Ши Юй-Кунь - ТРОЕ ХРАБРЫХ, ПЯТЕРО СПРАВЕДЛИВЫХ

• Название: ТРОЕ ХРАБРЫХ, ПЯТЕРО СПРАВЕДЛИВЫХ
• Автор: Ши Юй-Кунь
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1974

Авантюрно-героический роман "Трое храбрых, пятеро справедливых" принадлежит перу знаменитого китайского писателя Ши Юй-куня.

В этом повествовании объединены старинные предания и легенды о судьбе Бао-гуне, который неизменно вступался за обездоленных и прославился своей мудростью и неподкупностью.

Когда в начале XX века в Китае появились первые переводы "Трех мушкетеров" Александра Дюма, многие китайские читатели в удивлении воскликнули: "Ведь это похоже на роман Ши Юй-куня "Трое храбрых, пятеро справедливых"!".

---

После этих слов Бао-гун распорядился увести просителей и немедленно доставить в суд Би Сюна, а сам тем временем вышел немного подкрепиться.

Как только доложили, что Би Сюн доставлен, Бао-гун поспешил в зал и снова занял место за судейским столом. Служители ввели Би Сюна.

— Говорят, у тебя были подвески к вееру? — спросил Бао-гун.

— Были. Три года назад я нашел их на улице.

— А потом кому-то подарил?

— Нет! Разве посмел бы я дарить чужую вещь?

— Где сейчас подвески?

— У меня дома.

Бао-гун распорядился увести Би Сюна и привести Люй Пэя.

— Я только что допрашивал Би Сюна, он говорит, что никому никаких подвесок не дарил! Как же все-таки они к тебе попали?

Люй Пэй смутился и заявил, что подвески подарила ему жена Би Сюна.

— С какой стати?

Люй Пэй молчал, но как только Бао-гун сделал знак служителям, замахал испуганно руками:

— Не надо меня пытать, не надо! Я все расскажу!

И Люй Пэй рассказал, как вступил в тайную связь с женой Би Сюна и как она подарила ему подвески.

Бао-гун распорядился доставить женщину в суд.

Едва ее ввели в зал, как она бросилась на колени и заявила, что эти подвески муж принес от своей любовницы Би, жены Ян Да-чэна, отдал их наложнице и велел спрятать. Наложница же подарила их Люй Пэю, с которым находилась в любовной связи.

Бао-гун тотчас велел взять Би под арест.

В это время снова послышались удары в барабан. Бао-гун приказал впустить нового жалобщика, а остальных увести из зала.

Это оказался Куан Тянь-ю — дядя Би-чжэна, спешивший на помощь племяннику.

— Три года назад я зашел в лавку к Ян Да-чэну купить шелка, но денег у меня при себе не было и пришлось оставить в залог подвески. Выкупить их Ян Да-чэн просил через два дня. Но когда я пришел в назначенный срок, оказалось, что Ян Да-чэн внезапно скончался. О подвесках я тогда ни словом не обмолвился, потому что решил, что они пропали. И вдруг нынче узнаю, что мой племянник увидел их на каком-то человеке, за что его и потащили в суд. Рассудите же нас по справедливости, о господин!

Бао-гун сразу смекнул, в чем тут дело, велел увести Куан Тянь-ю и привести снова Би Сюна и его любовницу Би.

— Отчего умер твой муж? — спросил Бао-гун женщину.

Но не успела она рта раскрыть, как вперед выступил Би Сюн:

— От сердечной болезни!

— Тебе, негодяй, откуда это известно? Уж не ты ли его и сгубил?

— Есть на мне вина, — отвечал Би Сюн. — С чужой женой связался. Только против Ян Да-чэна я зла не замышлял.

— Помнишь, как ты пришел в трактир, а за спиной у тебя вдруг появилась чья-то тень? Слуга сказал тебе об этом, и ты сбежал! А теперь отпираешься? Пытать его!

— Виновен, виновен! — закричал Би Сюн. — Мы с Би отравили Ян Да-чэна, боялись, как бы он не узнал о нашем распутстве, а потом сказали, что он умер от сердечной болезни. Тогда-то я и взял у Би подвески и принес домой…

Бао-гун вынес приговор: Би — четвертовать, Би Сюна — обезглавить, Люй Пэю — дать сорок палок и отпустить, дяде с племянником вернуть подвески.

Постепенно Бао-гун снискал себе славу небожителя. Слух о нем распространился по Поднебесной и достиг ушей справедливого и благородного человека, старца по имени Чжан Сань, жившего в Сяошаво.

О нём сейчас и пойдет речь. Старец этот никого не обманывал, был добр к людям, и люди за это платили ему добром. Как-то раз старец вспомнил, что три года назад Чжао Да задолжал ему четыреста медяков, и отправился к нему в деревню Тава. На месте прежней лачуги стоял большой новый дом. Чжао Саню сказали, что Чжао Да разбогател, и теперь все величают его господином Чжао.

Старик постучался и крикнул:

— Чжао Да! Чжао Да!

— Кто меня кличет, кому я понадобился?

Ворота распахнулись, и появился Чжао Да. Его не узнать было в новеньком халате и новенькой шапке.

— Я-то думаю, кто бы это мог быть, а это, оказывается, ты, брат Чжан Сань!

— Раньше вы что-то не называли меня братом, — заметил Чжан Сань и сказал: — Хотел бы получить свой долг!

