Виктор НЮХТИЛИН - МЕЛХИСЕДЕК Том 3. Бог

• Название: МЕЛХИСЕДЕК Том 3. Бог
• Автор: Виктор НЮХТИЛИН
• Жанр: Философия

Кто мы? Откуда? Куда идем? Такие вопросы издавна стоят перед нами, и издавна же человечество имеет на них готовый ответ, записанный в Священном писании. Правда, за последние полторы сотни лет сказанное в Библии много раз подвергалось сомнению. Многие возникшие за это время теории происхождения Вселенной, Земли и жизни на ней в корне противоречат всему, что записано в Книге Книг.

Однако все ли следует принимать на веру, что говорится официальной светской наукой? Не существует ли возможности, что на самом деле все обстоит не так, как нас учили в школе? Может быть, про этот мир все уже давным-давно известно и эти знания доступны не только академикам, но и всем, кто захочет их воспринять?

В «Мире», первой части серии книг под общим названием «Мельхиседек», Виктор Нюхтилин объявил крестовый поход против многих научных догм, в особенности против материализма, теории относительности и теории эволюции. Все, на чем стоит современная наука, автор подвергает критике с точки зрения теоцентристского мировоззрения. В противоположность этому он настаивает на неопровержимости постулатов о Божественном происхождении Вселенной, о невозможности естественного отбора и о неотвратимости в будущем наступления Царства Божия.

Именно это учение, по мнению автора, дает исчерпывающий и единственно верный ответ на вопросы, кажущиеся неразрешимыми: откуда взялась жизнь? зачем нужна смерть? что такое время?

Эта книга для тех, кто привык подвергать сомнению официальную точку зрения, кто не верит самопроизвольность возникновения Вселенной, кто не представляет себе естественного пути развития неживого в живое и кого решительно не устраивает обезьяна в качестве человеческого предка.

Эта книга о том, в чем вы всегда сомневались, и одновременно — о том, что вы всегда считали верным.

---

Правда, надо честно сознаться, что данные списки могут неполными, что-то может быть упущено, а что-то, наоборот, перепутано. Но любая погрешность этих списков общей их картины не изменит. Из них видно, например, что неожиданно мощно выглядят голландцы на фоне столь же странно средненького уровня итальянцев, от которых ожидалось большего. Так же удивляют венгры, которых в Европе считают, чуть ли не за кочевников, но тем же норвежцам, ирландцам или испанцам нечего противопоставить венгерскому интеллекту в науке. Это тоже всплыло неожиданно, как неожиданно всплыло и несоответственно малое число японцев. Можно многое заметить еще интересного в сравнительной аналогии национального состава ученых, но все это совершенно не затрагивает никаких расовых или национальных предрассудков, и не должно быть обидно ни для какой нации. Не должно быть это обидно и евреям (то, что у них средне-нормальный уровень процента ученых в мире для их количества населения). Видите, нам даже невольно пришлось извиняться за то, что мы выяснили, что евреи не самые умные, а самые обыкновенные, настолько крепко этот миф уже считается ими „своим“.

Кстати, абсолютно пустой миф об особой одаренности евреев очень схож с другим неистребимым мифом — о культурном превосходстве прибалтийских народов над русскими. Причем достаточно просто упомянуть Прибалтику, как тут же раздается — „да, там культура, не то, что у нас“. Поборникам культурного отставания русских от прибалтов я предлагаю сыграть со мной в игру, которая называется „в города“. Только вместо городов мы будем называть фамилии великих деятелей культуры человечества — я русских, а вы прибалтийских. Начинайте. Не знаете с чего начать? Я вам помогу — Чюрлёнис. Не знаете такого? Не только вы. Но я его картины видел. Итак, на „С“. — Серов. Ваше слово. Не получается? Давайте на „Ч“ (какая разница?) — Чехов. Ладно, иду на уступки, я назову несколько русских фамилий, а вы на любую букву (хоть в конце, хоть в начале) назовите латышскую, эстонскую или латвийскую, которую не стыдно было бы поставить рядом: Достоевский, Чайковский, Репин, Крамской, Пушкин, Шолохов, Федин (только „Города и годы“), Бердяев, Соловьев, ну и пока хватит. Но только одно условие, раз уж я дал вам фору выбирать любую букву, то я уравняю наши шансы, до предела ограничив ваше время на раздумье — даю не более трех часов. Если, не сходя с места, за это время назовете хотя бы одну фамилию, согласен игру продолжить даже в таком количественном соотношении. Торопитесь, три часа пролетят быстро и вымучают вас окончательно, поэтому мы пока займемся тем, чем занимались — закончим с наукой и евреями в ней.

