Эдна О`Брайен - Деревенские девчонки

• Название: Деревенские девчонки
• Автор: Эдна О`Брайен
• Издательство: Русич
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-88590-314-Х

Героини романов популярной писательницы – обычные ирландские девчонки, школьницы старших классов. Неожиданно настает пора взросления, и на них обрушиваются новые, неведомые доселе чувства – любви, ревности, их тянет в загадочный мир взрослых. С сожалением расстаются они с детством – впереди у них нелегкая жизнь. Кто-то из них пойдет в услужение, кто-то эмигрирует из нищей полуголодной страны в поисках счастья, которое бродит совсем рядом…

---

– Хороший запах, – сказала она, всё ещё вдыхая аромат тёмно-голубого флакона.

– Подушитесь, – сказала я, чувствуя себя обязанной ей после её угощения.

– Дорого? Это дорого?

– Куча фунтов стерлингов, – ответила за меня Бэйба, незаметно подмигивая мне. Она явно подсмеивалась над наивностью Джоанны.

– Фунтов! Майн Готт! – она тут же закрутила металлическую пробку флакона и быстро поставила его на стол. Чтобы он, не дай Бог, не разбился.

– Возможно, я подушусь завтра. Ведь завтра воскресенье. Вы католички?

– Да. А вы? – спросила Бэйба.

– Тоже, но мы, люди с континента, не так строги в наших религиозных обязанностях, как вы, ирландцы. – Она пожала плечами, что должно было означать некоторую вольность религиозных нравов. Подол её вязаного платья был измят, по бокам тоже были складки. Она вышла из комнаты, и мы услышали, как она спускается по лестнице.

– Ну так что мы будем делать, Кэт? – спросила Бэйба, вытягиваясь на кровати.

– Не знаю. Может быть, пойдём на исповедь? – Это было наше обычное занятие по вечерам в субботу.

– Исповедь. Да не будь же ты такой занудой, давай лучше погуляем в центре. Боже, это ли не счастье? – Она взболтнула в воздухе ногами и схватила в объятия лежавшую под покрывалом подушку.

– Натягивай на себя всё самое лучшее, что у тебя есть, – сказала она, – мы идём на танцы.

– Так сразу?

– Боже, да, так сразу. Так сразу, чтобы как-то позабыть три года этой монастырской тюрьмы.

– Но мы не знаем дороги туда. – На самом деле я просто отнюдь не горела желанием идти на танцы. Когда мне случалось танцевать дома, я всегда наступала парням на ноги и не могла так элегантно огибать углы, как это делала Бэйба. Сама Бэйба танцевала великолепно, крутилась и крутилась в танце, пока её щёки не разгорались, а волосы не взлетали в воздух.

– Спустись вниз и объяснись с фрау Баксомбургер на своём элегантном английском.

– Это не очень-то любезно, – сказала я, принимая мечтательное выражение лица. Выражение, которое больше всего любил мистер Джентльмен.

– Подумаешь, любезность. Пойди да и просто спроси её, не отвалится же у неё задница от одного твоего вопроса.

– Ш-ш-ш. – Я испугалась, что скрипач может услышать наш разговор, если перестанет играть.

– Спустись и спроси и прекрати шипеть.

Когда я спустилась вниз, Джоанна как раз ошпаривала кипятком тушку курицы, Когда тушка была совершенно мокрой, она начала ощипывать её. Я стояла в кухне и смотрела на неё, но она не слышала моё присутствие, потому что по радио передавали громкую музыку.

– Майн Готт! Да ты меня испугала! – наконец сказала она, заметив меня и поворачиваясь с курицей в руке. Я извинилась и спросила у неё, как пройти к центру города. Она рассказала мне, но её объяснения были так запутаны, что я поняла – нам придётся ещё не раз спрашивать дорогу у прохожих.

Когда я поднялась наверх, Бэйба уже заперлась в ванной, а без неё комната была угрюмой и пустой. За окном спускались сумерки. Дети ушли домой. Аллея была пустынной. На одной из железных пик ограды белел детский носовой платок. На всём пространстве города расстилались дома, кое-где перемежаемые шпилями церквей, многоквартирные жилые дома в десять – двенадцать этажей. Вдалеке неясно темнели коричневого цвета горы с облаками около вершин. На самом деле это были не настоящие горы, но холмы. Мягких очертаний холмы.

Когда я смотрела на эти холмы, я думала об ягнятах, которые рождались там в темноте и холоде, о фермерах, разводящих овец на этих холмах, и, наконец, я думала о пастухах и их собаках, лежащих у костров и дожидающихся часа, когда надо снова вставать и идти навстречу резкому ветру. Наша ферма была расположена не на холмах, до них было ещё четыре или пять миль, но однажды Хикки взял меня туда, отвезя на раме своего велосипеда. Он привязал к раме подушку, чтобы мне было не так жёстко ехать. Мы поехали туда, чтобы выбрать пастушью собаку. Стояла ранняя весна, начинали рождаться ягнята, по дороге ветер доносил до нас их жалобное блеянье. Собаку мы раздобыли. Это был комок белой и чёрной шерсти, спавший в ящике с сеном. Потом он вырос и превратился в Бычьего Глаза.

