Майкл Харрисон - Вирикониум

• Название: Вирикониум
• Автор: Майкл Харрисон
• Издательство: ACT, ACT МОСКВА, ВКТ
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-17-036594-4, 978-5-9713-8840-1, 978-5-226-00661-6

Вирикониум.

Последний оплот цивилизации в медленно издыхающем мире. Тород, где подростки играют в опасную игру со смертью. Если ночью здесь слышится тихий свист — значит завтра неподалеку будет найден труп с перерезанным горлом… И никого это не удивит! Потому что в Вирикониуме давно уже нет разницы между сном и явью, между героями и преступниками, между людьми — и монстрами!

---

— Нет, — пробормотал Эшлим. — Все в порядке.

Женщины поддержали его реплику ехидным смехом. Они разглядывали карлика смело и весьма откровенно.

Тем временем Эммет Буффо беспомощно сидел в углу и тяжело пыхтел, а одна из женщин, склонившись над ним, пыталась стянуть с него маску.

— Прекратить, — скомандовал Великий Каир и слегка шлепнул ее дубинкой по пухлому заду. Женщина залилась краской.

— Ах ты, маленький засранец, — произнесла она с легким удивлением, взъерошила ему волосы, поморщилась от запаха «Бальзама Альтаэн»… и сделала молниеносное движение локтем. Глядя, как коротышка корчится на полу, закрывая ладонью глаз, женщина добавила:

— В следующий раз будешь сначала думать, а потом делать. Договорились, дорогой?

— Мерзкая сука! — завопил карлик. Он вскочил с ловкостью акробата, которой от него никто не ожидал — когда неподвижность мгновенно сменяется движением — и сорвал с пояса свой странный клинок. Прежде чем кто-либо успел остановить его, он схватил женщину за волосы, толкнул, заставив упасть на колени, и с силой воткнул кинжал в ее открытый рот — раз и другой.

Несчастная лишь на миг выпучила глаза.

— Вот так, — произнес карлик.

Эшлим упал и сорвал с головы маску. Он слышал, как вокруг в ужасе голосят женщины. Эммет Буффо сидел на прежнем месте и шептал:

— Официальная полиция… Официальная полиция…

Карлик танцевал, раздавая удары женщинам, до которых мог дотянуться, пока не вогнал клинок в дверной косяк дюйма на три. Лезвие сломалось, тогда он взмахнул дубинкой на кожаной петле…

— Хватит! — закричал Эшлим. — Зачем вам это нужно?

Рыдая от ужаса и отвращения, он бросился вниз по лестнице, и выбежал на улицу, где с тяжелых животов туч уже падали первые капли дождя, обрызгивая пыльные каштаны и превращая смесь известкового крошева с опавшими листьями в подобие замазки. Буффо выполз следом, смущенный и окровавленный. Его тряпки наполовину размотались, жуткая маска съехала набок. Видя, что их никто не преследует, они привалились к тележке.

— Вот проклятые бабы, — выдохнул астроном. — Они способны сорвать любой план.

Эшлим безмолвно уставился на него, потом зашагал прочь.

Хлынул дождь.

— Как насчет тележки? — окликнул его Буффо. — Эй, Эшлим!

Крики и вопли, которые продолжали доноситься из дома, очень скоро привлекли внимание карантинной полиции. Буффо заметил полицейских издалека. Сперва он удивленно таращился на них, потом схватил тележку и покатил ее по рю Серполе, пока одно из колес не отлетело. Тележка свернула на обочину и завалилась набок. Буффо в ужасе оглянулся, словно заблудился, и размашистым галопом устремился в проход между двумя строениями, где стремительно сгущалась темнота, взывая:

— Эшлим! Эшлим!

Двое полицейских одновременно вошли в дом. Вскоре там стало тихо.

Толстая Мэм Эттейла, гадалка, как раз направлялась в сторону рынка. Платье из желтого хлопка промокло насквозь и облепило ее мощную грудь и толстые ляжки, глаза спокойно взирали на окружающий мир, в объятьях она сжимала содержимое целой зеленной лавки. Она вошла в парадную. Вскоре оттуда снова донеслись вопли: гадалка обнаружила на лестнице Одсли Кинг. Захлопали двери, потом в мастерской Одсли Кинг загорелся свет. Послышался топот ног, люди бегали по лестницам с этажа на этаж. Эшлим, который прятался от Буффо в сырой подворотне, дождался, пока все стихло, и пошел домой, промокший до нитки.

Позже он разглядывал себя в зеркале над умывальником. Печальный божок с пухлыми губами смотрел на него, торжественно выпучив глаза, рыхлая ржавчина осыпалась в раковину. Эшлим боялся, что маска слезет только вместе с кожей, но в конце концов оказалось, что снять ее очень легко.

Карта третья Город

Вам придется иметь дело с влиятельными людьми, лишенными чувства прекрасного. Их вкусы разительно отличаются от ваших и могут привести вас в ужас. Будьте осторожны, если за этой картой следует «Малыш».

