Рим Ахмедов - Загадочный недуг

• Название: Загадочный недуг
• Автор: Рим Ахмедов
• Издательство: Башк. кн. изд-во
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1984

---

— Вот мы и дома, — громко сказал Лунин, опуская машину на плоскую крышу хирургического центра, которую лишь условно можно было назвать крышей, — здесь был разбит дендрарий с цветущими кустарниками и деревьями. Камаев, как бы очнувшись от сна, шевельнулся, нехотя встал и вышел за своими спутниками на квадратную площадку, служившую стоянкой для машин. В мыслях он все еще находился там, где продолжали жить друзья, где ждали его жена и сын, где коротали свой век старенькие отец и мать, которых он так давно не навещал.

Камаев когда-то любил читать научно-фантастические книги. В некоторых из них так красочно рисовалось будущее, куда попадали герои на машинах времени. Однако все они, пережив удивительные приключения, возвращались обратно домой. А у него обратной дороги не было. Его машина времени никогда не вернется назад. И душа никак не могла примириться с этим безжалостным «никогда».

Когда Эльгин предложил Камаеву поселиться в новой, обставленной на современный лад, комнате, тот отказался, сказав, что хотел бы вернуться в свою палату. Эльгин прошел вместе с ним, решив не оставлять его пока одного.

Тимур сел на койку, от нечего делать включил радио. Он только сейчас заметил, что репродуктор совсем старомодный. Откуда только они выкопали такой? Настольная лампа тоже попахивала музеем: абажур шелковый, с кокетливыми кистями. Но что показалось странным — не было ни шнура, ни розеток. Тимур повертел в руках репродуктор, осмотрел лампу и спросил, указывая на них:

— Ненастоящие?

— Имитация, — признался Эльгин. — Сделали по образцам старинных иллюстраций. В репродуктор заложена программа с песнями, популярными в ваши дни. У лампы питание автономное.

— Койка-то хоть настоящая? — усмехнулся Тимур.

— Настоящая, — успокоил его Эльгин и начал рассказывать, каких трудов стоило ее найти. Нигде в мире не осталось ни одного экземпляра. Не дети, так внуки Камаева, наверное, все посдавали в металлолом. А эту обнаружили на Луне, у какого-то чудака-коллекционера, который хранил ее как бесценную реликвию. Правда то или неправда, проверить трудно, но, по его словам, на ней когда-то спал поэт Маяковский.

Эльгин рассказывал о поисках кровати с юмором, явно стараясь развлечь и рассмешить. Тимур улыбался, слушая его, и сделал уточнение: Маяковский не мог спать на этой койке хотя бы потому, что подобные модели начали выпускать уже в послевоенные годы, в середине века.

— Знали бы вы, как ждут встречи с вами историки, — с жаром произнес Эльгин. — Вы окажете им важную услугу, уточнив кое-что из того, что поистерлось от времени или даже оказалось утраченным.

— Постараюсь, — тихо, став серьезным, ответил Тимур. Неожиданно он увидел в Эльгине не просто доктора, сделавшего ему операцию, — одно это стоило огромной благодарности; он почувствовал в нем человека, который желает ему только добра. В свою очередь, Эльгин, доверительно положив руку ему на плечо, сказал:

— Я буду очень рад, если мы подружимся. Сейчас вам принесут одежду, вы переоденетесь, и мы отправимся в гости. Я приготовил вам сюрприз…

6

Тимур понимал, что подготовленный Эльгиным сюрприз входит в ту программу, которая продумана и составлена заранее. Откровенно говоря, ему хотелось остаться в палате одному, полежать на мнимой койке великого поэта, чтобы еще раз, уже спокойно, поразмышлять о своем положении. Однако он тут не хозяин, а случайный гость и должен подчиняться тому, что предложат.

Эльгин всю дорогу сохранял торжественное выражение лица. Летели недолго. Говорили о пустяках. Камаев похвалил машину. Оказывается, это везделет. Он может подниматься на приличную высоту, может плыть не только по воде, но и под водой, выполняя функции батискафа. Рабочие заводов, построенных на дне морей и океанов, добираются на работу с помощью таких машин. Она удобна, практична, обладает огромной мощностью и запасом энергии для двигателей. Столкновение с другим транспортом исключено. Тимур оценивающе постучал пальцем по прозрачной обшивке. Когда-то они с Машей мечтали купить машину. Исполнить мечту долго не удавалось. То одно обстоятельство мешало, то другое. Денег не хватало, и в конце концов они приобрели подержанный, устаревшей модели «Запорожец», чему тоже были безмерно рады. Эх, вернуться бы сейчас домой на этаком везделете — вот была бы сенсация. Но жаль, что везделет — не машина времени…

Начали снижаться. Навстречу выплыло странное высотное здание, похожее па два прислоненных друг к другу верхушками лестничных пролета. На каждой ступеньке — усадьбы с двухэтажными домиками. А под самим зданием, как под аркой, простиралось широкое поле с хлебами, выпасами, животноводческими фабриками.

