Эдит Уортон - Избранное

• Название: Избранное
• Автор: Эдит Уортон
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1981

В однотомник избранных произведений американской писательницы Эдит Уортон (1862–1937) пошли роман «Век наивности» (1920), где писательница рисует сатирическую картину нью-йоркского высшего общества 70-х годов прошлого века, повесть «Итан Фром» (1911) — о трагической судьбе обедневшего фермера из Новой Англии, а также несколько рассказов из сборников разных лет.

Вступительная статья А. Зверева. Примечания М. Беккер и А. Долинина.

---

— Ньюленд никогда не заглядывает вперед, — как-то раз осмелилась пожаловаться дочери миссис Велланд, на что Мэй безмятежно отвечала:

— Да, но, видишь ли, это неважно, потому что, когда ему нечего делать, он читает книгу.

— Ах, точь-в-точь как его отец! — воскликнула миссис Велланд, как бы снисходя к наследственным причудам, после чего вопрос о незанятости Ньюленда больше не обсуждался.

Однако по мере приближения дня приема у Силлертонов Мэй начала выказывать вполне естественную заботу о благе мужа и в качестве утешения за свое кратковременное дезертирство предлагать ему либо партию в теннис у Чиверсов, либо прогулку на катере Джулиуса Бофорта.

— Я буду дома к шести часам, милый, папа никогда позже не возвращается, — уверяла она и успокоилась только тогда, когда Арчер сказал, что хочет нанять коляску и съездить в северную часть острова на конный завод присмотреть там пристяжную для ее кареты. Они уже некоторое время искали такую лошадь, и предложение показалось Мэй настолько разумным, что она взглянула на мать, как бы говоря: «Вот видишь, он не хуже нас умеет распределять свое время».

Мысль о конном заводе и лошади для кареты зародилась у Арчера в тот самый день, когда впервые зашла речь о приглашении Эмерсона Силлертона, но он до поры до времени держал ее при себе, словно в этом намерении была какая-то тайна и упоминание о ней могло помешать его осуществлению. Он, однако, на всякий случай заранее нанял коляску с парой старых извозчичьих лошадок, которые еще были в состоянии пройти восемнадцать миль по ровной дороге, и в два часа пополудни, торопливо поднявшись из-за стола, вскочил в коляску и уехал.

День выдался чудесный. Легкий северный ветерок гнал по ультрамариновому небу клочья белых облаков, а внизу бежали прозрачные волны. В этот час Бельвю-авеню была пуста, и, высадив мальчика-конюха на углу Милл-стрит, Арчер свернул на дорогу к старой гавани, идущую вдоль Истменз-Бич.

Его охватила беспричинная радость, подобная той, с какою он во время коротких каникул выходил из школы навстречу неизвестности. Он пустил упряжку легкой рысью, рассчитывая добраться до конного завода, расположенного неподалеку от Райских Камней,[160] до трех часов, чтобы после осмотра лошади у него осталось еще четыре блаженных часа, которыми он сможет распорядиться по своему усмотрению.

Услышав о приеме у Силлертонов, он сразу подумал, что маркиза Мэнсон непременно поедет в Ньюпорт с Бленкерами, а госпожа Оленская, возможно, опять воспользуется случаем провести день у бабушки. Как бы то ни было, обиталище Бленкеров, вероятно, опустеет, и он, не рискуя показаться нескромным, сможет посмотреть, как оно выглядит. Он совсем не был уверен, что хочет еще раз увидеть графиню Оленскую, но после того, как он смотрел на нее с тропинки над заливом, им овладело странное, неизъяснимое желание увидеть место, где она живет, и воскресить в своем воображении образ женщины, которую он видел тогда в беседке. Это стремленье не оставляло его ни днем, ни ночью, словно капризное, мучительное желание больного отведать еды или питья, которые он пробовал когда-то, но вкус которых давным-давно забыл. Он не знал, к чему это может привести, ибо у него не было осознанного желания поговорить с госпожою Оленской или услышать ее голос. Он просто чувствовал, что если ему удастся унести с собой воспоминание о клочке земли, по которому она ступает, и о том, как обрамляют его небо и море, весь остальной мир, быть может, перестанет казаться ему таким пустым.

Добравшись до конного завода, он тотчас увидел, что лошадь ему не подходит, однако проехался вслед за нею, словно желая доказать самому себе, что никуда не торопится, и только в три часа свернул в один из проселков, ведущих к Портсмуту. Ветер утих, и легкая дымка на горизонте предвещала туман, который с началом прилива поднимется вверх по реке Сакконет,[161] но сейчас окрестные поля и леса были залиты золотым светом.

Он ехал мимо обитых серой дранкой фермерских домов с фруктовыми садами, мимо лугов и дубовых рощ, поселков со взметнувшимися в поблекшее небо остроконечными шпилями и наконец, расспросив работавших в поле людей, свернул на дорожку между высокими зарослями золотарника и куманики. В конце дорожки поблескивала голубая река, а слева, перед купой дубов и кленов, виднелся длинный ветхий дом, обшитый досками с облупившейся белой краской.