Ведь и ангелы часто не ведают,

С кем они — с мертвыми или живыми…

Так мне показалось.

P.M. Рильке. «Дуинские элегии»

После этих событий жизнь стала тихой, размеренной и не вызывала ничего, кроме раздражения.

Каждое утро Эшлим просыпался с чувством вины. Работая над очередной картиной или прибирая дом, он внезапно вспоминал эту позорную историю. Тогда на него волной накатывали стыд и отвращение. Он не мог отказать клиентам, когда они приходили позировать, но вздрагивал всякий раз, услышав стук в дверь. Это могла быть карантинная полиция или — что еще хуже — полное презрения послание от Одсли Кинг, доставленное мстительной гадалкой. Но из чумной зоны не было никаких вестей.

«Об Эммете Буффо тоже ни слуху, ни духу, — пишет он в своем дневнике. И продолжает: — Но с какой стати я должен его разыскивать? Мне вообще не стоило с ним связываться».

Возможно, он несправедлив.

В том же отрывке Эшлим напоминает себе:

«От Рака и его клики лучше держаться подальше. Как я теперь смогу смотреть им в глаза, выслушивать их насмешки и инсинуации?»

Если разобраться, никаких сложностей не было. Забавно, но перепалка на Террасе Упавших Листьев только упрочила положение Эшлима в Высоком Городе. Слухи о неудавшейся попытке спасти Одсли Кинг — к тому времени, как они просочились из Мюннеда в бистро «Калифорниум» и кафе «Люпольд», все детали приобрели некоторую размытость, что было весьма кстати, — просто вознесли Эшлима на новую романтическую высоту. Он стал пользоваться спросом в салонах. Маркиза Л. и ее новый романист пригласили его к себе. Впервые в жизни ему пришлось отказать заказчикам. Портреты, которые он закончил к этому времени, отличались куда более милосердным отношением к натуре, чем обычно. Эшлима это смутило, а его заказчиков — скорее разочаровало. С таким Эшлимом они сосуществовать не могли. Они жаждали от него колкостей, насмешек, порицания. Он был их совестью. Конечно, с чумой или Братьями Ячменя ему было трудно тягаться… и вскоре он уже писал:

«В салонах только и говорят о том, что они носят, какую винную лавку опустошают на этой неделе, кто из них обрюхатил глупую молоденькую brodeuse[24] с пьяццы Унаследованных тенденций. «Будут ли Братья Ячменя ужинать дома сегодня вечером? — спрашивают друг друга дамы. — Или где-нибудь на стороне?» При этом всем известно, что они будут ужинать в какой-нибудь кондитерской за Маргаретштрассе — нажрутся до поросячьего визга, а потом без чувств свалятся в канаву и уснут».

«Братья Ячменя придумали омлет… как же его? «Фу, юнга[25]?»

При одной мысли о Великом Каире Эшлима переполняло отвращение, которое он отчасти испытывал и к самому себе. Ему снилась женщина с разинутым ртом и выкаченными глазами, словно это по его вине карлик сунул ей нож в горло. Ничего подобного с ним еще не случалось. Достаточно было опустить веки — и эта сцена снова и снова вставала у него перед глазами. Столь же четко он видел лицо карлика, когда тот говорил: «Ну вот и все». Выражение этого лица можно было назвать удовлетворенностью. Обычное удовлетворение обычной потребности… Такое выражение бывает у человека, который только что позавтракал. При мысли о новой встрече с карликом Эшлим трепетал — хотя бы потому, что боялся обнаружить следы этого выражения. На самом деле он обнаружил их уже давно, просто сейчас узнал их: его дряблая кожа, его тщеславие, его вера в то, что он понимает язык кошек.

Однако встреча была неизбежна.

Эшлим держался подальше от башни на Монруж. Но однажды ночью, перекусив в «Вивьен», он вернулся домой — и обнаружил, что входная дверь его квартиры распахнута и хлопает на ветру, а карлик поджидает его в темной мастерской.

Великий Каир выглядел усталым. Как всегда, он сетовал, что Братья Ячменя собираются его свергнуть.

— Я не могу относиться к ним серьезно, поскольку все пока не зашло слишком далеко. Но скоро, чувствую, дело будет.

Он жаловался на хандру. По его словам, чтобы облегчить страдания, он провел целую неделю в обществе проституток на Линейной Массе. Они звали его «наш маленький канцлер» и «наш любимый петушок». Но никакого удовольствия он не получил — только заработал мигрень и сухой кашель. Пока Великий Каир разглагольствовал, Эшлим пристально наблюдал за ним. Карлик сидел на подоконнике, мерно покачивая ногой. Он сцапал манекен Эшлима и крутил его конечности, заставляя принимать нелепые, не вполне человеческие позы.

— Ладно вам, Эшлим, — карлик засмеялся. — В чем дело? Как поживает старый шутик Эммли? Он показался мне таким беспомощным!

Эшлим уставился на него из противоположного угла мастерской.