– «Ты пойдёшь танцевать со мною вальс, Матильда, танцевать вальс», – пропела у меня за спиной Бэйба и закружила меня в вальсе по комнате.

– Какого чёрта, о чём ты всё время мечтаешь? – спросила она. Но моего ответа она ждать не стала.

– У меня потрясающая идея. Я сменю себе имя. Теперь я буду Барбара, произносится как «Баубра». Звучит впечатляюще, не правда ли? Как жаль, что ты должна идти на работу в этот дурацкий магазин. Это будет портить нам весь стиль, – рассудительно сказала она.

– Почему?

– Да потому, что тут каждая девчонка работает в бакалейной лавке. Если кто-нибудь спросит, мы будем говорить, что ты учишься в колледже.

– Но кто может спросить?

– Те парни, которые будут крутиться вокруг нас. И помни, ради Бога, что, если ты попробуешь отбить у меня парня, я тебе устрою весёлую жизнь.

– Да не буду я у тебя никого отбивать, – сказала я, улыбаясь, радуясь широким рукавам моей новой блузки и думая о том, заметит ли он их, когда вместе с миссис Джентльмен вернётся домой.

– Сигарета, твоя сигарета, – крикнула я Бэйбе. Она оставила её на прикроватном столике, и теперь край столика потемнел от жара. В воздухе пахло жжёным деревом.

– Майн Готт! Что такое? – воскликнула Джоанна, врываясь в комнату без стука.

– Мой столик, мой самый лучший столик! – запричитала она, склоняясь над ним и рассматривая потемневшее место. Я залилась румянцем от стыда.

– Курение, девочки, здесь запрещено, – сказала она, на её глазах стояли слёзы, когда она выбросила сигарету в камин.

– Нам нужна будет пепельница, – заявила Бэйба, а потом бросила взгляд на маленький бамбуковый столик и опустилась на колени, чтобы заглянуть под столешницу.

– Он так и так уже пропал, весь изъеден червями, – сказала она Джоанне.

– Что ты имеешь в виду? – Джоанна часто задышала, словно собираясь взорваться.

– Шашель, точильщик дерева, – сказала Бэйба. Джоанна подпрыгнула на месте и сказала, что это невозможно. Но в конце концов Бэйба оказалась права, тогда Джоанна унесла стол из комнаты и выбросила его на помойку.

– Пожалуйста, девушки, не ложитесь на покрывала кроватей, они совсем новые, куплены на континенте, из настоящей шенили, – умоляюще попросила она нас, и я пообещала ей, что мы будем более аккуратны.

– Теперь у нас нет столика, – сказала я Бэйбе, когда Джоанна вышла из комнаты. – Ну и что? – спросила она, снимая одежду. – Он в самом деле был источен? – спросила я.

– Да откуда я знаю, – ответила она, обрабатывая дезодорантом свои подмышки. Её шея была не такой белой, как моя. Это меня порадовало.

Мы быстро собрались и отправились в неоновое великолепие Дублина. Я полюбила его куда больше, чем любила раньше солнечный день в поле. Огни, лица, движение машин, кипение толпы людей, куда-то всё время спешащих. Мимо нас прошла тёмнокожая женщина, одетая во что-то оранжевое.

– Боже мой, да они здесь разгуливают чуть ли не в исподнем.

У этой женщины были огромные тёмные глаза, с тёмными тенями под ними. Было похоже, что она выискивает в ночи и в толпе что-то пряное. Красота теней каким-то странным образом гармонировала с её резным кошачьим лицом.

– Но разве она не красива? – заметила я Бэйбе.

– Похоже, что её откуда-то откопали, – ответила Бэйба, переходя улицу, чтобы взглянуть в витрину кафе-мороженого.

Швейцар открыл дверь и придержал её для нас. Нам не оставалось ничего другого, как войти внутрь.

Мы заказали две большие порции мороженого. Оно было украшено дольками персика и взбитыми сливками, а сверху посыпано тёртым шоколадом. Из металлического ящика музыкального автомата в углу с нашим столиком доносилась музыка. Бэйба стала притопывать и поводить плечами ей в такт. Когда ящик замолк, она сунула в него монету и снова запустила ту же самую мелодию.

– Боже мой, наконец-то мы живём, – произнесла она. Она стала осматривать соседние столики в поисках одиноких парней.

– Здесь приятно, – согласилась я. Я в самом деле так думала. Наконец-то я нашла место, в котором я бы хотела быть. С этих пор я ни разу в жизни не уставала от толпы, огней и шума. Я убежала от тоскливых звуков жизни: от монотонного стука дождя об оцинкованный лист крыши курятника, от мычания коровы в ночи, рожающей телёнка под деревом.

– Мы будем танцевать? – спросила Бэйба.

Но за целый день у меня устали ноги, и я ей так и сказала. Мы отправились домой, а по дороге купили мешочек с жареным картофелем в магазинчике недалеко от нашей улицы. Мы шли по тротуару и хрустели чипсами, падающий сверху свет делал наши лица мертвенно-бледными.

– Боже мой, да у тебя вид умирающего туберкулёзника, – сказала мне Бэйба, протягивая чипс.