Андрей Антипов - Лев Рохлин: Жизнь и смерть генерала.

• Название: Лев Рохлин: Жизнь и смерть генерала.
• Автор: Андрей Антипов
• Издательство: Эксмо-Пресс,
• Жанр: Публицистика
• ISBN: ISBN 5-04-001676-X

…Герой войны, Лев Рохлин, отказавшийся взять высшую награду за участие в развязанной гражданской войне, как он говорил, изо всех сил стукнул кулаком по столу, заставив услышать себя всю страну. Он буквально ворвался в большую политику как герой-одиночка, но очень быстро осознал, что невозможно помочь армии, ВПК и науке, не изменив ситуацию в стране. Hе будучи профессиональным политиком, Рохлин тем не менее умел драться и точно, по-военному, формулировать лозунги момента. Сильной армии в экономически слабом государстве быть не может. Простые, немудреные слова. Правда, в каждом слове абсолютное отсутствие желания рисоваться. Hарод увидел это и поверил ему. Рохлин, по существу, возглавил все российское протестное движение, и уже к лету 1998 года страна вставала на дыбы… Зарождалась огромная волна протеста, которая должна и могла тогда смести прогнивший ельцинский режим. Hарод увидел тогда в Рохлине лидера, которого давно ждал - смелого, честного, неподкупного.

---

- Единственное, что я сказал, - продолжает Рохлин, - так это о том, что оружие дивизия никогда не сдаст. И сказал это, отвечая на конкретный вопрос: сдадим ли мы оружие? Кроме того, меня спросили, как я буду действовать, если на захват складов оружия вперед пойдут женщины и дети? Я ответил, что найду способ отстрелять тех, кто будет за спиной этих женщин.

Короче, его прощупывали. И он, понимая это, вел себя так, что сомнений насчет его решительности ни у кого не было.

В начале 1990 года 75-я мотострелковая дивизия была передана в состав пограничных войск.

Бывший первый заместитель начальника пограничных войск КГБ СССР генерал-полковник Иван Вертелко в своей книге "Служил Советскому Союзу" так пишет об этой ситуации: 

"75-я дивизия по большому счету оказалась небоеспособной. Укомплектованная на семьдесят процентов выходцами из Закавказья, в основном азербайджанцами, она не могла выполнить сколько-нибудь ответственную задачу. Кроме руководства дивизии во главе с полковником Львом Рохлиным, в "бой" никто не рвался. Шло массовое дезертирство. А тех солдат и офицеров, которые все еще оставались верны присяге, едва хватало на то, чтобы охранять склады оружия, боеприпасов и боевую технику. Вместо надежной подмоги погранвойска получили нечто вроде киселя, сваренного неопытной хозяйкой: и пить нельзя, и выбросить жалко". 

Рохлин утверждает, что это заблуждение.

- Перед передачей дивизии в погранвойска нас проверила комиссия Южной ставки, - рассказывает он. - И поставила оценку "хорошо". Уровень боеготовности дивизии был высокий. Что касается азербайджанцев, которые якобы составляли семьдесят процентов личного состава, то это тоже не соответствует действительности. Армейское командование вполне давало себе отчет, к чему это может привести. Весь офицерский состав и солдаты были не местные: в основном - русские, украинцы, белорусы. Лишь среди прапорщиков была большая часть местных жителей.

Бывший второй секретарь Нахичеванского обкома Александр Болотин подтверждает это, говоря, что дивизия числилась на хорошем счету в армии и он, лично занимаясь проблемами дивизии, знал о состоянии дел в ней не понаслышке.

- Рохлин был членом бюро обкома, - вспоминает Болотин. - И к его мнению всегда прислушивались. А кто бы слушал командира, у которого было бы разваленное войско и который не пользовался авторитетом? Особенно в то время...

С переходом в состав погранвойск из дивизии был изъят танковый полк и бронетранспортеры. Последние были заменены на легкие бронированные тягачи (МТЛБ).

- Ежедневно один из батальонов совершал на МТЛБ стокилометровый марш, - продолжает Рохлин. - И в самый короткий срок были подготовлены механики - водители этих машин.

А на границе в то время царила полная анархия. День и ночь через пограничную реку Араке шли плоты, люди плыли на автомобильных резиновых камерах, бочках, бревнах. Везли что попало. И туда и сюда.

- Когда наконец мне разрешили навести порядок, - говорит Рохлин, - я провел показные батальонные занятия в районе Киврага, куда пригласил все пограничное начальство. Мы отрабатывали две темы. Первая - отражение прорыва через границу диверсионных групп. Вторая - оттеснение от границы масс населения. Батальон дивизии в соответствии с планом занятий развернулся вдоль границы и начал учебное наступление в сторону иранской территории. При этом использовались все средства имитации. Солдаты палили из автоматов холостыми патронами. На иранской стороне началась паника. Иранские карабинеры начали окапываться. В воздух поднялись иранские вертолеты. Народ с реки как ветром сдуло.

Затем батальон развернулся и начал отрабатывать действия по оттеснению от границы масс населения.

