Майкл Харрисон - Вирикониум

• Название: Вирикониум
• Автор: Майкл Харрисон
• Издательство: ACT, ACT МОСКВА, ВКТ
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-17-036594-4, 978-5-9713-8840-1, 978-5-226-00661-6

Вирикониум.

Последний оплот цивилизации в медленно издыхающем мире. Тород, где подростки играют в опасную игру со смертью. Если ночью здесь слышится тихий свист — значит завтра неподалеку будет найден труп с перерезанным горлом… И никого это не удивит! Потому что в Вирикониуме давно уже нет разницы между сном и явью, между героями и преступниками, между людьми — и монстрами!

---

«Это какая-то пародия на лето, — писал он, словно все эти повседневные мелочи помогали ему забыть о происходящем. И, обнаружив, что его вещи на чердаке промокли, добавил: — Я потрясен, но это моя ошибка. Я своевременно не починил крышу».

В таком же плачевном состоянии находились и его отношения с артистической кликой Высокого Города.

«А если разобраться — делается ли там хоть что-нибудь стоящее? По большому счету, ничего: одни обеды и романы. Рак вот уже два месяца как получил эскизы для «Мечтающих мальчиков» — и до сих пор никаких прослушиваний, никаких чтений! Он утверждает, что хочет «посоветоваться с художником», но никогда в жизни не снизойдет до визита в Низкий Город».

Заниматься портретом Одсли Кинг Эшлиму было некогда. Вместо этого он начал делать рамы для картин, которые она ему передала. Он с восторгом разглядывал одну из ее ранних работ — пейзаж под названием «Воскресный пожар в Низах», — и незавершенный эскиз печально известной картины «Автопортрет: полуобнаженная», выполненный гуашью: на нем художница словно украдкой подглядывает за собой в зеркало, двусмысленным движением прикрывая длинными узкими ладонями свое лоно. Он вешал картины так и эдак, подбирая наиболее выигрышное освещение, и подолгу стоял перед ними, встревоженный причудливостью ее пейзажей, беспокойной чувственностью ее внутреннего мира.

Наконец косые лучи солнца прорвали облачный покров над городом, и улицы наполнили капризные блуждающие блики света. На берегу канала царила суета. Обитатели Высокого Города прогуливались по Лаймовой аллее и Террасе Опавших Листьев — и там, в опасной близости от чумной зоны, наслаждались солнцем.

Всюду стояли маленькие железные столики, и женщины пили за ними чай из фарфоровых чашек — «прозрачных, как детское ушко», — в то время как поэты, которые избежали изгнания из бистро «Калифорниум» и кафе «Люпольд», переговаривались певучими голосами. У каждого имелось собственное мнение о происхождении чумы. Каждый основывался на сведениях «из надежных источников». В чем сходились почти все — так это в том, что чума никогда не доберется до Высокого Города. Вообразите себе эту сцену! Женщины в муслиновых платьях. Мужчины с мечами, в плащах мясного цвета — точная копия тех, в которых щеголяла золотая молодежь Низкого Города два-три века назад. Серебристый свет, похожий на кляксы ртути, бережно касается белых мостиков и оставляет полуденные росчерки на изгибах канала, делая совершенно незаметным его запущенное состояние. Все наслаждаются жизнью… а внизу, на тропинке, среди зарослей амброзии, ползают тысячи черно-желтых гусениц, которые потом превратятся в мотыльков цвета киновари: одни — жирные и деловитые, то и дело приподнимающие тупые, уродливые головы, другие — тощие, блеклые и вялые. Братья Ячменя полакомились этими гусеницами, и теперь обоих тошнило.

Эшлим, который отправился покупать шпатлевку, бродил по Террасе Опавших Листьев и не мог понять, как оттуда выйти. Он столкнулся с Полинусом Раком, который сидел за столиком с литографом Ливио Фонье и маркизой Л., их общей покровительницей. Застенчивый молодой романист стоял позади стула маркизы, восхищаясь знаменитым изгибом ее плеча. Все были просто счастливы видеть Эшлима. Какая приятная неожиданность!

— Вы не знаете, чума не поднялась выше? — пробормотал портретист, оглядываясь с озадаченным видом. Почему-то ему показалось, что другой причины собраться вместе у этих людей просто не может быть.

Все удивились. Неужели он никогда не слышал о том, что светит солнце?

Эшлим взял чашку чая, которую маркиза заказала специально для него, но отказался полюбоваться на Братьев Ячменя, которые что-то затеяли на берегу канала.

— Их просто невозможно воспринимать всерьез, — объяснил он.

— Вам не кажется, что вы несколько наивны, старина? — Ливио Фонье подмигнул романисту, который по-прежнему любовался маркизой.

— В конце концов, — с упреком заметила красавица, — мы должны как-то их воспринимать! — она звонко рассмеялась, но тут же словно утратила всю свою уверенность: — Должны?..

Стало очень тихо. После минутного замешательства романист пробормотал: «Думаю, сам Рак не мог сказать лучше», — и густо покраснел.

Тут у парапета началась суматоха, и он был спасен. По террасе прокатилась волна смеха.

— Ох, вы только посмотрите, Полинус! — воскликнула маркиза. — Один свалился и теперь стоит на четвереньках!

