Алексей Пехов - Фэнтези 2007

• Название: Фэнтези 2007
• Автор: Алексей Пехов
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-19315-4

Могущественные маги и обворожительные колдуньи!

Знаете ли вы, почему кантабрийское вино отдает порохом? В курсе ли вы, в каких случаях вам может весьма пригодиться ментальный паразит-захребетник? Отдаете ли вы себе отчет в том, что если вы легкомысленно станете брать в долг у потусторонних сил, то плата почти наверняка вам не понравится? Осведомлены ли вы, что ангелы — тоже люди, что самые серьезные магические проблемы можно решить птичьим криком и волчьим скоком, что фейрин и золото — практически близнецы-братья?..

Если в ваших знаниях имеются пробелы по данным вопросам, соблаговолите незамедлительно прочесть сей магический фолиант, составленный из новых фэнтезийных произведений отечественных фантастов. Заверяю вас: данная волшебная книга — последний писк магический моды очередного сезона!

Содержание

Джентльмены удачи:

Алексей Пехов «Особый почтовый»

Виктор Ночкин «Фейрин и золото»

Андрей Уланов «Кантабрийское вино»

Магический детектив:

Генри Лайон Олди «Захребетник»

Ольга Громыко «Птичьим криком, волчьим скоком»

Михаил Харитонов «Долг»

Повелители стихий:

Святослав Логинов «Лес господина Графа»

Наталия Осояну «Перо из крыла феникса»

Илья Новак «Ради всех грехов мира»

Демоны с той стороны:

Владимир Аренев «Ветер не лжет»

Алексей Пехов «Змейка»

Юрий Нестеренко «Плата»

Виктор Точинов «Полкоролевства в придачу»

Последняя сказка:

Михаил Балабин, Олег Бондарев «Ангелы тоже любят»

Сергей Челяев «Тот, кто всегда возвращается»

Виктор Ночкин «Настоящая принцесса»

Алексей Пехов «Последняя осень»

---

Отвечал и чувствовал, что каждым словом выжигаю свою душу. Дотла.

Донжон содрогался все сильнее. Сквозные трещины ползли по стенам. Камни выпадали из свода. Из-за дикого скрежета я почти не слышал слабеющий голос Иветты, пристально вглядывался в губы, чтобы хоть что-нибудь разобрать.

— Милый… я давно… хотела… но боялась… теперь… все будет… хорошо… скажи… по ночам… называл Изой… это твоя… первая…

Она не закончила вопрос.

А я не ответил.

Иветта умерла.

Губы ее оказались холодны как лед… Я отвернулся, не желая видеть стремительно разлагающееся лицо… Обломки падали градом, странным капризом проходя мимо. Стены рассыпались на глазах. Тяжеленный каменный блок с хрустом раздавил голову Маньяра, выполнив за меня его последнюю просьбу.

Прощай, Маньяр… Немного завидую твоей неукротимой ярости… Ты полз, владея лишь руками, прополз страшный путь — желая умереть победителем… А потом ужаснулся своей победе и выстрелил в нее… Лучше бы ты выстрелил в меня.

Донжон доживал последние минуты. Мы всегда будем вместе, милая… Здесь. Под камнями.

Небольшой зазубренный обломок вспорол мне щеку. Я машинально коснулся глубокой ссадины, тупо смотрел на измазавшую пальцы кровь, словно видел ее впервые…

А потом вдруг понял, что должен жить. Должен выбраться отсюда. Причина смешна — но должен.

… Донжон рухнул, едва я сошел с перекособоченного, чудом держащегося мостика, переброшенного через высохший ров.

5

Буа трясся, как в горячечной лихорадке, — но чем дальше от замка, тем меньше это ощущалось.

Когда я выбежал из Тур-де-Буа, земля ходила ходуном, на ногах удавалось устоять с огромным трудом. Здесь же, у болота, лишь легкая дрожь сотрясала топкую почву. Хватало и других признаков того, что с чудовищным единым организмом леса не все в порядке. Отовсюду — и словно бы ниоткуда — доносились звуки: свистящие, шипящие, скрежещущие, завывающие. Некоторые деревья рушились с грохотом, будто выкорчеванные свирепым ураганом, другие плясали странный танец на месте, скручивая ветви в самые причудливые фигуры. Неподалеку с безоблачного неба шел дождь, настоящий ливень, — однако попадал лишь на круглый пятачок, не более тридцати шагов в окружности. Трава под каплями ливня чернела и обугливалась.

Болотную топь тоже не миновали катаклизмы. То там, то тут торфяная жижа вспухала горбами — казалось, что к поверхности рвались притаившиеся в глубине чудовища. Потом торфяные нарывы лопались, и чудовища оказывались всего лишь исполинскими газовыми пузырями — они тут же взрывались на воздухе вспышками фиолетового пламени.

Моя лошадь пугалась, шарахалась — пришлось привязать ее к низенькому кустику и наскоро успокоить простым заклятием. Эта кобыла с залитым кровью седлом принадлежала одному из лучников Маньяра — не то попавшему под Косу, не то убитому во второй схватке с Клешнями.

Пить хотелось неимоверно. Я потряс кожаную фляжку, поймал ртом последние капли вина. Затем одним ударом отсек донце посудины, а горлышко насадил на загодя вырезанную палку. Получилось импровизированное подобие ботальров, которыми рыбаки загоняют рыбу в свои сети.

Три коротких вертикальных удара — пауза — еще два — пауза — еще три. Фляга уходила в болотную жижу с оглушительным бульканьем, хорошо слышным даже в царящей какофонии. Топь набухла очередным горбом и извергла-таки наконец настоящее чудовище — облепленного илом Брока.

