Питер Пэдфилд - Секретная миссия Рудольфа Гесса

• Название: Секретная миссия Рудольфа Гесса
• Автор: Питер Пэдфилд
• Жанр: Биографии и Мемуары

Рудольфа Гесса — соратника и верного ученика Адольфа Гитлера — современники называли "наци номер два". Представ после разгрома Германии перед судом союзных держав, Гесс стал до конца своей жизни узником берлинской тюрьмы Шпандау и, тем самым, — последнимкрупным нацистом, дожившим до конца 80-х годов XX столетия. Уйдя из жизни в 1987 году, он унес с собой в могилу немало тайн, связанных с Третьим рейхом. О загадочной жизни и судьбе печально знаменитого нацистского лидера, о нравах и закулисных тайнах бесчеловечного гитлеровского режима рассказывается на страницах книги Питера Пэдфилда.

---

Вольф Рюдигер Гесс ничуть не сомневался в убийстве отца. Такого же мнения придерживался и британский хирург и автор Хью Томас; оба они написали книги: "Смерть Рудольфа Гесса?" и "История двух убийств", в которых главным подозреваемым в политическом убийстве они считают правительство Маргарет Тетчер; предпосылкой послужили дошедшие из Москвы слухи, что Горбачев собирается дать согласие на освобождение Гесса; оба они высказали предположение, что британское правительство заказало его убийство, чтобы не выпустить Гесса из Шпандау живым и не позволить ему говорить. Таким образом, указывал Вольф Рюдигер, британцы, ловко прикрываясь советским вето, во всеуслышание твердили, что ратуют за освобождение его отца; когда оказалось, что вето вот-вот будет снято, они решили его убрать. Причина, как он полагал, лежала, окутанная мраком тайны, в правительственных папках, закрытых для всеобщего ознакомления до 2017 года, и, возможно, в еврейском факторе. Он считал, что его отец мог привезти с собой решение еврейского вопроса, заключавшееся в расселении; в связи с чем напрашивается вывод, что если бы его миротворческая миссия увенчалась успехом, массового истребления можно было бы избежать. В поддержку свей гипотезы (а это была не более чем гипотеза) он утверждал, что во время «Кемп-Дэвидской» встречи президента Соединенных Штатов, Джимми Картера, и глав государства Израиль и Египта, Менахема Бегина и Анвара Садата, в сентябре 1978 года, Картер и Бегин подписали секретный протокол о том, что Гесс из Шпандау живым не выйдет. Это высказывание он сделал без каких бы то ни было доказательств; но это объясняло, каким образом британское правительство могло осуществить убийство его отца во время американской смены несения дежурства в тюрьме.

Исполнителями, по его свидетельству, были два агента САС (Британских специальных воздушных служб), прибывшие в Шпандау в ночь с 15 на 16 августа, то есть накануне смерти Гесса. Речь идет о двух незнакомцах в форме армии США, которых в понедельник днем увидел Мелаухи у "летнего домика"; их видимая попытка запустить сердце Гесса на самом деле имела намерение прикончить его. Эту информацию Вольф Рюдигер получил от южно-африканского юриста, имеющего контакты с западными разведывательными службами, который узнал об этом в 8 утра во вторник 18 августа — то есть на следующее после «убийства» утро. В свою очередь, его источником информации был офицер израильской разведывательной службы, с которым его связывали личные и профессиональные отношения на протяжении четырех лет. По словам юриста, убийство Гесса было спланировано МИ-5 по приказу министерства внутренних дел Великобритании. Убийцы прибыли из 22-го полка САС, Брэдбери Лайнз, Херфордшир; разведывательные службы США, Франции и Израиля были также посвящены в план; команда приступить к его осуществлению поступила от ЦРУ в понедельник утром.

Хью Томас в своей публикации так далеко не пошел; он лишь констатировал, что британское правительство было единственной стороной, которой смерть Гесса была выгодна, поскольку правду о нем оно скрывало с 1941 года. По утверждению Томаса, оно скрывало тот факт, что это был не Рудольф Гесс, а его двойник. Эту теорию Томас впервые выдвинул в своей ранней книге "Убийство Рудольфа Гесса", вышедшей в 1979 году. Находясь на службе в Берлине, он получил возможность встретиться в Шпандау с узником номер 7, которого видел без рубашки во время медицинского осмотра и отметил, что на левой стороне груди нет шрама, который имелся у настоящего Гесса после ранения в 1917 году. Он утверждал, что видимый рубец должна была оставить не только пуля; операция по ее извлечению, выполненная немецким хирургом Зауербрухом, должна был оставить еще более грубый след. Но у заключенного номер 7 подобные отметины отсутствовали, на рентгенограммах легких следов прошлого пулевого ранения также не было.

Странно, откуда взялась информация об операции, выполненной хирургом Зауербрухом, когда из писем Гесса 1917 года ясно, что стреляли в него из малокалиберного ружья и ранение было сквозным, так что хирургического вмешательства не потребовалось. Когда в мае 1979 года Шарль Габель рассказал ему об этой теории, Гесс от души рассмеялся. Она так развеселила его, что некоторое время он с радостью обсуждал версию о его подмене. В завершении Габель сказал, что его жена считает, что он — это он, и сам Гесс, как писал Габель, ничуть в этом не сомневался. Он сказал Габелю, что недавно к нему приходили два английских доктора, желавших взглянуть на знаменитые шрамы — следы входного и выходного пулевых отверстий, — и в конце концов, хоть и с большим трудом, но все же отыскали их. Они стали практически незаметными.

