Кейси Марс - Сон

• Название: Сон
• Автор: Кейси Марс
• Издательство: АСТ
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1997
• ISBN: 5-7841-0775-5

Ночью на пляже Санта-Барбары столкнулись двое одиноких, изголодавшихся по любви людей — хрупкая, утонченная Дженни Остин и мужественный морской волк Джек Бреннен. В мире, где обоих преследует смерть, где каждая ночь страсти может стать последней, любовь — единственное спасение, единственное оружие, единственный путь к свету…

---

— Раздвинь ноги, Дженни, — приказал Бреннен. Голос его, как всегда, был хриплым и сексуальным. Затем Джек приготовился, растянул пальцами ее влажные губы и ринулся вперед. Толстая, упругая плоть заполнила все ее влагалище. Ощущение было столь сильным, столь возбуждающим, что Дженни громко застонала.

Испарина покрыла ее тело. Дрожащие пальцы впились в прохладную зеленовато-белую простыню. Дженни облизала губы и вздрогнула от пронизавшего ее жара.

— Еще… Джек… пожалуйста… — прошептала она, пытаясь удержать в себе могучую плоть, которая начала выскальзывать наружу. — Пожалуйста…

Но Джека уже не было.

Пивной бар тоже исчез. Внезапно она оказалась стоящей рядом с огромной кроватью на четырех столбах, задернутой белыми занавесками из китайского шелка, на которых были вышиты гигантские пурпурные цветы. Шелковый балдахин вздымался над мягкой периной из гагачьего пуха, а натертый до блеска мозаичный паркет отражал лепнину высокого потолка.

Чей-то тихий плач заставил Дженни снова посмотреть на кровать. Возле нее стояла молодая негритянка, наклонившись так, как только что в предыдущем сне стояла Дженни. Обнаженная девушка дрожала всем телом. Ее спина и ягодицы были исполосованы рубцами; еще больше рубцов было на крепких черных ляжках.

— Простите меня, миссис. Пожалуйста, больше не бейте… — Но в ту же секунду ремень со свистом опустился на ее обнаженный зад, а затем хлестнул по плечам.

Женщина, державшая ремень, ощущала неистовое возбуждение. Ее прекрасные белые руки дрожали от похоти, возраставшей с каждым ударом, груди и чрево чудовищно напряглись, влагалище стало мокрым.

Еще трижды просвистел ремень, и девушка разразилась рыданиями, умоляя о прощении и клянясь, что она больше никогда не посмеет ослушаться.

Женщина провела рукой по трепещущим ягодицам юной негритянки, лаская и поглаживая их, а затем еще раз опустила на них кожаный ремень.

— Иди, Мэйзи, — приказала она, — иди и помни тот урок, который получила сегодня вечером.

— Ага, миссис. Ага, я… я запомню.

Еле двигаясь, ступая, как древняя старуха, негритянка подобрала свою длинную тонкую юбку и голубую, расшитую цветами безрукавку, а затем вышла в дверь, прикрываясь одеждой. Ее жалобный плач слышался из коридора, со ступенек лестницы, из гостиной, становился глуше, глуше и наконец совсем затих.

Женщина присела на обитую красным шелком скамейку, стоявшую недалеко от изножья огромной кровати под балдахином, и провела рукой по низкому вырезу платья. Светло-голубой шелк подчеркивал пышную грудь, гладкие белые плечи и гордость женщины — ее тонкую талию.

Длинные белые пальцы скользнули в лифчик; она крепко сжала свои роскошные, полные груди и принялась массировать соски, которые вскоре напряглись и набухли. Другая рука легла на тяжелые складки юбки и прижалась к влагалищу.

Женщина продолжала ласкать себя, но не могла насытиться. Раздосадованная, она позвала горничную, чтобы та помогла ей раздеться. Она кусала губы от нетерпения, но минуты шли, а никто не появлялся. Тогда она подумала о том, сколько времени у нее впереди, и о наслаждении, которое ожидало ее при воспоминании об исхлестанной до крови девушке.

Она наклонила голову, прижалась щекой к резному деревянному столбу и вдруг расхохоталась. Пронзительный, душераздирающий хохот разрывал тишину и эхом отдавался от стен спальни, пока у Дженни не зазвенело в ушах…

Глаза ее тут же открылись. Несколько секунд она лежала неподвижно. Сердце неистово колотилось, ее бросило в холодный пот. Дженни пыталась забыть этот сон, пыталась уничтожить его. Она пыталась прогнать его, сделать вид, что его не было…

Когда все усилия оказались тщетными, она перевернулась на бок, прижала колени к животу и заплакала.

Вскоре горючие слезы промочили подушку. Она так и не заснула, но не вылезла из постели. Дженни чувствовала себя больной, разбитой, виноватой, смущенной и пристыженной. И вдобавок испуганной.

Она уже видела эту женщину. Женщину с безумным, леденящим кровь хохотом. Что означают эти ужасные образы? Почему только она одна видит их? Какое они имеют к ней отношение?