Рак механически взглянул в ее сторону, поджал жирные губы и передернул плечами.

— Моя дорогая маркиза… — он подвинул стул и подсел поближе к Эшлиму. Этот человек одним движением пухлой ручки умудрялся создать в толпе маленький вихрь, который отгораживал особ, к нему приближенных, от окружающего пространства. «У нас ничего общего с этими людьми», — говорил этот жест. — И почему мы вообще здесь оказались? Ах, да: лишь потому, что они в нас нуждаются». Особам приближенным такое отношение очень льстило. Именно этому жесту он был прежде всего обязан своим успехом в обществе и своим благосостоянием.

— Боюсь, Фонье — просто шут гороховый, — проговорил он, подаваясь еще немного вперед. — А маркиза — паразитка. Жаль, что нам с вами не довелось встретиться при более удачном стечении обстоятельств.

— Но я обожаю маркизу, — громко заметил Эшлим. — Вы же не станете спорить?

Рак посмотрел на него с неопределенным выражением лица.

— Вы меня удивляете, — он засмеялся и продолжал громче: — Между прочим… Как поживает Одсли Кинг?

— Ах, да, — печально откликнулась маркиза. — То, что с ней произошло… Мы все потрясены.

Подстрекаемые хохочущей толпой, Братья Ячменя взялись за руки и прыгнули в канал, окатив столики на террасе россыпью сверкающих брызг. Близнецы нарочно выбрали место поглубже. Сначала вода забурлила и вспенилась, потом над ее зеленоватой поверхностью появились их пунцовые физиономии.

— Бр-р-р! Ну и водичка! — заорали «братцы», пыхтя и фыркая. — Прям ледяная!

Они кашляли, отплевывались, мотали головами. Сначала один, потом другой сунул палец в ухо и затряс рукой, выбивая воду. Женщины взвизгивали, поощряя их, когда они начали драться — если это можно было назвать дракой: близнецы барахтались в воде, не касаясь ногами дна, пускали пузыри и пытались придавить друг друга. Потом они все-таки выбрались на берег. Штаны облепили их ляжки, вода текла с них и ручейками бежала вниз по тропинке. Братья глупо ухмылялись, поглядывая наверх. Они слишком устали, чтобы вернуться за своими ботинками.

Эшлим был возмущен этим зрелищем.

— У Одсли Кинг осталось одно легкое, и она постоянно кашляет, маркиза, — с горечью произнес он. — Она умирает, если хотите знать. Что вы на это скажете? — он рассмеялся. — Я что-то не видел, чтобы вы хоть раз спускались в чумную зону!

Маркиза заморгала над своей чайной чашкой. На миг показалось, что она не найдет, что ответить.

— Вы предъявляете к людям слишком высокие требования, — произнесла она наконец. — Вот почему ваши портреты так жестоки.

Она глубокомысленно взглянула на чаинки в чашке, потом встала и взяла под руку романиста.

— Хотя… смею сказать, мы и в самом деле настолько глупы. Мы именно таковы, какими вы заставляете нас выглядеть… — она натянула сизые перчатки. — Надеюсь, вы передадите Одсли Кинг, что мы по-прежнему остаемся ее друзьями.

И она направилась прочь, пробираясь между столиками и перебрасываясь фразами с посетителями, которых знала. Несколько раз молодой романист сердито оглядывался на Эшлима, но она тут же умиротворяюще касалась его плеча, и скоро оба исчезли из виду.

Полинус Рак прикусил губу.

— Проклятие! — буркнул он. — Теперь придется за них платить… — он посмотрел на другую сторону канала. — Когда-нибудь вы поймете, что вас слишком сильно занесло, Эшлим.

— Что вы будете делать, когда чума достигнет Высокого Города? — с легким презрением спросил Эшлим.

Рак сделал вид, что не услышал.

— В скором будущем вам придется иметь дело с клиентами помельче. На вашем месте я бы к этому готовился. Никогда не кусайте руку, которая вас кормит… — он махнул рукой, словно снимая невидимый барьер, окружающий их. — В любом случае, вам не спасти Одсли Кинг.

Эшлим пришел в ярость. Он стиснул плечо Рака. Тот явно испугался и попытался освободиться, но художник выпустил его плечо только для того, чтобы схватить за пальцы.

— Что вы можете об этом знать? — прошипел он. — Я вытащу ее оттуда не позже чем через неделю!

Рак скривился. Он даже не пытался освободиться. Испугавшись, что его планы теперь будут преданы огласке, Эшлим начал выкручивать антрепренеру кисть.

— Что вы на это скажете?

Он хотел увидеть, как Рак вздрагивает, услышать, как тот извиняется… но тщетно. Некоторое время они стояли, с вызовом глядя друг на друга. Должно быть, Раку было очень больно. Ливио Фонье, который, казалось, не мог понять, что происходит, моргал и бесстрастно ухмылялся, глядя на них. Снова начал накрапывать дождь. Обитатели Высокого Города раскрывали зонтики и покидали Мюннед, а Братья Ячменя прикрывали руками головы, защищаясь от капель, и со стоном следили за тем, как их ботинки уплывают к Альсису.