Борис Рябинин - Мои друзья

• Название: Мои друзья
• Автор: Борис Рябинин
• Издательство: «Детгиз»
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1963

В этой книге автор рассказывает о приключениях и испытаниях, выпавших на долю четвероногих героев — собак.

На какие только подвиги не способны они!

Вы узнаете, как собаки поднимались на снежные вершины Кавказских гор, участвовали в схватках с волками, охраняли колхозное добро, ловили преступника… Джери и Снукки не вымышлены, они существовали: в действительности, так же не вымышлены Топуш, Риппер и некоторые другие. Клички этих животных занесены в родословные книги лучших собак.

---

— От Риппера и Даунтлесс?

Он осматривал ее с видимым интересом. Записал что-то в блокнотик и наконец с нескрываемым удовольствием сказал:

— Ну что ж, хороша! Можно поздравить вас. Сразу видна порода. И, если не считать грязи, в полном выставочном порядке: выщипана хорошо, правильно, настоящий эрдельтерьер!

У меня отлегло от. сердца. Это была похвала не только собаке, но и хозяину. Не пропали, значит, мои труды и заботы!

Не только Снукки, но и Джери также завоевал на выставке первое место. Он бесспорно выглядел красавцем.

Радостно закончилась для меня эта выставка: оба моих четвероногих заслужили на ней призы. Джери, кроме того, получил диплом за отличные показатели по дрессировке, а я сам — почетную грамоту за активную работу в клубе.

А вскоре из клуба мне сообщили, что надо готовиться к поездке на Всесоюзную выставку в Тбилиси.

С Урала и в Тбилиси! Из всех моих путешествий с собаками эта поездка была самая продолжительная и дальняя. В оба конца она составила без малого десять тысяч километров — почти столько же, сколько от Москвы до Владивостока.

Во мне еще свежи были воспоминания о Всесоюзном юбилейном смотре. Сколько волнений было тогда! Сколько хлопот! А теперь разве будет меньше?

На этот раз со мной предстояло ехать Снукки. Кроме нее, честь Урала должны были защищать наши известные призеры — лайки Грозный и Тайга.

Выставка в Тбилиси была особенной. Она должна была показать силу и красоту отечественной породы — кавказской овчарки. Конечно, на выставке, как всегда, были представлены все породы, но кавказской овчарке отводилась главная роль.

Первый, с кем я встретился на Тбилисском вокзале, был Алексей Викторович.

— Где Снукки? Снукки привезли? — прежде всего спросил он.

— Привез, — ответил я.

— Где она? Покажите мне ее!

Я вывел Снукки. Он осматривал ее долго, придирчиво. Затем крепко пожал мне руку.

— Молодец! Спасибо! Хороша! Очень хороша! Красавица! «Отлично» обеспечено. Впрочем, молчу, молчу, все выяснится на ринге…

— А как щипка? — спросил я.

— Все превосходно. Лучше и я не выщипал бы. Вижу, что все сделали так, как я говорил.

Я промолчал, не сказал ему, что кое-что делал и не так, как Алексей Викторович советовал мне. Вместо этого спросил его, вымыть или нет собаку перед рингом.

— Мой совет — не надо, — сказал он. — Шерсть потеряет жесткость. А впрочем, что вы меня спрашиваете? Хозяину лучше знать.

Я все-таки вымыл. А то после длительного путешествия в вагоне шерсть Снукки сделалась тусклой, пыльной.

— Видели город? — спросил меня Алексей Викторович. — А люди-то, люди-то какие! Волшебный Кавказ, люблю его! — вздохнул он мечтательно. — А с делегациями познакомились? Выставка обещает быть очень интересной.

К назначенному дню в Тбилиси начали стекаться чабаны с гор. Они двигались по улицам целым табором, с огромными сворами собак, с ишаками, навьюченными бурдюками вина, корзинами с запасами продовольствия и фуража, грубыми прочными мешками, из которых выглядывали головы толстых, мордастых щенков. Старые, седоусые чабаны в черных косматых бурках, в высоких бараньих шапках, с посохами в руках, важно шагали впереди, не глядя по сторонам.

Шли аджарцы в узких шальварах и кожаных туфлях с загнутыми кверху носками, в тюрбанообразно повязанных башлыках на голове, в развевающихся, как диковинные крылья, черных бурках; шли армяне; шли абхазцы и дагестанцы; шли кубанские и терские казаки; и каждый вел своего мохнатого помощника. Никогда еще грузинская столица не видела на своих улицах столько собак. Казалось, все четвероногие сторожа спустились с высокогорных пастбищ, чтобы принять участие в празднике собаководства.

В парке имени Руставели, отведенном для выставки, собрались пятьсот собак с их провожатыми. Там и сям слышалась речь пастухов, в пузатых котлах варилась пища животным, за веревочными ограждениями играли крепкие и упитанные щенки. Хрипло брехали на приколах заросшие буйной шерстью овчарки. Их мощь и размеры поражали даже знатоков. Страх пробирал при одном их виде, а каково вступить с ними в борьбу?

