Лариса Кондрашова - Умница, красавица

• Название: Умница, красавица
• Автор: Лариса Кондрашова
• Издательство: АСТ Москва
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-059706-2

В наше время никто не бросается под поезд от любви… Но ведь у каждого свой личный поезд, правда? В наше время никого не шокирует развод… если он чужой. В наше время никого не волнует измена. А если это НАМ изменили?

История современной Анны Карениной, нашей близкой знакомой, умницы и красавицы, читается на одном дыхании, волнует и заставляет подумать о своем, личном, а присущая автору ирония делает ее не только увлекательной, но и трогательно-смешной.

Соня Головина – счастливица. У нее есть все, трудно даже перечислить, сколько у нее всего есть, и все на удивление замечательно: и муж, и любовник, и свекровь, и положение в обществе, и работа в Эрмитаже, и обеспеченность – она даже забывает получать зарплату. Соню Головину любят двое: ректор петербургской академии и московский пластический хирург. Все трое – современные люди, так почему же классический любовный треугольник приводит Соню Головину туда же, куда привел Анну Каренину?

---

– Все хорошо? – беспокойно спросил Князев. – Отелю присуща элегантная и изысканная атмосфера?

– Все отлично. Особенно фен, кондиционер, кабельное телевидение и аппарат для глажки брюк. Жаль, что нет кон-ференц-холла.

– Зачем тебе конференц-холл?

– Ну, я могла бы провести конференцию и сообщить журналистам, что я тебя люблю.

– Можешь крикнуть это с очаровательной террасы на крыше.

– Иес!..

Рим с Князевым отличался от Рима с Головиным, как счастье отличается от здорового питания. Соня с Князевым:

НЕ кидали монеты в фонтан Треви под присмотром индивидуального гида (300 евро в день),

НЕ ходили по музеям Ватикана (200 евро за то, чтобы пройти рядом со своим личным гидом в демонстрации туристов),

НЕ пересчитывали ступени Испанской лестницы,

НЕ услаждали свой слух пением местного тенора в фольклорном ресторане (индивидуальная программа, ОЧЕНЬ дорого),

НЕ делали покупки на виа Систина и виа Грегориана.

Они болтались по дворикам и церквям, по нескольку раз в день заходили в капеллу Караффа посмотреть на фрески Филиппино Липпи, экспериментальным путем определили время, когда можно быть совершенно одним на Пьяцца На-вона, – в четыре утра.

И они НЕ осматривали античный Рим, который во время Сониных прежних визитов будил в ней тоску и странную уверенность, что это и не РАЗВАЛИНЫ вовсе, а просто развалины, которые по итальянской безалаберности забыли прибрать.

Единственным музеем, в который Соня с Князевым забежали, была вилла Боргезе, и они больше получаса просидели в почти пустом зале перед Рафаэлем, пока туда не прибрела русская экскурсия и не остановилась перед не лучшей, на Со-нин взгляд, картиной в этом зале.

– Трагедия Дидоны в том, что она расценивает свою новую любовь как вину, – принялась рассказывать сюжет экскурсовод, – и ее самоубийство – это наказание, которое она сама налагает на себя, потому что не сохранила верности, обещанной праху мужа. По древнеримским обычаям, женщина должна была быть только в одном браке. Пойдемте дальше.

Князев посмотрел беспокойно, но Соня засмеялась:

– Кажется, это называлось – univira, жена одного мужа. Второй брак был ужасным преступлением, это было нарушение и целомудрия, и верности одновременно. Только univira могла входить в храм Богини женской судьбы. А остальные, кто во втором браке, могли, конечно, жить, но считались так себе, барахло.

– Но это же было в Древнем Риме, – глуповато сказал Князев.

– Князев, ты дурачок. Ты что, думал, я расстроюсь, что мне нельзя заходить в храм? – хихикнула Соня. – Его же все равно разрушили. К тому же если уж ссылаться на древние обычаи, то мне больше нравится иудаизм. У иудеев МОЖНО И НУЖНО второй раз выходить замуж, и третий, и четвертый, потому что каждая женщина обязана быть счастливой на земле.

– Здорово. Можно я приму иудаизм?

– Посмотрим, – важно сказала Соня, – а… тогда тебе нужно будет сделать обрезание, я думаю, это немножко обидно в твоем возрасте…

– Для тебя все что угодно.

В парке виллы Боргезе Князев играл в футбол с двумя итальянскими малышами, а Соня болтала с их итальянской мамашей, симпатичной девчонкой лет двадцати. Она не говорила по-английски, а Соня не говорила по-итальянски, но как-то они друг друга понимали.

– Carina, – говорила девчонка-мамаша, и Соня понимала: «Ты милая, давай дружить».

– Я очень его люблю, очень, очень, – говорила Соня, – ты не представляешь, как я счастлива, очень, очень…

—Cbe carino, – девчонка-мамаша подмигивала Соне, намекая на редкие достоинства прекрасного, почти выставочного мужского экземпляра, доставшегося Соне.

– А у меня ребенок от него будет, – шепнула Соня, – я беременна, понимаешь?

—Bambino, – догадалась девчонка, – che betto!

Они болтали, пили соки, принесенные Князевым из соседней палатки, за здоровье всех бамбино, и задружились так, что не смогли распрощаться, и, когда за девчонкой приехал муж, парочка потащила их в гости. Девчонкин муж говорил: «Харашо русо, Джованни русо харашо!..», и Соня с Князевым захотели поговорить по-русски с итальянцем Джованни.

