Питер Пэдфилд - Секретная миссия Рудольфа Гесса

• Название: Секретная миссия Рудольфа Гесса
• Автор: Питер Пэдфилд
• Жанр: Биографии и Мемуары

Рудольфа Гесса — соратника и верного ученика Адольфа Гитлера — современники называли "наци номер два". Представ после разгрома Германии перед судом союзных держав, Гесс стал до конца своей жизни узником берлинской тюрьмы Шпандау и, тем самым, — последнимкрупным нацистом, дожившим до конца 80-х годов XX столетия. Уйдя из жизни в 1987 году, он унес с собой в могилу немало тайн, связанных с Третьим рейхом. О загадочной жизни и судьбе печально знаменитого нацистского лидера, о нравах и закулисных тайнах бесчеловечного гитлеровского режима рассказывается на страницах книги Питера Пэдфилда.

---

В запись он вносит дополнение:

"Буц! Возьми на заметку, в жизни есть высшие, определяющие судьбу силы, которые мы называем, когда хотим дать им определение, Божественными. Они начинают вмешиваться, если нужно, во время великих событий. Я должен был прибыть в Англию и говорить здесь о понимании и мире.

Часто мы не понимаем трудных решений; их значение становится понятно позже".

Если принять во внимание, что отчет составлен после принятия решения о самоубийстве, не приходится сомневаться в достоверности записи. Из соображений безопасности он лишь не упомянул в нем свой радиокомпас. Из показаний Гесса видно, что он, вопреки предположению Хельмута Кадена и автора этой книги, не следовал на север до датского побережья, прежде чем повернуть на запад и пересечь Северное море на широте Калундборга. На этом основании представляется вероятным, что Гейдрих сопровождал его над голландскими островами и южной частью Северного моря; это не противоречит воспоминаниям Лины Гейдрих о том, что в это время ее муж летел на «Ме109» над "побережьем пролива".

О настроении Гесса в момент написания записки для «Буца» можно судить по двум его посмертным письмам, написанным 14 июня вместе с дубликатами, передать которые после войны он просил лейтенанта Малоуна из рук в руки; это было после того, как визит Саймона окончательно лишил его надежды и убедил, что его миссия провалилась. Одно письмо было адресовано "Моему фюреру": это был его последний привет, писал он, "тебе, кто последние два десятка лет вдохновлял мою жизнь. После коллапса 1918 года ты сделал мою жизнь снова исполненной смысла". "Людям редко везло служить человеку и его идее с таким успехом, с каким служили под его началом", — продолжал он и благодарил его от всего сердца за все, что он дал ему, за все, чем был для него, после чего он процитировал пять строчек из стихотворения Гете "Das Gottiche":

Следуя вечным, неумолимым, великим

Законам,

Все мы должны

Круг нашей жизни

Завершить.

Эти строки он писал, со всей ясностью понимая, что не имеет иного выхода, как ни тяжело было ему признать это. Передавая свою семью и близких на попечение Гитлера, он обращался к нему как к воплощению "нашей великой Германии, идущей к немыслимому величию". В заключение он писал:

"Я умираю, убежденный, что моя последняя миссия, даже несмотря на то, что закончилась смертью, принесет плоды. Вопреки моей смерти, а может быть, и благодаря ей, мой полет принесет мир и понимание с Англией. Heil mein Furer!

Твой преданный Рудольф Гесс".

Второе письмо, адресованное Ильзе и предназначенное для всей семьи, начиналось: "Мои дорогие". Приняв решение свести счеты с жизнью, он посылал им свой последний привет и благодарил за все, чем они были для него. Сделать этот последний шаг, писал он, очень трудно, но у него нет другого выхода. Он посвятил себя великой идее, но судьба предрешила его конец. И, как в письме Гитлеру, он выразил надежду на конечный успех своей миссии: "возможно, вопреки моей смерти или скорее благодаря ей, мой полет в конечном итоге принесет мир".

Смысл этой загадочной фразы становится ясным из других недавно рассекреченных документов, в частности, из письма, адресованного им Гамильтону. Написанное 19 мая в Тауэре Лондона, оно к герцогу так и не попало. Явно обеспокоенный тем, что оказался во власти "клики сторонников войны" Черчилля, заинтересованных в его смерти, он указывал, что в письме, оставленном для Гитлера, он высказывает опасение, что его смерть может быть представлена в Англии как самоубийство или случившаяся при подозрительных обстоятельствах; но даже если будут причины подозревать, что в этом повинны "элементы в Англии, противостояние миру", это не должно помешать германскому правительству продолжить борьбу за мир. Это его последняя воля, продолжал он, и его смерть, вероятно, даже поможет его миссии, "потому что только после заключения мира смогут англичане свести счеты с теми, кто будет причастен к моей смерти. Моя смерть, с пропагандистской точки зрения, сыграет существенную роль". Как следует из других сообщений, он рассчитывал на широкое освещение своего полета, полагая, что это могло бы убедить британцев в искренности желания германского правительства заключить мир и объединить их под знаменем «оппозиционных» лидеров, также стремящихся покончить с войной. Поскольку этого не произошло, он надеялся, что нужную ему реакцию вызовет шумиха, связанная с его смертью.