На краю дороги, против ворот, стоял открытый сарай, из тех, где жители Новой Англии хранят сельскохозяйственные орудия, а приезжие оставляют лошадей. Арчер соскочил на землю, завел свою упряжку в сарай, привязал к столбу и направился к дому. Газон перед входом превратился в луговину; слева, за густо разросшейся живой изгородью из самшита, виднелись георгины и порыжелые розовые кусты, окружавшие призрачную беседку с некогда белой решеткой, на крыше которой красовался деревянный Купидон — он потерял свой лук и стрелы, но продолжал напрасно целиться в несуществующую цель.

Арчер некоторое время стоял, прислонившись к воротам. Никого не было видно, из открытых окон не доносилось ни звука; серый ньюфаундленд, дремавший у дверей, казался таким же безобидным стражем, как и лишенный стрел Купидон. Мысль о том, что это царство тишины и запустения — обитель неугомонных Бленкеров, казалась странней, но Арчер был уверен, что не ошибся.

Он долго стоял, упиваясь этой картиной и постепенно поддаваясь ее дремотным чарам, пока наконец мысль о том, что время уходит, не заставила его встряхнуться. Может быть, насмотреться вдоволь и уехать? Пока он стоял, не зная, на что решиться, ему вдруг захотелось заглянуть в дом, чтобы составить себе представление о комнате, где живет госпожа Оленская. Ничто не мешало ему подойти к дверям и позвонить — если, как он думал, она уехала со всеми остальными, он назовет свое имя и попросит разрешения зайти в гостиную и написать записку.

Однако вместо этого он пересек лужайку и повернул к живой изгороди. В беседке мелькнуло какое-то яркое пятно, и, подойдя ближе, он разглядел розовый зонтик. Зонтик притягивал его, как магнит, — наверняка он принадлежит ей. Арчер вошел в беседку, сел на расшатанную скамью, взял в руки зонтик и стал разглядывать резную ручку, сделанную из какого-то редкостного дерева, издававшего едва уловимый, тонкий аромат. Арчер поднес рукоятку к губам.

Послышался шорох юбок, цеплявшихся за живую изгородь. Молодой человек оперся о ручку зонтика и, глядя в землю, застыл в ожидании. Он всегда знал, что это должно случиться…

— О, мистер Арчер! — воскликнул громкий молодой голос, и, подняв глаза, он увидел перед собою самую младшую и самую высокую из девиц Бленкер, растрепанную блондинку в измятом кисейном платье. Судя по красному пятну на щеке, она только что оторвалась от подушки, а заспанные глаза приветливо, хотя и с некоторым смущением, смотрели на Арчера.

— Господи, откуда вы взялись? Я, наверное, уснула в гамаке. Все уехали в Ньюпорт. Вы звонили? — бессвязно лепетала девушка.

Арчер смутился еще больше, чем она.

— Я? Нет… то есть я как раз собирался… Я был тут неподалеку, хотел присмотреть лошадь и заехал к вам, надеясь застать миссис Бленкер и ваших гостей. Но мне показалось, что в доме пусто, вот я и решил посидеть и подождать.

Мисс Бленкер, окончательно проснувшись, с возрастающим интересом на него смотрела.

— В доме и вправду пусто. Нет ни мамы, ни маркизы, никого, кроме меня. — В глазах ее появился упрек. — Разве вы не знаете, что сегодня у профессора и миссис Силлертон садовый праздник в честь мамы и всей нашей семьи? Мне ужасно не повезло, у меня болит горло, и мама испугалась, что на обратном пути будет холодно. Такая досада! Конечно, — оживленно добавила она, — я бы ничуть не огорчилась, если бы знала, что приедете вы.

Заметив эти неуклюжие попытки пококетничать, Арчер взял себя в руки и спросил:

— А госпожа Оленская — она тоже поехала в Ньюпорт?

Мисс Бленкер удивленно на него посмотрела.

— Госпожа Оленская? Разве вы не знаете, что ее вызвали?

— Вызвали? Куда?

— Ах, мой любимый зонтик! Я дала его растеряхе Кэти, потому что он подходит к ее лентам, а она забыла его здесь. Мы, Бленкеры, все такие… настоящая богема! — Схватив своей мощной рукою зонтик, она раскрыла его у себя над головой. — Да, Эллен вчера вызвали… она позволила нам называть ее Эллен. Она получила телеграмму из Бостона и сказала, что уезжает на два дня. Мне ужасно нравится ее прическа, а вам? — тараторила мисс Бленкер.

Арчер смотрел сквозь нее так, словно она была прозрачной, но видел всего лишь нелепый зонтик, розовым куполом возвышавшийся над ее улыбающейся физиономией.

Спустя мгновение он осмелился задать вопрос:

— Вы случайно не знаете, зачем госпожа Оленская поехала в Бостон? Надеюсь, она не получила никаких дурных вестей?