— Стоит ли говорить о таких пустяках! Да ты заходи!

Старика провели в дом, усадили. К немалому своему удивлению, Чжан Сань заметил, что вся комната заставлена черными тазами.

Чжао Да принес деньги. Чжан Сань спрятал их за пазуху и поднялся.

— Дайте мне еще таз, и будем считать, что с долгом покончено.

— Бери какой хочешь!

Чжан Сань выбрал самый черный и отправился в путь.

До селения, где жил старик, было три ли. Когда он шел лесом, вдруг налетел ветер и стал накрапывать дождь. Чжан Сань поежился от холода и выронил таз.

— Он, спину больно! — простонал кто-то рядом.

Чжан Сань с опаской огляделся, дважды плюнул, подобрал таз и пошел дальше.

Едва доплелся старик до дому. Но только собрался сесть передохнуть, как снова услышал стоны:

— Пожалейте, дядюшка!

— Кто ты? — спросил старик.

— Я — Лю Ши-чан, торговец из деревни Бабао округа Сучжоу. Была у меня жена и трехлетний сынишка. Как-то возвращался я домой на осле, вез много товару, и пришлось заночевать в доме Чжао Да. Они с женой меня убили, тело сожгли, а пепел смешали с глиной. Расскажите про это Бао-гуну, дядюшка, пусть отомстит за меня!

Послышался плач, да такой жалобный, что Чжан Саню стало не по себе. Позабыв о своих недавних страхах, старик тронул таз:

— Эй!

— Да, дядюшка!

— Я бы пожаловался, но боюсь — Бао-гун не поверит мне. Так что придется и тебя взять с собой.

— Возьмите, дядюшка.

Всю ночь старик от волнения не мог сомкнуть глаз. Едва рассвело, он взял таз, запер дом и отправился в Динъюань. Ямынь еще был закрыт, когда старик пришел в город.

Но вот наконец ворота распахнулись, и начальник уезда поднялся в зал. Чжан Сань вошел, опустился на колени и попросил начальника за него заступиться.

— На что жалуешься? — осведомился Бао-гун.

Чжан Сань сказал, что Чжао Да из Таво ему задолжал, потом долг вернул и в придачу дал таз.

— Таз обижен и просит о помощи.

Говорил старик сбивчиво, Бао-гун не сразу понял, в чем дело, решил, что тазом зовут свидетеля, и приказал его вызвать. Ответа не последовало. Бао-гун подумал, что старик выжил из ума, поэтому не стал сердиться, только велел служителям вывести его из зала.

— Эй, таз! — крикнул Чжан Сань, выйдя из ямыня.

— Я, дядюшка!

— Что же ты не явился? Ведь сам просил пожаловаться Бао-гуну!

— Духи — стражи ворот меня не пустили.[23] Так и скажите господину начальнику.

Чжан Сань снова стал кричать, что его обидели. Вышел служитель:

— Ты все еще здесь, старик? Чего орешь?

— Доложите господину, что мой таз у входа задержали духи, — попросил Чжан Сань.

Бао-гун велел впустить старика, выслушал, написал заклинание против духов, сжег его и снова позвал:

— Таз!

Ответа не последовало.

— Что за безобразие! — стукнул Бао-гун по столу. — Я уважил твою старость, выслушал тебя, а ты смеешь меня морочить?! Дать ему десять палок!

Служители не замедлили исполнить приказание. Старик забрал таз и заковылял к воротам. За углом он остановился, поставил таз на землю и вдруг услышал:

— Ох, ногу отдавили!

— Чудно! Почему же ты опять молчал?

— Не мог же я голым предстать перед самим Повелителем звезды![24] — пропищал таз. — Прошу вас, дядюшка, попробуйте еще раз!

— Я уже получил десять палок, и если еще раз сунусь, не сносить мне головы!

Но таз так умолял, что старик разжалобился и повернул назад. На сей раз он не посмел громко кричать, а пробрался в зал через боковой вход. Служители как раз толковали про него, шутили и смеялись, как вдруг увидели, что он опять явился. Вывести его было невозможно. Он сел на пол и вопил, что его обидели. Бао-гун велел привести упрямца.

— Ты зачем опять явился? Мало тебе всыпали?

Чжан Сань с поклоном ответил:

— Таз говорит, что не посмел предстать перед вами голым. Велите дать ему какое-нибудь платье, и он придет.

Слуга принес халат, старик взял его и направился к выходу. За ним последовал служитель, опасаясь, как бы старик не сбежал.

Чжан Сань прикрыл таз халатом и спросил:

— Ну, а теперь пойдешь со мной?

— Пойду, дядюшка.

Старик снова вошел в ямынь, поставил таз посреди зала и опустился рядом с ним на колени.

— Таз явился? — громко произнес Бао-гун.

— Явился, господин! — донесся из-под халата голос.

Кто слышал, диву дался. И пришлось Чжан Саню рассказать про то, как обидели Лю Ши-чана.

Выслушав старика, Бао-гун знаком велел ему удалиться и ждать, пока позовут. Сам же приказал письмоводителю написать бумагу в Сучжоу и вытребовать оттуда родственников убитого, а Чжао Да и его жену велел арестовать.

Вскорости преступников доставили в суд. Бао-гун учинил им дознание, но они отпирались. Тогда Бао-гун распорядился посадить их в разные камеры и немного погодя велел привести женщину.