Рассказывали о происшествии на одном из отдаленных пастбищ. Самолет, прилетевший из-за рубежа, сбросил в пустынном месте в горах парашютиста-диверсанта. Враги рассчитали, что никто не увидит его тут: до ближайшего населенного пункта далеко. Поблизости от места приземления парашютиста паслась отара овец. Собаки учуяли чужого и немедленно атаковали диверсанта. Он отбивался с помощью пистолета. Расстреляв все патроны, он сам попросил чабанов спасти его от разъяренных овчарок.

Страшные для других, собаки были послушны пастухам. «Цх!» — скажет неразговорчивый проводник, когда ему надоест слушать собачий брех, и пес немедленно умолкает, потопчется-потопчется на месте и ляжет.

Около одного серого, с темной спиной пса постоянно толпился народ. Этот пес выглядел великаном даже здесь, где был собран цвет породы. Мы подошли и спросили, как кличка собаки.

— Это Топуш, — сказал седой чабан.

Топуш — победитель волков! Так вот он какой! Мы долго разглядывали великолепное животное, испытывая нечто вроде священного трепета при мысли, что эта собака управилась одна с двадцатью волками.

— Вай-вай! — сказал чабан, услышав наш разговор. — Двадцать когда было! Тю! Топуш был тогда ребенок. Теперь больше — сто!

— Сто волков?

Мы отказывались верить.

— Даже сто с лишним, — подтвердил нам инструктор Тбилисского клуба. — Кажется, были схватки со ста тремя. Собака заработала много премий, а чабану присвоено звание Героя Труда.

— А это дети Топуша, — показали нам на большую группу овчарок однообразного серого цвета с темным «ремнем» по спине.

Дети очень походили на Топуша. Тут были представители нескольких поколений, от взрослых собак до двухмесячных щенков.

— Мы надеемся, что в будущем у нас будет много таких Топушей! — с гордостью заявил инструктор.

Трудно передать впечатление, когда все эти великолепные и отважные звери вышли на ринг. На время я даже перестал волноваться за Снукки.

Слова Алексея Викторовича обрадовали меня, но, однако, не могли успокоить. Теперь я был уже не начинающий любитель и знал, что очень часто частное мнение, высказанное даже самым компетентным лицом, оказывается на поверку весьма далеким от официального определения.

Снукки несла в себе все признаки своей породы. Тем не менее накануне ринга всегда начинаешь выискивать у собаки недостатки и всегда кажется, что ты вовремя не обратил на них внимания, не принял необходимых мер, чтобы устранить их…

Работа собаковода каждодневна. Живой организм не является чем-то раз и навсегда установившимся; он способен меняться, и человек в силах управлять этим изменением.

Племенные достоинства Снукки не вызывали у меня сомнений. Но удалось ли мне развить в ней те признаки, которые усиливали породу, — вот вопрос, который я задал себе и на который не мог ответить. Ответ я должен был получить на ринге. Не случится ли повторения московской выставки? Тогда до ринга тоже все шло хорошо… Словом, меня мучили обычные в таких случаях сомнения.

Снукки вела себя не очень спокойно. Уходя от нее, слышал, как она принималась скулить. Этот плач был отчетливо различим даже среди общего шума и гомона выставки. Всегда на выставках Снукки была вместе с Джери, а тут вдруг одна… Нас вызвали на ринг. Кроме Снукки, там находилась еще одна собака. Экспертиза была очень недолгой. Нас заставили провести собак вперед-назад, повернуть боком, показать зубы — и все. Сначала увели ту, другую, потом, через минуту, предложили удалиться и мне. Оценок не объявили, таблички не то забыли дать, не то не дали умышленно. Я так и не понял, кто же первая, а кто вторая. Такое неопределенное положение длилось довольно долго; уже давно у клеток наших лаек висели ярлычки с заветным словом «отлично», и только моя Снукки еще не имела никакой оценки.

Между тем выставка шла своим чередом и приближался самый торжественный день — день раздачи призов и закрытия смотра. По-прежнему на главном ринге с утра до потемок медленно шли нескончаемые вереницы кавказских овчарок с их молчаливыми, суровыми провожатыми и выходили оттуда чуть ли не все поголовно с оценкой «отлично». Это было наглядное подтверждение высоких племенных качеств породы. Семьдесят пять процентов с высшей оценкой «отлично» — таков был триумф кавказской овчарки!

И право же, она заслужила такой успех. Кавказская овчарка — одна из древнейших пастушьих собак. Природная злобность, смелость, сила и недоверчивость издавна привлекали к ней внимание человека.

Кавказская овчарка несет службу в наших животноводческих совхозах и колхозах. Вместе с пограничниками она охраняет среднеазиатские и восточные границы СССР; теперь уже не редкость встретить ее и в хозяйствах Подмосковья, на границе с Финляндией, у Полярного круга. И всюду она показывает свои отличные рабочие качества. Способствовал ее распространению и наш клуб. Вспомните поездку Шестакова!