Нэнси Като - Все реки текут

• Название: Все реки текут
• Автор: Нэнси Като
• Издательство: Фора-фильм, ТОО Пролог
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1993
• ISBN: 5-87592-006-8

«Все реки текут» – экранизированный роман австралийской писательницы Нэнси Като.

Корабль, на котором в Австралию в поисках лучшей жизни, направляется с родителями юная англичанка Филадельфия Гордон, терпит крушение. Оставшаяся сиротой Филадельфия, поселяется на ферме своей тётушки в окрестностях Эчуки. Часть оставленного отцом наследства она инвестирует в колёсный пароход. Её жизнь навсегда меняется, когда ей встречается Брентон Эдвардс. Дели выходит за Брентона замуж и отказывается от карьеры художницы в Мельбурне ради жизни и путешествий по реке на пароходе.

---

Пафф-пафф-пафф! – двигатели работали быстро и ровно: им не приходилось преодолевать сопротивление встречного течения. Адам утверждал, что двигатели на пароходах, идущих вниз по реке, выговаривают имя Макинтоша, владельца первой лесопилки.

Они не успели добежать до реки, когда деревья на берегу вспыхнули в лучах прожекторов и быстро погрузились в кромешный мрак. Они опоздали!

– Я могу взять лодку в конце концов, – сказал Адам.

– Только будь осторожен: в темноте на тебя может наскочить какое-нибудь судно.

Адам бросил саквояж в лодку, взял у Дели книги и отдал ей фонарь.

– Лучше оставь его себе! – запротестовала она.

– Со мной все будет в полном порядке, Дел. До встречи! – Он сжал на прощание ее локоть. Течение сразу подхватило легкое суденышко, и ему оставалось только направлять его веслами.

Дели оглянулась на темный молчаливый дом. Луны не было, но в просветах меж тучами виднелись звезды, которые помогли ей различить на светлой поверхности реки темное пятнышко лодки, увлекаемой течением.

Бегущий в полной тишине стремительный поток, склонившиеся над ним деревья, полускрытый вуалью облаков таинственный небосвод – все порождало предчувствие несчастья. Когда лодка скрылась за изгибом реки, Дели вдруг подумала, что больше никогда не увидит Адама, и сердце в ней сжалось от страха.

Наутро, обнаружив нетронутую постель сына и прочитав оставленную им записку, Эстер впала в истерику и вынуждена была прибегнуть к флакончику с серебряной пробкой, где хранилась успокаивающая нервы нюхательная соль. Она требовала, чтобы Чарльз немедленно ехал в Эчуку и привез сына домой, если, конечно, тот не утонул ночью в реке.

Однако Чарльз проявил неожиданную твердость. Он отвечал, что рад за Адама, сумевшего найти себя в эти трудные времена. Материальная независимость послужит ему на пользу. Исчерпав свои самые сильные аргументы, Эстер сдалась при условии, что муж отправится в город на следующий день, чтобы посмотреть, как устроился сын с жильем, и договориться насчет стирки белья.

– Я не в силах ехать сама – жаловалась она. – Придется тебе, Филадельфия, поехать вместо меня. В эти холода у меня снова прострелило поясницу. Подумать только – сын ушел, не сказав мне ничего!

На этот раз они ехали кружным путем – через дюны. Дели напряженно всматривалась в пустынную дорогу, боясь увидеть в ней встречного гонца с известием о смерти Адама. Однако они добрались до города, не повстречав никого, кроме пастуха со стадом овец.

Они отыскали здание, на окнах которого было выведено золотыми буквами: «Риверайн Геральд». Дели робко вошла туда вслед за дядей Чарльзом. После недолгого ожидания в передней их впустили в небольшую комнату, где под часами с маятником сидел бородатый редактор. Пол комнаты был завален рулонами газетной бумаги.

Светло-голубые глаза мужчины зажглись доброжелательным интересом. Он извлек трубку из глубин необъятной пегой бороды и спросил с заметным шотландским акцентом:

– Чем могу слюжить?

– Я ищу сына, его зовут Адам Джемиесон, – сказав это, Чарльз окинул взглядом комнату, посмотрел на часы и снова уставился на редактора. Получилось так, как будто он искал Адама в этом кабинете. – Видите ли, он уехал из дома, не посоветовавшись с родителями.

– Вы господин Джемиесон? А эта прелестная девошька – его сестра?

– Это его кузина, мисс Филадельфия Гордон.

– О, какое большое имя для маленькой девошьки. Адам! – крикнул он неожиданно громко так, что Дели даже вздрогнула. Вместо «Адам» у него получалось «А'тм».

На пороге возникла фигура в перепачканном краской кожаном фартуке. Адам изо всех сил старался сохранить гордый и независимый вид, однако это ему плохо удавалось. Лоб его был в чернилах, густая прядь золотистых волос упала на глаза, – он был похож на беспомощного подростка.

– Адам, мой мальчик! Почему ви не сказали, что отец не давал согласия?

– Я не спрашивал его согласия, потому что не хотел рисковать. Мое желание противоречило его воле. – Произнося эти вызывающие слова, Адам искоса взглянул на отца.

– Почему же ты не поговорил со мной, сын? Я только рад, что ты нашел себе дело по душе. Фермер из тебя не получится, это ясно. Но ты утверждал, что тебя взяли репортером… – с этими словами Чарльз указал на его грязный фартук.

Адам весь вспыхнул.

– Так оно и есть! Но пока я учусь.

– О, да! Надо изучать все операции, надо делать набор, печать. Ваш сын будет короший репортер.

Адам обрел прежнюю самоуверенность.

– Можно показать им печатный станок, сэр? – спросил он.

Мистер Макфи, успевший водворить трубку на прежнее место, махнул рукой в знак согласия. Они прошли по узкому коридору в комнату с высоким потолком. Двое парней в фартуках сидели на скамье, наблюдая за работой печатного станка.

– Это со мной, Элф, – небрежно бросил одному из них Адам. (Позже он объяснил Дел, что у обоих были одинаковые имена, и чтобы не путать, одного называли «Рыжий Элф», а другого – «Элф-брюнет».)

Чарльз, не слишком доверявший машинам, придирчиво разглядывал смазанный краской пресс, шрифты, металлические кассы. Дели довольно втягивала воздух: в типографии пахло свежеотпечатанной книгой.

– У тебя весь лоб в чернилах, – сказал Адаму отец. – Видела бы тебя сейчас твоя мать!

– Она не увидит, а значит, и говорить не о чем, – возразил Адам. Он достал платок и начал вытирать лицо не с той стороны, где было пятно. Дели взяла у него платок и вытерла ему лоб – на нем осталось лишь едва заметное пятнышко.

– Теперь я сожалею, что убежал, не сказавшись, но я боялся новой сцены. Ты ведь знаешь нашу мать!

Чарльз промолчал. Кто-кто, а он знал ее хорошо.

Когда Адам вел их к выходу, им повстречалась супруга редактора, обворожительная невысокая дама в модной шляпке. Лицо у нее было круглое, голос нежный – полная противоположность громовому голосу мужа. Дели объяснила, что тетя поручила ей посмотреть, в каких условиях живет ее сын, и что она не знает, как взяться за дело.

– Я пойду вместе с тобой, моя милая, и мы вместе атакуем его хозяйку, – сказала миссис Макфи. – Адам, почему вы не сказали нам, что прячете такую хорошенькую кузину на своей ферме? Пусть ваша супруга не тревожится, господин Джемиесон: я всегда присматриваю за начинающими работниками, чисто по-матерински.

17

– Только не скрывай от меня ничего! Бедный мальчик скучает по дому, он грустит, голодает… – Эстер потянулась за носовым платком.

– Нет, тетя Эстер! Адам любит свою работу, он всем доволен и счастлив, – сказав это, Дели поняла, что от нее ожидают другого, и тактично добавила: – Разумеется, ему недостает вашей кухни, но он так занят, что ему некогда привередничать. Хозяйка квартиры лично следит за его бельем. Жена редактора, славная такая женщина, очень к Адаму внимательна. Ты ведь знаешь, тетечка, как он умеет привлекать людей.

Эстер слабо улыбнулась.

– Ах, он вечно забывает менять носки. И понимает ли эта дама, что когда мальчик растет, ему требуется усиленное питание?

– Его кормят там значительно лучше, чем нас кормили в пансионе, тетя.

Эстер успокоилась. Разумеется, это лучше, чем посылать его учиться в Сидней, или в этот ужасный Мельбурн, где он был бы целиком предоставлен самому себе.

– Мы должны благодарить Господа, что Адам добрался туда живым и невредимым после того безумного ночного путешествия в полной темноте. Когда я после сообразила, что это было 13-е число, я уже не чаяла увидеть его живым! Это доказывает, что божественное Провидение не оставляет пас.

И сделав этот не вполне логичный вывод, она принялась за плетение салфеточки для кресла из обрывков пряжи.

Когда Адам впервые появился дома с подарком для матери, купленным на свое первое жалованье, Эстер снова достала носовой платок. Однако она скоро осушила слезы и повеселела, слушая рассказы сына и разглядывая альбом с вырезками, куда он не без гордости наклеил свои первые репортерские опыты: отчеты о спуске на воду новых колесных пароходов, о судах, налетевших на корягу и пошедших ко дну; заметки о жизни видных политических деятелей; криминальную хронику.

Уголовные дела были, как правило, результатом пьяных драк: в период высокой воды город был наводнен безработными матросами, сбежавшими с океанских судов.

Горожане, в том числе и редактор «Риверайн Геральд» были озабочены ростом пьянства, но несмотря на все их усилия, главной статьей доходов в городе оставалась торговля спиртным, разрешенная в сорока отелях.

Адам приехал домой с почтовым дилижансом компании «Кобб и Кº», курсировавшим вдоль противоположного берега реки и раз в неделю завозившим им почту, за которой Или ездил на лодке.

Дели получила от мисс Баретт письмо. Она писала уже с места, с берегов реки Катрин, протекавшей в Северной территории.

«Мои окна выходят прямо на реку, и это напоминает мне оставленную ферму. Разница состоит в том, что в здешнем саду растут манговые деревья и финиковые пальмы, цветут магнолии и голубые джакаранды. Они тебе понравились бы… Мне здесь хорошо, я нашла настоящего друга в лице матери моих учеников; она, правда, слаба здоровьем и плохо переносит жару…»