Что касается возникновения идеи его миссии, оригинал письма Альбрехта Хаусхофера герцогу Гамильтону, датированного 23 сентября 1940 года, находится в недавно рассекреченных бумагах, но сопроводительного письма к Вайолет Роберте там нет; оно, скорее всего, осталось в реестре МИ-5. Недавно рассекреченная папка с бумагами цензуры содержит копии с оригинала докладной цензора по письму и кое-какую корреспонденцию, адресованную Уолтеру Монктону, генеральному директору министерства информации, с пояснениями "хитросплетений полуправды", опутавших письмо в результате работы Би-Би-Си и правительственных заявлений; этот материал уже содержался в открытых для ознакомления делах. Кое-какая информация по письму имеется в «незарегистрированных» документах. Так, 22 ноября МИ-5 послал письменный запрос в министерство иностранных дел относительно мер, принятых по копии направленного им письма, "подписанного Д-р А.Х., вероятно, немцем", и не усматривает ли оно препятствий для передачи его герцогу. Генри Хопкинс из министерства иностранных дел 7 декабря подготовил ответ:

"Сами мы ничего по этому поводу не делали и не возражаем, чтобы оно пошло по месту назначения, если это еще имеет смысл, так как с того момента, как оно было написано, прошел изрядный промежуток времени".

Столь явное отсутствие срочности и тот факт, что ни МИ-5, ни ответственные чиновники из министерства иностранных дел к декабрю еще не определили, кто скрывается за подписью "Д-р А.Х.", служит подтверждением информации, недавно полученной от полковника Т.А. Робинсона, в то время возглавлявшего Би1эй МИ-5. В данной книге приводятся доводы, что "Комитет двойного креста" и Би1эй могли заманить Гесса в Великобританию фальшивыми сообщениями и поддельными письмами, написанными якобы герцогом Гамильтоном, однако указывалось, что если это и так, то сам Альбрехт Хаусхофер эти ответы не получал. Полковник Робертсон утверждает, что поддельных ответов не было. Письмо герцогу не считалось таким уж важным, и задержка была связана, главным образом, с переездом МИ-5 из Лондона в Оксфорд, состоявшимся в это время. Позже к вопросу вернулись и обсудили возможность выгоды, которую можно было извлечь из письма. Тогда в министерство авиации вызвали герцога Гамильтона и спросили, не поедет ли он в Лиссабон на встречу с Хаусхофером, но Робертсон отсоветовал делать это, так как прошло много времени. Таким образом, отпуск Гамильтона с 12 ноября 1940 года, то есть через неделю после пересылки письма Альбрехта в МИ-5, был простым совпадением, а утверждения шефа чешской разведки Моравеца, что он видел фальшивые ответы якобы от герцога, а также подобные утверждения статьи 1943 года. из "Американ Меркьюри" были не более чем дезинформацией.

Тот факт, что Гесс не являлся мишенью, избранной "Комитетом двойного креста", и не был умышленно вовлечен в игру, не означает, что в Британии не распространялся слух о наличии раскола в настроении гражданского населения и существования сильной "партии мира"; несомненно, такая кампания проводилась, и участие в ней принимал Душко Попов, один из первоклассных агентов Би1эй, бывший, как подтверждает полковник Робертсон, на "дружеской ноге" с «Си». Как не означает, что слух о существовании британской «Оппозиции», готовой пойти на соглашение с германским правительством, не распространялся на высоких (министерском и посольском) уровнях. Заслуга в этом принадлежит, в основном, Келли в Берне и Хору в Мадриде. В Англии Гесс без конца повторял, что хочет видеть лидеров этой «партии», которые готовы сбросить "клику Черчилля". У Гесса имелись хорошие контакты, и он не был сумасшедшим. Одно из двух: либо такая мощная группировка, с которой он находился в непосредственном контакте, существовала, либо он был твердо убежден в ее существовании; чувствуется также значительное влияние элемента случайности в лавировании между полуправдой и полуложью — даже шантаж на дипломатическом уровне, адресованный Вашингтону или Москве. Потому что в Британии в то время, несомненно, были влиятельные фигуры, не видевшие иного выхода, кроме компромисса с Гитлером.

Что касается собственной подготовки Гесса к полету, в недавно рассекреченных досье, включающих его переписку в плену, имеется интересная приписка, приложенная им к письму Ильзе от 2 февраля 1942 года. В ней говорится, что в папку, которую он оставил перед полетом своему адъютанту Пинчу, он вложил "Записку о вещем сне Генерала" (Хаусхофера), гороскоп, составленный Шульте-Штратхаусом, и предсказание, сделанное ему на Рождество 1940 года некой Гретой Зуттер. Он просил Ильзе снять со всех бумаг копии и оставить у нотариуса, а в конце добавил: "Меня это интересует с научной точки зрения". Это противоречит утверждению, что Гесс не написал, не сказал ничего такого, что бы намекало на астрологическую подоплеку назначенной им для полета даты. Своим посредником он выбрал герцога Гамильтона, главным образом потому, что у того в Дангевел-Хаус имелась взлетно-посадочная полоса. Хотя он, по всей видимости, недооценил трудность посадки скоростного современного истребителя на травяной дорожке, более подходящей для «Тайгер-Мота» герцога. К тому же отыскать сам дом в кромешной ночной тьме тоже оказалось задачей не из легких. Совершенно очевидно, что он не готовился к парашютному прыжку, а планировал посадить самолет. Из некоторых вновь открытых для ознакомления документов видно, что в выборе в качестве посредника герцога Гамильтона не последнюю роль сыграл профессор Карл Хаусхофер — более значительную, чем Альбрехт. Хотя не исключена возможность, что Гесс намеренно говорил о «Генерале», желая отвлечь внимание от истинного автора идеи его миссии — Гитлера. Это предположение находит подтверждение в меморандуме доктора Гибсона Грэма, ухаживавшего за Гессом сначала в Шотландии, затем в Митчетт-Плейс. План полета Гесс вынашивал с августа 1940 года, писал Грэм, "но он никому о нем не распространялся" — что было явной ложью. Далее в меморандуме говорилось: