– Тебе повезло, – сказала однажды Дели, – что ты не женился на идеальной хозяйке, которая бы все время торчала на камбузе, раздражая кока, стирала бы пыль с котла, пардон, с котлов, приводя в бешенство механика, и постоянно во все вмешивалась.

– Нет, это тебе повезло, – добродушно возразил Брентон. – Весь день ничего не делай, сиди да посматривай на проплывающий мимо ландшафт.

– Ты, разумеется, прав. Но теперь, мой дорогой, все будет иначе: я буду сидеть и вязать разные детские вещицы. Где-нибудь к будущему сентябрю они мне понадобятся.

Он испуганно отшатнулся.

– О, Господи!.. На этот раз нам надо быть осторожнее. Слышишь? Тебе надо будет покинуть судно и поселиться поближе к больнице. Я не хочу пройти через такое еще раз.

Она слегка улыбнулась на это «я».

– Не беспокойся, мне тоже не с руки рисковать. Я хочу поехать в Мельбурн, чтобы можно было проконсультироваться у специалиста и воспользоваться услугами акушерок и анестезиологов, особенно последних.

– Это ты сейчас так говоришь, но я-то знаю, какая ты непостоянная. У тебя всегда и во всем игра. В последнюю минуту ты можешь переиграть и заявить, что с тобой все в порядке…

– Нет, даю тебе слово. Я собираюсь показаться тому доктору, который ошибся насчет моих легких и так меня напугал, что я решилась выйти за тебя. Выходит, это он поженил нас с тобой.

Она посмотрела на его светлые, взъерошенные кудри, на его аквамариновые глаза, которые он обратил на нее с ласковым участием, забыв про корабельные дела. Ее захлестнула волна благодарности за все, что он дал ей, позволил почувствовать и пережить.

– Любимый, я так рада…

Брентон привлек ее к себе. Она спрятала лицо у него на груди, а он стал гладить ее мягкие темные волосы. Взволнованный голос Дели растрогал его, пробудив редкое для него чувство нежности к этому чувствительному, ласковому, неразумному созданию, пропахнувшему скипидаром и льняным маслом. Он недооценивал ее, зная, что она принадлежит ему, но ни одна другая женщина не имела над ним такой власти.

Пальцы его заскользили по ее шее, плечам… В физическом отношении замужество пошло ей на пользу: формы ее округлились, стали более женственными. Даже после знойного лета на Дарлинге кожа на ее шее казалась атласной под его губами. Только на белом лбу, между прямыми бровями залегла тревожная складка, которую оставили минувшие годы. Кожа лица была цветущей, как это бывает у многих женщин, носящих ребенка.

– Почему это Бен постоянно чистит твою обувь? – внезапно спросил он с кажущимся безразличием. Он отстранился от нее и заглянул в темно-синие глаза. – Уж не начинает ли он засматриваться на тебя, как баран на новые ворота?