Эдуард Маципуло - Обогнувшие Ливию

• Название: Обогнувшие Ливию
• Автор: Эдуард Маципуло
• Издательство: Дальневосточное книжное издательство
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1979

Дальневосточный читатель уже знаком с первым изданием книги писателя Эдуарда Маципуло (Э. Петров «Паруса в океане») об отважных финикийских мореходах, которые совершали беспримерные по тем временам плавания к Оловянным островам (Англии), достигали янтарных берегов Балтийского моря, а в 600 г. до н. э. (об этом подвиге и повествуется в книге) по поручению фараона Нехо обогнули Африку в западном направлении и спустя три года вернулись на родину через Гибралтарский пролив. В данное издание автор внес некоторые добавления и изменения.

---

Вскоре стал виден первый водопад, с грохотом низвергающий потоки прозрачных, хрустальных вод на ложе из темного камня. Деревья, подступившие к гигантским речным воротам, словно в ужасе, трепетали, омываемые водяной пылью. Не в силах сдержать переполнявшие его чувства, Астарт запел. И победный голос гулким эхом метался среди скал, вплетаясь в напев реки.

ГЛАВА 53 Колдуны гремящей радуги

Много дней Астарт поднимался вверх по реке, поражаясь многоликости и бескрайности Ливии. Зной, ливень, узкое ущелье, необозримая саванна, непроходимый лес, парковые рощи непрерывно сменяли друг друга, словно в каком-то сказочном калейдоскопе. Народы, населяющие берега реки, были в большинстве своем дружелюбны, любопытны и жизнерадостны. Ливийцы удивлялись необыкновенному цвету кожи, а также бесстрашию финикийца. Никто не посягал на жизнь одинокого странника, хотя каждое племя пыталось удержать его у себя.

Однажды появление Астарта остановило кровопролитную войну двух племенных союзов. Тысячи мужчин, протыкающих друг друга копьями и стрелами, остановили свои занятия и полдня рассматривали диковинное существо. Астарт пытался выяснить, из-за чего же воевали эти люди, но безуспешно: даже старики не могли вспомнить, повод давно изжил себя, а вражда оставалась.

Ливийцы нравились ему своей первобытной простотой, искренним проявлением чувства. Их зло было до удивления прямолинейно. Если один угнетал другого, то он не маскировал свой паразитизм ссылками на небо: он просто угнетал, потому что был в состоянии угнетать. И даже горе их в случае болезни или смерти близких не носило исступляющего или самоистязающего характера, оно было проявлением настоящей человеческой скорби.

Как-то Астарт оказался в покинутой людьми деревне. Трупы умерших по обычаю этого племени заворачивались в циновки и оставлялись на деревьях. Финикийца окружала рощица со множеством свертков на ветвях. До того все было зловеще — вымершая деревня, трупы, раскормленные грифы, — что Астарт бегом устремился к реке. Но наткнулся на еще дышавшего ливийца, неимоверно худого, неподвижного, как оказалось, спящего.

Ливийца он унес в лодку и несколько дней пытался разбудить его. Но тот умер, так и не проснувшись. После этого финикиец почти месяц не встретил ни одной живой души. Позже ему объяснили, что эта обширная страна проклята духами мщения, и виной тому — большие темные мухи, которые пребольно кусаются. Люди убивали мух, а мухи теперь убивают людей, насылая на них смертельный сон. Астарту посоветовали быть вежливей с мухами, если мечтает дожить до старости.

Носорожьими каменистыми тропами финикиец обогнул огромную расселину, преградившую путь реке. Выбравшись к берегу намного выше водопада, он наткнулся на деревянного груболицего идола, врытого в землю, что предвещало встречу с людьми. Астарт сильно устал, поранил о камни ноги и руки, поэтому мечтал об отдыхе под травяной крышей.

Недавно прошел ливень. Цикады, сверчки и лягушки объединились в оглушающий хор, соперничающий по мощи с глухим ревом водопада. Ярко-красный ковер цветущего мака покрыл все вокруг, теряясь вдали между деревьями и кустарниками.

Неожиданно на него наткнулись какие-то люди, немыслимо расписанные во все цвета радуги, повалили и потащили к воде. Затем последовало говокружительное плавание между грозно ревущими порогами. Раз десять длинная узкая пирога могла перевернуться вместе с полосатыми гребцами и пленником, но все обошлось благополучно: суденышко достигло зеленого острова посреди реки. Грохот водопада заглушал все звуки, и только по раскрытым ртам людей финикиец понял, что они что-то кричали.

Астарт увидел огромные, вполне осязаемые столбы пара или тумана, упирающиеся в небо. И тут он обнаружил, что реки-то нет, она внезапно провалилась сквозь землю. Течет стремительная гигантская река и вдруг исчезает — настоящее чудо, а дальше впереди, где она должна протекать, — мокрый камень, вечнозеленые деревья со струйками, стекающими с глянцевых кожистых листьев, постоянный мелкий дождь. Удивительно видеть дождь со стороны.

Ливийцы дали оглядеться пленнику и потащили его к самой оконечности острова. У Астарта дух захватило: он висел на краю невообразимого, немыслимого водопада. Полноводная река отвесно падала в пропасть, соединив на пути в бездну оба протока, ранее раздвоенных островом. Внизу гремело, клокотала, бурлило. Мириады брызг рождали столбы водяного пара и почти полные круги радуг. «Раз, два три… пять, пять радуг сразу вместе!»