Орк выплюнул длинный полый стебель, встряхнулся, — я отскочил подальше, спасаясь от полетевшей во все стороны жидкой грязи.

Он ничего не спросил, но посмотрел вопросительно.

— Изабо умерла, — сказал я коротко, не желая рассказывать подробности.

Брок кивнул с видом глубочайшего удовлетворения. Мне вдруг захотелось убить его… Вместо этого я подошел, попробовал снять ошейник с могучей шеи. И тут же отдернул обожженные руки. Орк взвыл. Запахло горелой шерстью.

Сильна сестричка… была… Это сколько же силы надо впихнуть в слово, чтобы оно продолжало действовать и после смерти заклинателя…

— Не вышло? — хрипло спросил орк.

— Сейчас попробую еще раз…

Осторожно, не прикасаясь к бронзе, я поднес ладони к ошейнику, закрыл глаза. Сосредоточился, постарался по слабым следам, по тончайшим обертонам заклятия понять: что думал, что чувствовал, о чем вспоминал человек, когда придумывал слово… Способ, в большинстве случаев бесполезный, — но я слишком хорошо знал Изабо.

Через несколько минут я сказал орку:

— Если я ошибусь, ты умрешь.

Он пожал плечами. Молодец… Все когда-то умрут.

Чуть помедлив, я произнес слово — много лет назад Изабо запирала им ошейник Фрэля, смешного вислоухого щенка, подаренного мною.

Бронзовая удавка Брока разломилась на две половинки.

— Если хочешь, пойдем в Загорье вместе, — предложил орк на своем языке. — Для моего народа ты всегда желанный гость. Мы никогда не забудем, что ты сделал для нас у Сухого Ручья.

Вот так случается иногда в жизни… Девственная Мать свидетельница: в бытность свою комендантом крошечного форта Рюиссо-Сэк я никоим образом не рассчитывал получать пожизненную ренту, отдав большую часть запасов провизии деревушке мирных орков, вымирающей от голода рядом. Просто-напросто раздражал постоянный скулеж косматых голодных детенышей. И вот как все обернулось — лишился капитанского патента, но приобрел дружбу орков, всех без исключения, от Пролива до Загорья…

— Ступай один, брат Брокюлар.

— Я не Брокюлар. Меня зовут Югрж. Прощай, брат!

Глава последняя

1

Брок ушел. Я сидел на топком берегу и отчего-то вспоминал армато Марко. Давным-давно, совсем в иной жизни, этот невысокий, толстенький и чем-то похожий на мячик маласкарец гостил в Арновале. Марко прославился своим путешествием в дальние, неведомые страны Восхода, сочинил книгу о них, пользующуюся невиданной популярностью, забросил рискованные торговые вояжи и проводил время, кочуя по замкам богатых дворян — рассказывал хозяевам и гостям не вошедшие в книгу диковинные истории, демонстрировал коллекцию экзотичных вещей, собранных в экзотичных местах.

Недоброжелатели и завистники поговаривали, что на самом-то деле армато Марко излишне далеко на восток не забирался, а вынужденно провел два года в Эль-Карадже, пока высокий суд светлейшего аймира разбирал имущественные иски местных купцов к маласкарцу. Там, дескать, армато Марко и собрал истории для своей книги — слушая по караван-сараям байки приезжавших с востока торговцев. И экспонаты для своей коллекции редкостей купил у них же. Может, так и было, не знаю…

Но одно несомненно — пожилой купец имел огромный жизненный опыт и весьма наблюдательный взгляд. Он сразу понял, что происходит между Изабо и мною. И словно бы невзначай начал рассказывать мне (только мне!), как законы и обычаи разных стран относятся к бракам между близкими и дальними родственниками… Зима в тот год была долгой и холодной, занесенные снегом перевалы надолго отрезали Арноваль от внешнего мира. К весне мы с армато Марко беседовали вполне откровенно. Уезжай, говорил он, бери ее и уезжай, — неважно, что столь многое ждет тебя в этой стране. Власть, богатство, слава — приходят, и уходят, и снова приходят, и мы поглощены азартной игрой; но потом все придет или уйдет навсегда — и ценным и важным останется лишь одно: те, кто дорог нам и кому дороги мы… Кого мы любим и кто любит нас… Уезжай, Арно, — или однажды пожалеешь об этом, как жалею я, — жалею о том, что не остался…

Я тогда не поверил ему. Или побоялся поверить. Я до сих пор не верю в счастье с любимой в шалаше, в рубище, под чужими звездами… Лучше уж делить трон — с тем, кого любишь и кто любит тебя.

Все так… Но отчего-то куда сильнее, чем о потерянном троне Аргайла и об ускользнувшем титуле принца-консорта, я сейчас жалел, что не уехал с Изабо за Пролив…

Половинка разломанного ошейника Брока валялась неподалеку. Я поднял, тщательно очистил от налипшего ила. Вот оно, сестричка, наше Кольцо Разлуки — которое никогда не натянет указующую нить…

Удивительно, но наложенное Изабо слово еще чувствовалось на обломке… Сильна, сильна была сестричка…

Я вскочил. Выпалил длинную и заковыристую тираду на орочьем — эпитеты, существующие в людских языках, слишком слабы: неспособны дать должную оценку моей сообразительности… Дрожащие пальцы привязывали кожаный шнурок к половинке ошейника и никак не могли затянуть узел.

2

Возвращаться к Тур-де-Буа сейчас — все равно что соваться в пасть дракона. Умирающего, агонизирующего, не обращающего на тебя внимание дракона — но еще способного в любой миг сомкнуть челюсти.

Я вернулся — бешеным галопом, рискуя загнать последнюю лошадь.