Вирджиния Эндрюс - Хевен

• Название: Хевен
• Автор: Вирджиния Эндрюс
• Издательство: АО „Издательство «Новости»"
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-7020-0984-3

Хевен Ли Кастил – девочка из горного местечка Уиллис в Западной Виргинии, живущая в семье бедняков, неожиданно узнает, что ее настоящая мать принадлежала к богатейшему и знатному клану. Тяжкие испытания ожидают Хевен на пути к новой жизни…

---

– Китти-горлопанка, Китти-горлохватка. Каждый день слышу, как ты за стеной орешь мужу «нет». Что с тобой, Китти, ты от старости лишилась всякого аппетита на мужчин?

Но она меня не слышала. Ее отвлек предмет, который я держала в руках.

– Что там такое? Вот я тебя и поймала. Так ты мне все врешь! Я сколько раз тебе говорила, чтобы не носила в дом разный хлам наподобие этого!

Она выхватила куклу у меня из рук, быстро включив свет в комнате, и уставилась на нее. Я вскочила с кровати, чтобы спасти свою куклу.

– Это она! Она! – взвизгнула Китти и швырнула мое незаменимое, драгоценное наследство об стену. – Это проклятый ангел Люка!

Я бросилась спасать куклу, чуть ли не заплетаясь в собственных ногах, так как забыла про высокие каблуки. Слава Богу, кукла не разбилась, только вуаль спала.

– А ну-ка, дай-ка мне эту штуку! – приказала Китти и сделала шаг ко мне. Но тут ее снова кое-что отвлекло, на сей раз мое платье. Ее глаза прошлись по мне сверху донизу, она обратила внимание на нейлоновые чулки, серебристые сандалии. – Где ты взяла это платье? А туфли?

– Я украшаю торты и продаю соседям по двадцать долларов за штуку! – с вызовом соврала я, настолько меня разгневало, что она швырнула мою куклу об стену, попытавшись сломать самую дорогую для меня вещь.

– Ты мне не ври, что ты мне тут плетешь всякую чепуху! И дай-ка сюда куклу.

– Нет! Не дам я тебе эту куклу.

Китти уставилась на меня, явно ошарашенная моей дерзостью, и жестким тоном приказала:

– Никаких «нет» чтобы я от тебя не слышала, грязная деревня, и на этом закончим.

– Я сказала, Китти: нет! И на этом закончим. Хватит издеваться надо мной. Больше я тебя не боюсь. Я теперь подросла, окрепла и стала смелее. Я не такая уж и слабенькая. И за это тебе спасибо. Но отныне не смей больше касаться этой куклы.

– И что будет, если я коснусь? – спросила она низким, угрожающим голосом.

В ее глазах я узрела такую звериную жесткость, что лишилась дара речи. Китти осталась неизменной. Все это время, пока мы жили мирно, в ней кипела ненависть. И вот теперь она выплескивалась наружу во взгляде этих бледных глаз.

– Так в чем дело, грязная деревня? Ты меня слышишь?

– Я тебя слышу, Китти.

– Что ты сказала?

– Я сказала: да, Китти, я тебя слышу.

– Что?! – переспросила она, более требовательным голосом.

С вызовом, не желая больше изображать смирение и беспомощность, я, гордо вскинув голову, бросила ей в ответ:

– Ты мне не мать, Китти Сеттертон Деннисон! Я больше не буду называть тебя матерью. Китти – вполне с тебя хватит. Я очень хотела и пыталась полюбить тебя и забыть те ужасные вещи, которые ты вытворяла надо мной, но больше не могу. Ты способна быть человечной и доброй лишь короткое время. Надо же, ведь это я по своей глупости придумала этот вечер, чтобы сделать тебе приятное, дать повод выставить весь твой фарфор и хрусталь. На улице гроза, и у тебя в душе гроза. Это потому, что ты не умеешь вести себя, как мать. Теперь опять пошло по-старому. Я вижу это по твоим водянистым глазам. В них горит злость. Неудивительно, что Бог не дал тебе детей, Китти Деннисон. Бог – он знает, что делает.

Бледное, побелевшее лицо Китти осветила вспышка молнии. Она произнесла, с трудом переводя дыхание:

– Приезжаешь домой, чтобы приготовиться к вечеру, и что тут застаешь? Лживое, хитрое, зловредное существо, грязную деревенскую девицу, которая не ценит ничего, что я сделала для нее.

– Я ценю все хорошее, что ты сделала для меня, поэтому я и придумала этот вечер, но ты сама выбиваешь из меня все добрые чувства к тебе. Ты хочешь сломать все, что принадлежит мне, я же делаю все для того, чтобы сохранить принадлежащее тебе. Ты мне причинила столько зла, что можно помнить всю жизнь, Китти Деннисон! Я не заслужила наказаний. Кто-то спит на боку, кто-то на животе, но никто не считает это грехом, только ты. Кто тебе сказал, как правильно спать, а как неправильно? Бог?

– Не смей так разговаривать со мной, пока находишься в моем доме! – визгливо закричала Китти, выходя из себя. – Скажи: да, виновата. Ты нарушаешь заведенные мною правила. Ты знаешь, что я запрещаю тебе спать на боку и… Но продолжаешь по-прежнему!