Естественно, что некоторые евреи могли не попасть к своим из-за того, что они не носят еврейских имен и фамилий, но это тоже будет небольшой погрешностью, которая не изменит общего положения. Мы бы здесь не возражали, даже если их бы их количество увеличилось в два-три раза — это ничего не изменило бы, поскольку это, пожалуй, единственный народ, который никогда не крестьянствовал, не уходил в забой, не стоял за станком, а занимался в основном интеллигентским трудом, торговлей и финансовыми операциями. Если большая часть других народов — трудовой люд, который не может, естественно повышать шансы от своей нации на пополнение списков ученых, и только верхушка народов составляет собой интеллигентов, то у евреев, наоборот, большая часть нации — интеллигенты, которые как раз и занимаются наукой. Поэтому даже двойное их количество ничего не изменило бы в соотношениях между национальностями научных гениев. Нет, здесь богоизбранности мы не видим.

Где еще ее искать? Если вспомнить, что основная задача человека по замыслу Бога кроется в преодолении негативных этических побуждений, то рассудительнее всего поискать надо было бы именно здесь. Но здесь даже мифа об особых нравственных качествах евреев не существует…

Впрочем, можно обратиться еще к одной стороне жизни любой нации, которая аккумулирует в себе истинную мощь духа и мысли любого народа, являясь его своеобразным зеркалом. Это — религия. Может быть именно в религии, как в чем-то, непосредственно связанном с Богом, евреям удалось достичь высот, которых не удалось достичь другим не избранным народам? Это тем более стоило бы сделать (познакомиться с иудаизмом поближе), поскольку существует еще один великий миф о том, что иудаизм — это строгая и детально продуманная система, которая заковывает в цепи послушания весь народ не просто коллективным психозом любой совместной веры (не только иудаизма), но и четко очерченными требованиями, оформленными в понятные и однозначно трактуемые всеми правила, равным которым по стройности и точности в мире нет.

Здесь надо вспомнить, что иудаизм — это Талмуд. А Талмуд написан людьми. Мы уже говорили, то Талмуд по своему значению — это инструкция жизни, которая претендует на некое божественное освящение своими истоками из приватных бесед Иеговы с Моисеем. Содержание этой инструкции постоянно как бы „вспоминается“ писателями Талмуда и доводится до остальных в своей личной интерпретации. Причем эти „воспоминания“ исторически шли двумя параллельными путями двух групп книжников, в результате чего появились Иерусалимский Талмуд и Вавилонский Талмуд. Оба они являются не только комментариями на слова Иеговы Моисею, но и комментариями этих комментарий, и комментариями комментариев на эти комментарии, что собственно и неважно, поскольку в Талмуде важнее всего комментарии комментариев комментарий на комментарии комментариев комментарий вообще. В сущности, уже не важно, о чем там беседовали эти двое, потому что важнее всего — постоянные комментарии. Комментариев так много, что когда англичане перевели меньший по объему Вавилонский Талмуд, то он занял 15 000 (!) страниц. Причем, с момента перевода составлены еще комментарии на эти пятнадцать тысяч страниц комментариев, поскольку Талмуд имеет дело с явлениями повседневной жизни еврея, стараясь ничего в ней не упустить, чтобы не дай Бог, еврей не сделал в своей обычной жизни что-то не так, как это видел своим глазом Иегова.

