Эдна О`Брайен - Деревенские девчонки

• Название: Деревенские девчонки
• Автор: Эдна О`Брайен
• Издательство: Русич
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-88590-314-Х

Героини романов популярной писательницы – обычные ирландские девчонки, школьницы старших классов. Неожиданно настает пора взросления, и на них обрушиваются новые, неведомые доселе чувства – любви, ревности, их тянет в загадочный мир взрослых. С сожалением расстаются они с детством – впереди у них нелегкая жизнь. Кто-то из них пойдет в услужение, кто-то эмигрирует из нищей полуголодной страны в поисках счастья, которое бродит совсем рядом…

---

Это была небольшая комнатка, очень тесная от загромождавшей её мебели из ореха. В одном углу теснилось пианино, рядом с которым стоял сервант с фотографиями в рамках наверху, а напротив него красовалась посудная горка. Она была заставлена хрусталём, чашками, кружками и всевозможными сувенирами. За столом сидел лысый человек средних лет и ел варёное яйцо. Он держал его в одной руке и выскрёбывал его содержимое ложкой, зажатой в другой. Яйцо он держал чуть ли не на коленях, и это было довольно забавно, словно он ел украдкой. Он поздоровался с нами с иностранным акцентом и принялся за чай. Он мне не понравился. Его глаза сидели слишком близко друг к другу, и в его внешности было что-то коварное.

Мы присели. Круглый стол был покрыт зелёной вельветовой скатертью с кисточками по краям, а в центре стола стояла ваза с разноцветными слегка увядшими анемонами.

Что-то в этой комнате, возможно вельветовая скатерть или беспорядочно заставленная посудой горка или, скорее, время, когда была сделана и куплена эта мебель, напомнило мне о моей маме и о нашем доме, каким он когда-то был.

Наша домохозяйка внесла две маленькие тарелочки с поджаренной ветчиной, пару кусочков хлеба с маслом и небольшую розетку с вареньем.

– Густав! – снова позвала она, входя в гостиную. Я стала немного побаиваться её. У неё был грубый голос с командирскими нотками в нём.

– Это очень вкусно, сама делала, не покупное, – сказала она, кладя в варенье совершенно игрушечную ложечку.

Мы, проголодавшись, тут же подмели всё подчистую и, доев и хлеб, посмотрели друг на друга, а потом перевели взгляд на лысого человека напротив нас. Он тоже закончил ужин и теперь читал иностранную газету.

– Джоанна! – позвал он, и она вошла в комнату, на ходу вытирая руки о свой цветастый передник. Он что-то сказал ей на иностранном языке. Я решила, что он попросил принести ещё хлеба.

– Да спасёт нас милость Божья! У деревенских девушек такой хороший аппетит! – сказала она, вознося руки к небу. У неё были полные руки, загрубевшие от долгих лет работы. На пальцах поблёскивали обручальное кольцо и кольцо от первого брака. Бедный Густав.

Она вышла, и лысый человек снова углубился в газету, Бэйба и я были совершенно уверены, что он не понимает по-английски. Поэтому, пока мы ждали хлеб, Бэйба разыграла небольшую сценку. Пригнувшись ко мне, она прошептала молящим голосом:

– О, милостивая госпожа, передайте мне, пожалуйста, вина.

Я протянула ей бутылочку уксуса.

– Положи чехол на чайник, чтобы не остывал, – сказала она и перекрестила меня в «милостивую госпожу». Потом снова дурашливым голосом взмолилась: – О, милостивая госпожа, передайте мне, пожалуйста, сливки.

Я передала ей молочник.

Потом она повернулась к нему, хотя его почти не было видно из-за газеты, и сказала:

– Ну а вы, лысый британец, не передадите ли вы мне масло?

И когда мы беззвучно хихикали, из-за газеты протянулась его рука и медленно поставила перед Бэйбой пустую маслёнку. Мы прыснули со смеху и увидели, что его руки подрагивают. Он тоже трясся от смеха. Это было неплохое начало.

Джоанна вернулась и принесла ещё два ломтика хлеба и несколько маленьких кусочков кекса. Кекс был двухцветным. Наполовину жёлтого, наполовину шоколадного цвета. Мама называла такой кекс мраморным, но Джоанна употребляла какое-то другое название. Кекс был нарезан очень экономно. Каждого кусочка хватало только на один укус. Человек напротив нас взял сразу два куска, и Бэйба толкнула меня под столом ногой, чтобы я ела быстрее. Сама же она набила рот до отказа.

Вошёл Густав, и мы поднялись из-за стола, чтобы пожать ему руку. Он оказался невысоким бледным человеком с хитрыми глазами и извиняющейся улыбкой. Его руки были белыми и выглядели изнеженными.

– Нет, нет, леди, не вставайте, – сказал он застенчиво, даже слишком застенчиво. Мне стала больше нравиться Джоанна. Но Бэйба была сразу же очарована тем, что он назвал нас «леди», и оделила его своей самой сладкой улыбкой.

– Ты там наверху брился целый вечер. А чего это ты надел новую рубашку? – спросила Джоанна, осматривая его с головы до ног.

Он ответил, что собирался спуститься в близлежащий пивной бар.