Ни Кемерон, ни Шпанн с Эйзенменгером в своих патологоанатом ических заключениях о шрамах не упоминали. Но, по словам Вольфа Рюдигера Гесса, в феврале 1989 года профессор Эйзенменгер писал коллеге, что во время аутопсии обнаружили на груди слева "два неприметных старых шрама" от пулевого ранения.

Теория Хью Томаса о двойнике и без шрамов представляется неубедительной. Согласно его версии, настоящего Гесса сбили по приказу Гиммлера над Северным морем, потом из Норвегии на идентичном «Me-110» отправили его хорошо обученного двойника, но он не дал объяснений мотивов Гиммлера, сказав лишь, что Гиммлер планировал сместить Гитлера, вести дела с которым британцы отказывались. Это в корне противоречит характеру Гиммлера, его рабской зависимости и преданности гению фюрера. Заблуждался Томас и относительно характера Гесса. Большая часть его доводов касается различий в привычках и поведении человека, прилетевшего в Шотландию, и настоящего Гесса. Однако исследование характера на— стоящего Гесса неопровержимо доказывает, что человек, прилетевший в Шотландию, и узник номер 7 настоящий Гесс; кроме того, его письма из плена демонстрируют такое доскональное знание характерных особенностей настоящего Гесса, что никакого времени не хватило бы двойнику, чтобы выявить их и запомнить. И, наконец, зачем двойник стал бы притворяться более сорока лет заключения?

Таким образом, ни Томас, ни Вольф Рюдигер Гесс не привели убедительных доводов, зачем британскому и американскому правительствам (поскольку «убийство» произошло в месяц несения дежурства США) понадобилось помешать Гессу выйти из Шпандау живым. Утверждение Томаса, что Гесс не был Гессом, также не нашло подтверждений. Многочисленные факты свидетельствовали как раз об обратном. Нет доказательств и в пользу предположения Вольфа Рюдигера, что миссия его отца включала план решения еврейского вопроса путем расселения. Остаются только засекреченные бумаги британского правительства. Содержится ли в них достаточной сильный мотив для убийства, кто знает? Однако разумно предположить, что если содержат, то, скорее всего, опасные документы будут изъяты или сами папки останутся «закрытыми» и после 2017 года.

Несмотря на отсутствие сколько-нибудь убедительного мотива для убийства, вокруг смерти Гесса много неясностей. Доктор Зейдль, знакомый с физическим состоянием Гесса, впервые услышав заявление четырех держав (подписанное, правда, лишь тремя из них, поскольку русские поддержать его отказались), объявил «невероятным», чтобы девяностотрехлетний старик совершил самоубийство, и пригрозил Британии и Соединенным Штатам тяжбой, чтобы заставить дать «удовлетворительное» заключение о смерти Гесса. Это происходило до красноречивых, как выяснится, данных, изложенных профессором Шпанном в судебномедицинском заключении. Многочисленные официальные формулировки, включая "Заключительное заявление", удовлетворительного объяснения не давали. Каким образом за те "несколько минут", которые он оставался без присмотра в садовом домике, Гесс нетвердой рукой сумел написать предсмертную записку, привязать удлинитель к оконной щеколде, накинуть на шею петлю, затянуть узел так, чтобы петля действовала как удавка — ибо был оставлен горизонтальный основанию шеи след, — и упасть или броситься на землю?

Мог бы Гесс спокойно написать записку "за пару минут до смерти", если бы действительно намеревался покончить с собой? Волновал бы его в эту минуту, когда после Нюрнберга прошло более сорока лет, вопрос о «Фрайбург»? Разве не написал бы он о причине своего добровольного ухода из жизни? Естественно предположить, что в последние минуты его ум был бы занят причинами, побуждавшими на такой поступок, или эмоциональным состоянием. Откуда ему было знать, как долго будет отсутствовать Джордан и успеет ли он совершить задуманное? Зачем понадобилось бы ему упоминать о фотографиях семьи, когда он встречался с ними? И последнее, с какой стати стал бы он вдруг подписываться именем, которое уже двадцать лет не использовал? В совокупности все эти вопросы делают "предсмертную записку" сомнительной. И зачем для установления ее подлинности понадобилось передавать записку старшему эксперту-графологу Британской правительственной лаборатории? Кто еще мог написать это послание почерком Гесса на обратной стороне письма жены Вольфа Рюдигера и подписаться "Euer Grosser"? По всей вероятности, записка была подделкой, тщательно скопированной с записки Гесса, написанной в 1969 году, но по содержанию и стилю она столь противоречила своему назначению, что не могла не вызвать сомнения. Это позволяет предположить, что нужна она была для того, чтобы скрыть убийство или непростительное нарушение тюремного распорядка. Поскольку трудно представить, чтобы такой искусный мастер мог отыскаться в Шпандау, резонно допустить, что не обошлось без вмешательства секретных служб.