Нэнси Като - Все реки текут

• Название: Все реки текут
• Автор: Нэнси Като
• Издательство: Фора-фильм, ТОО Пролог
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1993
• ISBN: 5-87592-006-8

«Все реки текут» – экранизированный роман австралийской писательницы Нэнси Като.

Корабль, на котором в Австралию в поисках лучшей жизни, направляется с родителями юная англичанка Филадельфия Гордон, терпит крушение. Оставшаяся сиротой Филадельфия, поселяется на ферме своей тётушки в окрестностях Эчуки. Часть оставленного отцом наследства она инвестирует в колёсный пароход. Её жизнь навсегда меняется, когда ей встречается Брентон Эдвардс. Дели выходит за Брентона замуж и отказывается от карьеры художницы в Мельбурне ради жизни и путешествий по реке на пароходе.

---

Час был поздний и шкипер не разглядел в темноте берегов. Однако он запомнил, что в воздухе пахло цветами, значит где-то поблизости был сад. На много миль вокруг ферма была единственным местом, где росли цветы. Полицейские рассчитали, что мертвое тело застряло ниже по течению, у изгиба реки.

Двое суток поисков результата не принесли. Полицейские, разбившие лагерь у излучины, зашли на ферму поужинать. Им оказали радушный прием: они внесли оживление в однообразную жизнь обитателей дома. Младший из них, краснолицый, с нафабренными усами, казалось, был совершенно очарован гувернанткой Дороти Баретт. Пока она играла на пианино, он стоял навытяжку подле нее и переворачивал ноты.

– Он держится так прямо, что вот-вот сломается, когда ему надо наклоняться, – прошептал Адам на ухо Дели.

Ревнуя мисс Баретт ко всем на свете, девочка обратила внимание на то, что гувернантка одарила Адама ласковой улыбкой, тогда как гость не сводил завороженных глаз с крохотных завитков, упавших на ее грациозную шею.

На третий день у излучины вдруг началась беготня. Спешащий Чарльз, заметя детей у садовой калитки, сердито прикрикнул на них, сказав, что им здесь не место. Они убежали в сад. Адам взял Дели за руку и увлек ее вниз, в большой грот, расположенный у самой воды. Спрятавшись там, они начали украдкой наблюдать за происходящим на берегу. Там, на дощатом настиле лежало что-то, похожее на тело мужчины в мокрых рабочих брюках. Застывшее лицо шкипера или то, что от него осталось после пиршества рачков и креветок, было устремлено в ласковое голубое небо…

Эстер не признавала никаких капризов, связанных с едой, и всегда приходила в дурное расположение духа, если приготовленные к обеду блюда не пользовались успехом. Поскольку дети, как и мисс Баретт, не страдали отсутствием аппетита, проблем с меню не было. Однажды вечером после того, как слуги вернулись из охотничьей экспедиции, Эстер решила побаловать домашних праздничным обедом. На закуску был подан салат из крабов.

– Я их есть не буду, – сказал Адам.

– А тебе положить, Дели?

– Спасибо, тетя. Только не крабы!

Чарльз бросил на них проницательный взгляд и поспешно сказал:

– Я тоже, пожалуй, воздержусь от крабов на ночь,[5] а то еще приснятся страшные сны. Что там у нас дальше?

Эстер начинала выказывать признаки раздражения. Но когда она позвонила, чтобы подавали следующую смену, на ее лице появилась самодовольная улыбка.

– Сегодня вас ждет сюрприз, – торжественно объявила она.

– Какой?

– Сейчас узнаете.

Слуга внес на красивом блюде большую зажаренную птицу с румяной золотистой корочкой. Чарльз принялся ее разрезать. Дели взглянула на гордый изгиб птичьей груди, созданной природой, чтобы летать. Внезапное сознание преступности того, что они делают, охватило девочку. Во рту у нее пересохло.

– Мне не надо… – сказала она. – Только овощи.

– Как это не надо? – рассердилась тетя. – Кто же отказывается от такого чудного жаркого? Положи ей кусочек белого мяса и крылышко, Чарльз!

– Нет! – отрезала девочка. Лицо ее зарделось.

– Я не стану есть черного лебедя!

Адам удивленно взглянул на кузину, потом перевел взгляд на блюдо с птицей.

– Все считают, что мясо лебедя – деликатес, – возразила хозяйка дома. – Наши слуги подстрелили несколько штук и подвесили разделанные тушки в кладовой. Я приготовила его своими руками, зажарено как раз в меру.

Адам демонстративно откинулся на спинку стула со словами:

– Мне тоже не клади!

Эстер сердито стукнула ложкой, которой раскладывала гарнир.

– Что это на вас нашло сегодня? А ты, отец, чего смотришь? Может, ты и дальше собираешься потакать их капризам?

– Гм! Конечно же, нет… Послушайте, дети, если бы вам не понравилось жаркое на вкус, тогда другое дело. Но ведь вы его даже не попробовали. Давай без глупостей, сын: ножку или крылышко?

– Ни то, ни другое!

– А мне овощи.

– Тогда убирайтесь из-за стола! – вскипела потерявшая терпение Эстер. – Немедленно! Ничего вам не будет, ляжете спать голодными.

Уже из-за двери они услышали, как мисс Баретт примирительно сказала:

– Да вы не волнуйтесь, миссис Джемиесон! Жаркое выглядит так аппетитно! Сейчас мы отдадим ему должное. Великолепная птица!

Дети молча разошлись по своим комнатам.

Лежа в кровати, Дели читала толстый том «Светской хроники» – ежегодник с мелкой печатью и темными гравюрами, когда раздался легкий стук в дверь и в спальню вступила мисс Баретт. Присев на край кровати, гувернантка достала из широкого кармана бутерброд с маслом и кусочек сладкого пирога.

– Нельзя ложиться спать на пустой желудок, – сказала она, протягивая Дели принесенное, и, глядя на девочку, сконфуженную тем, что заставила обожаемую мисс кормить ее в постели, спросила: – А теперь скажи, почему ты отказалась от жаркого?

Дели покраснела и потупилась, но ничего не ответила.

– Мне кажется, я тебя понимаю. Лебеди очень красивые, они летают в небе, и потому есть их кощунственно. Что-то вроде этого, да?

Не поднимая глаз от одеяла, девочка машинально жевала ставший вдруг безвкусным пирог. Ни за какие блага не признается она в том, что думает о лебедях!

– Ясно… – сказала мисс Баретт. – Когда тебе будет столько лет, сколько мне сейчас, ты не будешь столь идеалистична. К концу жизни в нас многое отмирает. – Она встала. – Ну, я пошла, надо отнести контрабанду и другому упрямцу. Он что, самостоятельно взбунтовался, или на тебя глядючи?

– И то, и другое, – пробормотала Дели.

– Доброй ночи, дорогая! Гаси свечу пораньше, – она легонько прикоснулась к щеке девочки своими длинными прохладными пальцами.

Дели свернулась калачиком в своей мягкой постели и задремала. Дверь снова отворилась и негромкий голос тети произнес:

– Ты спишь, дитя?

Дели села в кровати.

– Нет, тетя Эстер.

Вошедшая быстро пересекла комнату. В руках у нее была чашка с блюдцем.

– Я принесла тебе горячее какао и бисквиты. Адам активно растет, нельзя оставлять его без ужина. Я сварила ему какао, а заодно принесла и тебе.

Дели прихлебывала горячий ароматный напиток, вкуснее которого она в жизни ничего не пробовала.

– Ты очень добра, тетя! – сказала она, только сейчас начиная сознавать себя виноватой. – Это из-за меня Адам остался голодным. Ты не должна была мне ничего приносить.

– Я люблю справедливость! – Эстер забрала у девочки чашку и легонько поцеловала ее в лоб. Удивленная этой непривычной лаской, девочка забралась под одеяло. Внутри ее разливалось тепло от выпитого горячего молока, но не только от него.

Стояла поздняя весна, на реке было половодье. По высокой воде плыли древесные стволы и сучья, случалось, проплывали мертвые овцы и даже змеи, пугавшие работавшего на огороде Илию. Даже мисс Баретт прекратила свои купания – теперь это было небезопасно. В затонах собрались большие стаи черных лебедей с выводками еще неоперившихся птенцов.

Преодолевая силу течения, вверх по реке пробирались суда: изящный «Гаро», миниатюрная «Джулия», везущая экскурсантов к озерам Мойра; «Эдвард», «Кэто», «Ланкаширочка» проплывали мимо, загребая воду лопастями колес, рассыпая по вечерам яркие снопы света.

Дели и Адам часами сидели на веранде, любуясь видом проходящих судов. Вот на рощу, стоящую у воды, упал первый луч ярчайшей карбидной лампы, и вскоре деревья уже пылают в потоках света, будто раскаленный добела металл. Сверкая окнами кают, разбрасывая искры из трубы, пароход проплывает мимо, оставляя позади себя завесу густого мрака и чувство тревожного волнения в юных сердцах.

По мере того как весенние ночи становились все более теплыми и тихими, беспокойство Дели возрастало. Откуда-то доносилась песня сверчка, воздух был напоен ароматом цветущего питтоспорума, напоминающим запах цитрусовых; в освещенном луной саду трещала неугомонная сорока и повторяла свою нескончаемую песенку из пяти нот трясогузка, не дающая девочке заснуть. Голос птички был отчетливым и резким, будто звон упавшего на камень стекла. Однажды ночью девочка лежала без сна, прислушиваясь к монотонному пению сверчка, которое и успокаивало ее, и одновременно возбуждало. В такие минуты она забывала даже про свои обычные фантазии. Сверчок будто рассказывал о чем-то очень важном, вечном. Казалось, еще немного – и она поймет…

Наконец, она откинула простыни и подошла к окну. Там, за стеклом лежал таинственный мир, сплетенный из лунного света и теней. Она видела атласные стволы цветущих эвкалиптов с узкими листьями, сверкающими, точно металл. Девочка забралась на подоконник и спрыгнула в сад.

Мягкий песок приятно холодил ей ноги, ночная рубашка с длинными рукавами защищала от ветра. Замирая от сознания собственной смелости, она прошла вдоль затененной стены, миновала увитую жасмином переднюю веранду и окунулась в море чистого голубоватого света.