Все это вызывает у нас сразу же серьезные сомнения в том, что такого объема документ может быть кем-то освоен настолько, чтобы его правила стали второй натурой, или его жизненной привычкой. Такое даже прочитать в течение жизни трудно, а не то что применять в качестве некоего лично-бытового Устава каждый день. Но, может быть, в этом и есть та самая избранность? Может быть, этот народ может то, что не дано никакому другому народу — вобрать в себя единым духом более десятка тысяч страниц и строго ими руководствоваться в своей жизни? Если это так, то евреев очень жаль, потому что Талмуд — совершенно не монолитное по смыслу и требованиям произведение комментаторов, в котором об одном и том же дважды никогда не говорится одинаково. Даже если выучить его наизусть, то совершенно непонятно — что брать за религиозный закон? Потому что одни положения Талмуда спорят с другими и опровергают друг друга. Как бы там ни было, а говорить об особой гениальности (не в ироническом смысле) тех, кто составил такую книгу с содержанием ни про что, не приходится.

Начиная с самых главных положений, которые еще не опускаются до уровня кухонь и спален, а еще где-то как бы остаются в сферах духа, в Талмуде одна лишь неразбериха и споры. Например, в таком важном вопросе, (из-за которого в частности поссорились в свое время католики и православные), как толкование выражения „Дух Божий“, в Талмуде существует три точки зрения:

1. Дух Божий — это дыхание,

2. Дух Божий — это Адам,

3. Дух Божий — это Мессия.

Не говоря уже о том, что сами эти трактовки Духа Божия вообще далеки от понятия Духа вообще, здесь, кроме детской растерянности в попытке что-то неуверенно угадать, не видно вообще ничего философски значимого. В любом случае нам, русским, нельзя ввязываться во внутриталмудистскую борьбу этих точек зрения, поскольку выражение „Дух Божий снизошел на него“ сразу же навевает невеселый и подозрительный вопрос — кто и как на кого снизошел: Адам на кого-то, или сам Мессия, неужели, все таки, на Адама?

В Талмуде представлено много школ иудаизма, которые толкуют одни и те же вопросы каждая по своему, зачастую, очевидно, даже и не знакомясь с тем, что думают по этому поводу другие школы. Например, вот как различными школами объясняется тот казус, что все евреи — это арамейцы. Школа Ицхака говорит, что, поскольку матерью Иакова и Исава была нееврейка (арамеянка Ревекка), то человек может стать евреем, поднявшись над своим происхождением. Вот так просто. То есть древние арамейцы поднялись над своим происхождением и стали евреями. Ну, что ж, мы бы это приняли, если бы не школа Рабби Ионахана, которая утверждает, что когда беременная Ревекка проходила мимо синагоги (!?), то Иаков толкался о стенки ее чрева, (так хотел в синагогу), и, следовательно, Иаков был уже евреем от рождения, а Исав нечистым. Кроме законного вопроса — а кто мог заглянуть в живот Ревекке и определить, кто именно из двоих близнецов толкался? — здесь есть вопрос еще проще — откуда взялись синагоги во времена Ревекки, если они возникли тысячу лет позже, во времена Вавилонского плена, как следствие того, что храм, где только и предписывалось собираться евреям для молитв, был разрушен и его развалины остались на родине? Знакомясь с такой аргументацией, пожалуй, можно дальше вообще не разбираться с иудаизмом на предмет особой гениальности, поскольку в нем те же самые натяжки под заданный результат, что и во всем Ветхом завете. Однако важно нам сейчас будет не только то, что аргументация появления еврейства, как особой нации, взята с потолка и даже без особой оригинальности или остроумия, а то, что в том же Талмуде есть и противоположная точка зрения обоим этим версиям одной и той же точки зрения о еврействе арамейцев. Это школа Рабби Леви, которая говорит, что Исав и Иаков оба, оказывается, мечтали о синагоге (это — более просвещенная, очевидно, исторически школа, которая знает, что синагог еще не могло быть, и поэтому переносит их в область мечты, хотя тогда и мечты такой у этих мальчуганов не могло быть: нельзя мечтать о том, о чем еще никто не знает, что оно вообще есть), следовательно, оба были хорошими евреями.