– Только на минуточку, Джоанна, – сказал он.

– Майн Готт! Мне надо ощипать две курицы, а ты не собираешься помогать мне. – С её лица не сходила улыбка.

– Хорошие, прекрасные леди, – сказал он, указывая на нас, и ресницы Бэйбы опасно затрепетали.

– Да, да, вы ешьте, ешьте, – внезапно сказала Джоанна, вдруг вспомнив про нас. Но есть было уже нечего, потому что мы подмели всю еду.

Я начала прибирать посуду, составляя тарелки одну на другую, но Бэйба прошептала мне в ухо:

– Ради Бога, если мы это сделаем однажды, нам придётся делать это каждый раз. Мы станем прислугой, вот и всё.

Я прислушалась к её словам и последовала за ней вверх по лестнице, в спальню, куда Густав уже перенёс наши чемоданы.

Это была маленькая комната, выходившая окнами на улицу. Пол был покрыт тёмно-коричневым линолеумом, а с потолка свешивалась электрическая лампочка под абажуром.

Окно открывалось на улицу, и я подошла к нему, чтобы ощутить запах города и посмотреть, на что он похож. Под окном играли дети. Один из них достал губную гармошку, поднёс её к губам и стал наигрывать какую-то мелодию. Заметив меня, они уставились наверх и один, самый старший, спросил:

– Который час?

Я курила сигарету и сделала вид, что не расслышала. Бэйба, стоявшая у туалетного столика, рассмеялась и велела мне, ради всего святого, отойти от окна, чтобы нас отсюда не выгнали. Она ещё сказала, что с этим парнем надо познакомиться поближе.

Гардероб был пуст, но мы не могли развесить там наши вещи, потому что забыли захватить с собой вешалки. Поэтому мы разложили их на большом кресле в углу комнаты.

Внизу у калитки заработал мотор мотороллера и исчез вдали по переулку. Густав уехал.

В соседней комнате мужчина начал играть на скрипке.

– Боже, – только и смогла сказать Бэйба и зажала ладонями уши. Она как раз ходила по комнате, зажимая уши, когда в дверь постучали, и в комнату вошла Джоанна.

– Это Герман практикуется, – улыбаясь, сказала она, когда Бэйба, не говоря ни слова, показала большим пальцем на соседнюю комнату.

– Очень талантлив. Настоящий музыкант. Вы любите музыку?

Бэйба ответила, что мы с ней обожаем музыку и что мы проделали весь этот путь до Дублина только для того, чтобы послушать, как этот мужчина играет на скрипке.

– Что ж, чудесно. Отлично. Очень хорошо.

Бэйба сделала мне знак, что Джоанна, по её мнению, совершенная простушка. Я всё ещё разбирала вещи, поэтому Джоанна подошла поближе взглянуть на мои тряпки. Она спросила меня, богат ли мой отец, и тут в разговор вмешалась Бэйба и сказала, что он миллионер.

– Миллионер? – её глаза за толстыми линзами очков расширились ещё больше.

– Я беру с вас недостаточно много, не правда ли? – спросила она, улыбнувшись нам.

У неё была очень неприятная улыбка. Её лицо становилось широким, глупым и заставляло ненавидеть её. Возможно, всё это нам только казалось из-за очков.

– Ну уж нет. Слишком накладно, – сказала Бэйба.

– Накладно? Клад? Класть? Я не понимаю.

– Нет. Слишком много, – сказала я, прихватывая волосы на голове ленточкой и надеясь, ещё до того, как посмотреться в зеркало, что это сделает моё лицо более интересным.

– Но вам здесь нравится? – спросила она, встревожившись, не собираемся ли мы съехать.

– Нам правится, – ответила я за двоих, и она улыбнулась. Мне она начинала нравиться.

– Я хочу вам кое-что подарить, – сказала она. Когда она выходила из комнаты, мы в удивлении посмотрели друг на друга.

Она вскоре вернулась, неся в руках бутылку какого-то жёлтого напитка и две рюмочки размером с напёрсток. Эти рюмки напомнили мне химическую посуду, которой пользуются аптекари для отмеривания жидкостей. В каждую рюмочку она налила тягучей жёлтой жидкости.

– Ваше здоровье! – сказала она. Мы поднесли рюмки к губам.

– Вкусно? – спросила она ещё до того, как мы распробовали.

– Вкусно, – соврала я. Жидкость отдавала яйцом и имела резкий спиртовой привкус.

– Это мой собственный рецепт.

Она положила руку на свой обширный бюст. Её груди отнюдь не существовали отдельно, но образовывали широкий фронт без внутренних границ.

– На континенте мы всё делаем сами. Когда собираются гости, всё готовим сами.

– Спаси нас Бог от континента, – сказала мне по-ирландски Бэйба, улыбнувшись так, что на щеках у неё появились ямочки.

Чтобы сделать комнату более уютной, я поставила на туалетный столик баночку крема для лица и флакон духов «Вечер в Париже», и Джоанна тут же подошла, чтобы рассмотреть их. Она сняла крышечку с крема и понюхала его. Потом она понюхала духи.

– Хороший запах, – сказала она, всё ещё вдыхая аромат тёмно-голубого флакона.