Итогом учений было прекращение бесконтрольной переправы людей через пограничную реку. Нота протеста со стороны Ирана. И телеграмма из Киврага, где говорилось, что там от испуга у одной женщины начались преждевременные роды.

- На все эти возмущения я ответил, что надел пограничную фуражку не по своей воле, - рассказывает Рохлин. - А потому, если кому-то что-то не нравится, это не моя проблема, а ваша...

Границу Рохлин разбил на девять участков. По числу батальонов дивизии. И три раза в неделю какой-то батальон проводил подобные занятия на своем участке.

- Пограничником по духу я так и не стал, - говорит Рохлин. - Но я и раньше предупреждал, что надену зеленую фуражку лишь для того, чтобы решить поставленную задачу. А как только появится возможность, уйду.

В феврале 1990 года Рохлин получил звание генерал-майора. Представила его армия, но первые генеральские погоны он надел на форму погранвойск.

Через два месяца генерал армии Валентин Варенников, который видел, как Рохлин работал в дивизии, предложил его кандидатуру на должность заместителя командующего Приволжским военным округом по боевой подготовке. Но в Главном управлении кадров посчитали, что это будет слишком большой служебный скачок. И предложение Варенникова отклонили.

Пограничники в свою очередь предложили Рохлину принять командование дивизией погранвойск в Чугуеве, где должность командира имела категорию "генерал-лейтенант".

Но Рохлин сам отказался. Как он уже не раз говорил, пограничником надо быть по духу. А он таким не был.

После пятимесячных препирательств, во время которых он находился в распоряжении командующего округом, его назначили командиром учебной дивизии в Тбилиси.

ТБИЛИСИ-91

К началу 1991 года Рохлин уже больше года командовал четвертой на своем командирском веку дивизией.

За это время он успел разобраться в ситуации, которая складывалась в Грузии и ее столице - Тбилиси. Впрочем, разбираться особо было не в чем. Результаты политики президента Звиада Гамсахурдии представали во всей красе. Основополагающий лозунг этой политики: "Грузия - для грузин" давал свои сочные плоды. Вздыбились Южная Осетия и Абхазия. Кровь полилась рекой.

Криминальный авторитет Джаба Иоселиани в одночасье превратился в государственного деятеля, с завидной энергией проводившего в жизнь националистическую политику.

Военным стало опасно появляться на улице. Боевики военизированной националистической организации "Мхедриони", руководимые Иоселиани, нападали как на отдельных военнослужащих, так и на военные городки. Они останавливали военные машины, избивали водителей и угоняли транспорт. В тбилисском метро можно было запросто получить по голове. Как и случилось с одним прапорщиком дивизии, которого ударили обухом топора...

В Зестафони организация подготовила и провела ряд акций против местной милиции, захватив много оружия и техники. Такая же акция была проведена и против военного городка, где дислоцировался армейский батальон химической защиты.

Надежд на всесильное когда-то КГБ не было. Рохлин знал, что эта организация обвально теряла свое влияние. И защитить армейцев от боевиков "Мхедриони" не могла. Даже объективной информацией органы госбезопасности не владели. Однажды им подсунули сведения о базах "Мхедриони" в районе Телави. Армейцы подняли на ноги всех. Но баз обнаружено не было.

Чтобы не прокалываться столь банальным образом, Рохлин решил создать нештатный разведывательный батальон. И с его помощью собирать и проверять всю имеющуюся информацию.

Парадокс заключался в том, что армейцам приходилось действовать так, как будто они на чужой территории. Впрочем, к этому уже все шло. Развал Союза ковался задолго до Беловежских соглашений. Признаков такого развала хватало. И хотя официально их никто не хотел признавать, Рохлину уже виделись возможные варианты развития событий как в Грузии, так и на Кавказе в целом. К тому времени у него уже сформировалось свое мнение, что происходящее выходит за рамки временного недоразумения. И что модное тогда слово "перестройка" является лишь ширмой для всех этих процессов.

Правда, он еще верил, что при желании все еще можно изменить к лучшему. Только действовать надо решительнее.

Когда от "инициатив" "Мхедриони" стало уж совсем невмоготу, Рохлина вызвал командующий военным округом генерал Валерий Патрикеев.

- Вопрос был один, - вспоминает Рохлин. - Что делать? Мне было предложено захватить штаб "Мхедриони" в Тбилиси. "Вы представляете, что будет, если пострадает хоть один гражданский человек?" - спрашиваю я. Ведь гарантий того, что этого не будет, никто дать не мог. Проводить боевую операцию в городе при таких условиях невозможно.

Рохлин предложил разгромить главную базу боевиков в так называемом "Комсомольском" городке на окраине Тбилиси. Этот городок был в свое время построен как оздоровительная база комсомольских работников, имевшая союзное значение.

Руководство "Мхедриони" не зря облюбовало ее для своих нужд. Пять благоустроенных жилых корпусов, столовая и спортивный комплекс создавали все условия для жизни и подготовки боевиков. Здесь формировались вооруженные отряды. Отсюда они делали свои вылазки.