Дженни закусила дрожащую губу, но слезы продолжали струиться по ее щекам. Что же с ней происходит? Неужели она могла быть таким чудовищем, такой садисткой? Возможно, в ней гнездились тайные пороки. Возможно, эротические мечты о Джеке пробудили темную, зловещую сторону ее натуры.

Дженни попыталась задуматься над этим. Боль никогда не доставляла ей удовольствия. Она даже телевизор выключала, если в фильме попадались такие сцены. Она заставила себя вспомнить это зрелище, увидеть плачущую, избитую юную негритянку, заставила себя снова встать на место странной женщины, чтобы проверить, возникнут ли в ней самой эротические ощущения.

Ничего.

Ни малейшего признака возбуждения. Однако сон казался достаточно реальным. Как и женщина, которая была частью этого сна. Сон был порожден разумом Дженни, но почему?

Ей так и не удалось уснуть до рассвета, затем она задремала и пробудилась лишь, когда комнату залило яркое солнце. Дженни пролежала в постели почти все воскресенье, то засыпая, то просыпаясь. В три часа она поднялась и оделась, но весь остаток дня думала про свой сон.

Когда настал вечер, она была так расстроена, что не могла есть. Теперь о нормальном сне не могло быть и речи. Возможно, он не придет никогда. Наконец она не выдержала и позвонила доктору Хэлперн домой, чего никогда не делала раньше, даже в первые дни после убийства Билла, хотя доктор и дала ей номер телефона — «для экстренных случаев».

— Дженни, это вы? — раздалось после третьего длинного гудка. Слава Богу, Хэлперн уже вернулась после короткого отдыха на Багамах. — В чем дело, дорогая, что случилось?

— Я… мне необходимо увидеться с вами, доктор Хэлперн. У меня нет сил ждать до следующей пятницы.

— Успокойтесь, Дженни. Сделайте пару глубоких вдохов. — Дженни исполнила то, что ей велели. — А теперь сядьте.

Провод у телефона был длинный, и Дженни пошла на кухню и села в дубовое кресло с высокой спинкой.

— Дженни, вы сели?

Она машинально кивнула и только потом спохватилась, что Хэлперн ее не видит.

— Да…

— Теперь рассказывайте, что стряслось.

Дженни тут же залилась слезами.

— Я… не могу. Не по телефону. Можно приехать к вам завтра, хоть я и не записывалась?

Пауза длилась только одно мгновение.

— Вы сможете потерпеть до конца рабочего дня?

— Да. — Но слезы не давали ей спокойно говорить.

— Вы уверены? Может быть, мне приехать?

— Нет, мне уже легче. Особенно теперь, когда я знаю, что увижу вас.

— Все будет хорошо, Дженни. Попытайтесь расслабиться. Сможете?

— Могу попробовать.

— И постарайтесь отдохнуть, если сумеете.

А вот на это никакой надежды не было. Дженни знала, что за дневной сон придется расплачиваться — ей предстояло провести всю ночь без сна.

— До завтра, доктор Хэлперн, — торопливо сказала она, — спасибо вам!

В полночь, проведя весь день в четырех стенах, Дженни ощутила что-то вроде приступа клаустрофобии,[5] и ее больше, чем когда-либо, потянуло на берег моря. Даже воспоминание о напавших на нее подонках не могло удержать Дженни. Она подумала о Джеке, но тут же отогнала от себя эту мысль. После привидевшегося во сне она едва ли смогла бы посмотреть ему в глаза.

Дженни вышла из дому и ступила на песок. Холодный ночной ветер раздувал ее одежду, возбуждая и успокаивая одновременно. Вода была ледяная, и студеный бриз подметал пляж. В воздухе стоял запах рыбы и гниющих на берегу водорослей.

Она возвратилась домой после часу ночи, включила стоявший перед диваном телевизор и посмотрела ночное ток-шоу. Затем немного почитала, а пару часов спустя, когда стали показывать старый фильм с участием Джона Уэйна, сладко уснула. Проснулась она от музыкальной заставки утренних новостей и телефонного звонка. Посмотрев на старинные дубовые часы, украшавшие стену кухни, Дженни поняла, что еще немного, и она опоздала бы на работу.

Она отвела со лба растрепавшиеся во время сна волосы подняла трубку и устало выдохнула в микрофон:

— Алло…

— Дженни, это Говард.

— Привет, Говард. — Она не говорила с ним со времени их свидания в пятницу. Глядя на часы, которые неумолимо отсчитывали минуту за минутой, Дженни пробормотала: — Извини, Говард, я ужасно опаздываю. Могу я перезвонить тебе?

— Почему же нет? Конечно.

— Я позвоню тебе с работы.

Она повесила трубку и понеслась вниз по лестнице. Быстро приняв душ, Дженни оделась и заторопилась в библиотеку. Усталость сильно сказывалась на ее работе. Она знала, что после смерти Билла потеряла форму. Приходилось трудиться сверхурочно и даже прихватывать уик-энды, чтобы компенсировать невнимательность, приступы раздражительности и уныния.