Астарт, потрясенный картиной водопада, забыл, что его могут столкнуть в любое мгновение. «Вот оно, сердце Ливии, Страна гремящей радуги!» Краски переливались, исчезали, возникали, накладывались одна на другую. Водопад гремел, сотрясал небо и землю необузданной мощью.

Ошеломив Астарта величием зрелища, полосатые люди вновь посадили его в лодку и доставили в деревню. Женщина-вождь, рослая, могучая негритянка, устроила пышный прием светлокожему страннику. Оказывается, даже совершив насилие над финикийцем, утащив его к водопаду, ливийцы действовали из благих побуждений: дух гремящей радуги благосклонен лишь к тем, кто преисполнен уважения к его величию и силе.

Астарт еще от людей пастушеского племени слышал об удивительных колдунах, именуемых колдунами гремящей радуги. Рассказывали, что они владеют тайной власти над животными. А полосатые в свою очередь слышали о человеке со светлой кожей и прямыми, как слоновая трава, волосами, избавившем земляных людей от беды.

Женщина-вождь ласково посмотрела на Астарта и улыбнулась. По спине низвергателя богов пробежал холодок: ее зубы были тщательно заострены наподобие крокодильих, что превращало улыбку в звериный оскал.

Перед началом пиршества два тощих голых колдуна исполнили дикий танец при всеобщем благоговейном молчании. Затем прыжками, похожими на лягушачьи, ускакали в лес. Уже наступила ночь, ярко горели костры. Свет их тонул в густых зарослях, охвативших плотным кольцом деревню. Где-то совсем неподалеку прогромыхал могучий рык: лев вышел на охоту.

Астарт поделился своими опасениями с женщиной-вождем (лев рядом!), и та долго и заразительно смеялась.

После традиционной трапезы под ночным небом начались забавы племени полосато-радужных. Несколько едва научившихся ходить мальчуганов притащили дюжину лягушек и отвратительного вида жаб. Животные норовили скрыться в траве, но мальчуганы принялись показывать свое умение: перевернув лягушку или жабу лапами вверх и придержав ее рукой, они вызывали полное се оцепенение. Вершиной трюков с лягушками считалось, когда оцепеневшее животное поднимали за лапку и долго трясли, так и не разбудив. Однако не все оказались умельцами. Один плосконосый мальчишка никак не мог погрузить свою жабу в сон, и его с позором выгнали из освещенного круга. Астарт разволновался. Эти забавы чем-то напоминали страшные проделки Эшмуна Карфагенского.

Но вот у костров — женщина. Она извлекла из клетки жирную цесарку и, зажав в руке ее лапы, несколько раз подбросила вверх, отворачивая лицо от беспорядочных взмахов длинных крыльев. Резко опрокинув птицу на спину и опять-таки придержав рукой в этом положении, женщина вызвала у своей жертвы полное оцепенение. Старик колдун что-то крикнул и всех уснувших животных вернул в прежнее положение. Лягушки и жабы бросились врассыпную. Затрепыхавшую цесарку с великолепным черным хохолком заперли в клетку. На освободившееся место вышли двое мужчин. Один из них нес на палке толстую извивающуюся змею. «Кобра?!» Брошенная перед костром змея приготовилась к прыжку, раздув шею и устрашающе шипя. Кончик палки описывал перед ее глазами замысловатые фигуры, отвлекая внимание. Подкравшись сзади, второй мужчина, расписанный, как и все, полосами, схватил кобру за голову и надавил пальцем на затылок. Тотчас страшная змея превратилась в вялую гибкую ленту, покорную воле человека. Малыши начали таскать ее за хвост, обвивая свои шеи, дергать, отбирать друг у друга. По сигналу колдуна змею оставили в покое. Мужчина с палкой дунул в змеиные глаза. Кобра ожила. Ее подцепили на палку и унесли.

Но вот грянули сонмы барабанов: два тощих колдуна, обливаясь потом, притащили волоком за задние лапы очень крупного льва. В могучей черно-бурой гриве застряли колючки, прелые листья. Темная кисточка на конце длинного гладкого хвоста нервно подрагивала. Лев учащенно дышал, словно был в сильнейшем возбуждении. Глаза были открыты, но смотрели неподвижно. Лев валялся у самого костра на спине, в позорнейшей для царя зверей позе. А вокруг пело и плясало все племя. Женщина-вождь, потрясая телесами, задавала тон веселью и заставила финикийца отплясывать со всеми ее подданными.

Улучив момент, Астарт подсел к верховному колдуну племени и стал выяснять, может ли их искусство быть властно над людьми, как и над животными. Вместо ответа колдун величественно поднял руки и запустил все свои пальцы в шевелюру гостя. Под воздействием магического массажа по всему телу финикийца разлилась сладкая истома. Он оцепенел, все видя и все сознавая. Он сидел неподвижно, учащенно дыша, как и лев, которому женщины с песнями расчесали гриву и вдели в оба уха по серьге. К Астарту подошла возбужденная танцами женщина-вождь и засмеялась ему в лицо. Финикиец попытался подняться, но тело уже не было подвластно ему. Потом, не чувствуя боли, он смотрел, как ему разрезают кожу на плече и втирают кроваво-красный сок какого-то растения.