Дома у парочки было все в точности как в итальянском неореализме, – огромная семья, непонятно, кто кому кто, простыни на веревках, паста, вино…

Все долго перекрикивались, ходили к соседям, шныряли туда-сюда под развешенным бельем – искали Джованни, который умеет говорить по-русски. Наконец привели застенчивого светловолосого парня, поставили перед Соней и Князевым.

– Вы говорите по-русски? Или… Do you speak English?—спросил Князев. – Соня, я со школы не говорил по-английски…

– Он тоже, – давясь смехом, сказала Соня. – Может, он финн?

– Русо, Джованни русо, – с гордостью показал девчон-кин муж на светлые волосы парня. – Русо, харашо!

Из Рима они не поехали в Пизу, потому что это было бы уже СЛИШКОМ хорошо, а поехали в Венецию.

Отель Colombina****

Полностью реконструированный небольшой отель расположен недалеко от Пьяцца Сан-Марко, в здании дворца XVIII века, и является единственным в своем роде отелем города – на внутреннем канале, с видом на Мост Вздохов и Дворец Дожей. Из номеров верхних этажей открывается вид на все колокольни Венеции. В гостинице – миниатюрный уютный холл, бар, косметический салон, телевизионный зал, зал для завтраков и зал для деловых встреч. Просторные элегантные номера в венецианском стиле имеют все необходимые удобства. Для молодоженов есть номера с крохотной террасой и исключительным по красоте видом на город.

Сервис – конференц-зал, ресторан, частная пристань.

Венеция с Князевым отличалась от Венеции с Головиным тем, что Соня все время давала обещания.

– Я ТАК хочу тирамису, двойную порцию…

– Я ТАК объелась… – стонала она, выходя из кафе, – честное слово, я больше никогда не буду есть двойную порцию тирамису… Нет, не так. Я больше никогда не буду есть тирамису. Нет, не так. Я вообще больше никогда не буду есть. И еще я больше не буду выдавливать зубную пасту с начала тюбика.

В Венеции Князев с Соней очень сильно любили друг друга. Они никогда еще не были так захвачены страстью и никогда еще не были такими отдельными друг от друга, настолько друг другу НЕ принадлежали, как будто они были масками, Пьеро и Коломбиной на фоне прекрасных декораций. А если Коломбину и мучили горькие мысли, и неотступное беспокойство, и страхи, если в самые острые мгновения счастья боль была тут как тут, колола иголочкой, если она и воображала несчастье ДРУГОГО человека, так к чему Коломбине делиться своей болью с Пьеро – боль можно оставить себе. В общем, в Венеции их немыслимое счастье чуть-чуть окрасилось печалью, не то потому, что Венеция сама печальна, не то потому, что такая сильная страсть естественным образом таила в себе некоторую толику печали. Их путешествие в Италию, неделя от туристического агентства «Атлас», подходила к концу. Из Венеции они улетали в Москву.

Ну, а что же, собственно говоря, произошло, как все устроилось?

Наверное, Соня просто переполнилась горестями, как кувшин водой, и горести вылились через край. Наверное, это уже не была страсть, а была обреченность – никуда ей от него не деться. Наверное, поэтому все получилось совсем просто.

Просто она пошла-пошла и оказалась в Пулково, и села в самолет, и уже из самолета позвонила Князеву и сказала пароль: «Пиза». Позвонила мужу и сказала два всем известных слова: «Ухожу, прости». Можно же расстаться как люди, как цивилизованные люди?.. Головин бросил трубку. Что, неужели нельзя?..

Позвонила завотделом русской культуры и соврала то, что все врут, когда очень нужно. И самое главное, самое трудное – позвонила Валентине Даниловне, с ней единственной она РАЗГОВАРИВАЛА. Спросила:

– Вы же не хотите, чтобы я умерла?

– Нет, не хочу, – осторожно ответила та и забормотала: – Сонечка, девочка, ты хорошо подумала, ведь все… у всех… мало ли что бывает, но Алик, ты знаешь, он же никогда не простит… Антоша… как же я посмотрю ребенку в глаза, Сонечка, девочка…

– Поживите пока с Антошей, спасибо, – сказала Соня и добавила: – Только маме не говорите… Я не хочу, чтобы она вас мучила, я сама ей скажу.

В самолете между Князевым и Соней возникла какая-то едва уловимая неловкость – после счастья Венеции и Рима от них словно все еще ожидалась приподнятость романа, влюбленности, и это сделало Князева чуть более нежным, а Соню чуть более оживленной, чем требовалось для решения предстоящих им мелких практических дел.

МНЕНИЕ СВЕТА: СОНЯ – ДУРА

– Ушла?.. Неужели ушла? Правда, ушла?..

Они прилетели в Москву ранним утром, из аэропорта поехали на Чистые пруды, Князев в клинику – понедельник, рабочий день, а Соня к Арише.

У Ариши сегодня был ПОНЕДЕЛЬНИК. Дома в понедельник у Сони всегда случалась тоска, первая с утра мысль была – сегодня Эрмитаж закрыт. Не то чтобы Соня не могла найти себе места и горестно подвывала под барочными окнами Зимнего дворца, а просто не любила, когда Эрмитаж закрыт, и все тут. Пустой день. А для Ариши понедельник был главный день – ее ток-шоу выходило в эфир по понедельникам.