– И что тут плохого – спать на боку? Скажи мне! До зарезу хочется узнать. Должно быть, это как-то связано с твоим детством и с тем, что с тобой случилось! – выпалила я таким же злым и агрессивным тоном, как Китти.

– Ах ты, умница какая! – произнесла в ответ Китти. – Считает, что она выше меня, потому что получает отличные отметки в школе. Тратит мои деньги на одежду, и ради чего? Что ты собираешься делать в будущем? У тебя же нет никакого таланта. Готовишь ты кое-как, ничего не умеешь, только убирать в доме да поддерживать в нем порядок. А тоже мне, считает себя выше, потому что я дальше пятого класса в школу не ходила. Это все Кэл наговорил тебе, знаю я.

– Ничего мне такого Кэл не говорил. А если ты не кончила школу, то, я уверена, только потому, что не могла дождаться момента, чтобы переспать с мужчиной и сбежать с первым попавшимся, который предложит тебе пойти за него, – как делают ВСЕ девицы из разряда горных отбросов общества. Даже если ты и росла в Уиннерроу, все равно ты ничем не лучше тех девиц.

Это Китти была виновата, а не я, когда Кэл начал смотреть на меня, заставляя забывать, что он находится на положении моего отца, моего попечителя. Только Китти виновата. Мое негодование быстро нарастало. Это она крадет у меня в этом мужчине то, что он давал мне раньше, – настоящие отцовские чувства. Первой пришла в себя Китти.

– Он рассказал тебе, я знаю! – воскликнула она высоко и пронзительно. – Ты обсуждала меня с моим собственным мужем, наговорила ему лжи и добилась того, что он не любит меня, как раньше!

– Мы не говорим о тебе, это слишком скучное занятие. Мы стараемся делать вид, что тебя вообще не существует, вот и все.

Подбросив в костер «новых дров», я решила, что он уже хорошо разгорелся и теперь можно валить в него все гнилье, припасенное с первого дня моего появления в этом доме. Я не забыла и не простила ни одного грубого слова, ни одной пощечины, ни одного разбитого в кровь носа, ни одного синяка под глазом. Сейчас все это скопилось и взорвется искрами.

– Китти, я больше не собираюсь называть тебя мамой, потому что ты никогда не была и никогда не будешь моей мамой. Ты – Китти-парикмахер. Китти – учитель по псевдокерамике.

Я повернулась волчком на каблуке серебряной сандалии и показала пальцем на ряд полок и тут же залилась смехом, причем смеялась я искренне, словно получала от этого удовольствие. Хотя удовольствия на самом деле было мало, так – показная бравада.

– А в этих запертых шкафах находятся готовые формы, профессиональные, Китти, тысячи купленных тобой форм. На ящиках, которые присылают, стоят грузовые отметки. Так что ты не создатель этих животных! Ты покупаешь формы, заливаешь глиной – и готово. Потом демонстрируешь эти изделия как свои авторские, а ведь это подделка! За это на тебя могут и в суд подать.

Китти сделалась неестественно спокойной.

Это должно было послужить мне предупреждением замолчать. Но я больше двух лет носила в себе возмущение этой женщиной, и теперь оно вырывалось из меня наружу, как будто Китти была комбинацией отца со всем тем, что отравляло мне жизнь.

– Это Кэл рассказал тебе, – мертвенно-спокойным голосом произнесла Китти. – Кэл… предал… меня.

– Нет. – Я полезла в ящик своего стола и вытащила оттуда маленький медный ключ. – Я нашла его, когда убиралась в этой комнате, и не могла не открыть и не посмотреть в шкафах, которые ты всегда держишь запертыми.

Китти улыбнулась, да такой милой улыбкой, что милее нельзя.

– Да что ты понимаешь в искусстве, деревня несчастная? Формы – их делала я. И отсылала хорошим клиентам. А закрытыми держу, чтобы никто, вроде тебя, не украл моих идей.

Мне-то какое дело?

Пусть хоть небо обрушится на землю, пусть океан вспухнет от дождей и смоет с лица земли Кэндлуик, утащит его на дно океана и оставит навеки рядом с Атлантидой – мне-то какое дело до всего этого?! Теперь, когда погода теплая, я могу уехать отсюда. Могу добраться на попутных машинах. Выживу. Я теперь крепкая. Так или иначе я доберусь до Уиннерроу, а там вырву у преподобного Вайса Фанни, разыщу Тома, спасу Кейта и Нашу Джейн. Я придумала, как мы можем выжить.

И, чтобы доказать свою силу и решительность, я засунула подальше под кровать куклу, потом нарочно завалилась на кровать и легла на бок, потом взяла подушку и обняла ее. И тогда до меня дошло – раньше я об этом не думала, – я поняла, что за грех подозревала за мной Китти. Девочки в школе иногда говорили о таких вещах – как они доставляют себе удовольствие, и я дурашливо закинула ногу на подушку и стала тереться об нее.

Это длилось пару мгновений.

Сильные руки подхватили меня под мышки и сдернули с кровати. Я завизжала и попыталась вырваться из рук Китти, стараясь извернуться и достать до ее лица или нанести какое-нибудь другое повреждение, из-за которого она выпустила бы меня. Но это была борьба котенка, попавшего в лапы к могучему тигру. Китти поволокла меня вниз по лестнице, в столовую, которую я украсила к вечеринке, потом подняла меня и бухнула на твердый стеклянный стол.