— Помните, какими были у вас колхозы? — спросил Эльгин. — У нас они выглядят так. Кстати, это всего лишь небольшой пригородный сельхозучасток.

Машина плавно причалила к одной из средних ступенек лестницы-здания. Из дома вышла встречать гостей хозяйка. Это была высокая, статная женщина, уже не первой молодости, но еще крепкая и свежая, с красивыми черными глазами, в разрезе которых угадывалось что-то неуловимо близкое, раскосое, азиатское.

— Эда, — представилась она. — Очень рада вас видеть. Эльгин, хитро прищурившись, смотрел на них со стороны. Затем, не выдержав, сказал Камаеву:

— Что же вы не обнимете ее? Ведь она самая близкая ваша родственница по линии сына.

Тимур, не скрывая удивления, смотрел на свою пра-пра-пра-даже не сосчитать сколько раз — пра-пра-правнучку, которая в данный момент оказалась старше своего пра-пра-прадеда раза в два. Тимур растерялся. Он не знал, как ему поступить, — поцеловать ее, как целуют внучек, похлопать по спине или вежливо поклониться, как это делают перед старшим по возрасту человеком? Выручил Эльгин. Он отвлек внимание двух так необычно встретившихся родственников, похвалив розы, росшие перед домом. Эда встрепенулась, сломила две веточки с цветами и протянула их Тимуру. Тот побагровел от натуги, смахнул слезу, внезапно ощутив в груди нахлынувшее чувство нежности к этой родной ему по крови женщине.

Чай сели пить в саду. Эда стала держаться попроще, по-домашнему суетилась, стараясь угодить своему необычному гостю. Иногда в ее глазах проскальзывало то же самое выражение, с каким смотрела на него в палате медсестра, но она тут же спохватывалась и настойчиво потчевала его, нахваливая еду, подкладывая самые вкусные куски, как это делают гостеприимные башкирские женщины.

— Дайте, налью еще чашку. Чай настоящий, индийский. С медом пейте, ульи свои. И белорыбицу отведайте. Она натуральная, свежая. Совсем недавно привезли…

На Тимура пахнуло домашним теплом. Он разомлел от чая, с удовольствием намазывал на хлеб деревенское сливочное масло и душистый мед.

Когда встали из-за стола, Эда провела Тимура по усадьбе, знакомя с хозяйством. Фруктовый сад, огород, небольшой бассейн, в котором плескались, крякая, домашние утки. Была загородка для кур и индюков. И все это на высоте ста метров! Тимур оценил оригинальную конструкцию здания-лестницы. Полые его ступеньки заполнены плодородной землей. В отвесной стене, ведущей на другую, верхнюю усадьбу, расположились подсобные помещения. Стена увита плющом и виноградом. В противоположной стороне — обрыв, надежно огороженный барьером. Там, внизу, тоже усадьба. Подземные коммуникации вмонтированы в каркас лестницы, а по ее бокам, осуществляя связь между соседями, движутся, наподобие фуникулеров, пассажирские и грузовые кабины.

— Вот так мы и живем, по старинке, — сказала Эда. — Мы с мужем любим покопошиться в земле. Жаль, его и детей нет дома, они работают внизу. У меня двое сыновей, еще не женаты. Я обязательно вас познакомлю. Ах, забыла показать вам кое-какие фотографии…

Эльгин слегка нахмурился, предупреждающе хмыкнул: не разбередит ли альбом открытую рану в душе гостя? Эда в нерешительности остановилась, вопросительно посмотрела на доктора.

— Очень прошу, покажите, — настойчиво попросил Тимур.

И вот перед ним запестрели фотографии людей с незнакомыми лицами, но имевшими к нему отношение как к основателю рода. Перечисляя имена, Эда рассказывала о них, что знала. Кто кем был, кто кем стал, кто от кого произошел.

— А вот этих я и сама уже не знаю, — чистосердечно призналась она, показывая на очень старые фотографин. — Бабушка мне рассказывала, но я была маленькая и не запомнила.

Тимур смотрел на пожелтевшие, обломанные по краям фотографии до тех пор, пока не заломило в глазах. На одной из них свадебный стол. В центре Дамир с невестой. Кажется, ее звали Гульнарой. Тимур почти не был знаком с нею, она приходила к ним домой всего один или два раза, когда он болел и плохо себя чувствовал. Женщина справа, наверное, мать невесты. А где Мария?.. На другом снимке Дамир с женой и детьми — двумя мальчиками и девочкой. Сыну лет сорок, он возмужал, на висках белеет ранняя седина. Сохранилось еще несколько любительских снимков, черно-белых и цветных, неважного исполнения. Но ни на одном из них не было Марии. На последнем снимке изображена многочисленная семья. Посередке старичок. Тимур едва признал в нем сына: лицо ссохшееся, щеки впали — одни скулы торчат, плотно сжаты лиловые губы, за которыми угадывается беззубый рот. Лишь глаза смотрят на мир горделиво, задорно. Рядом с ним пожилые мужчины и женщины со взрослыми детьми, которые держат на руках малышей. «Надо же, до правнуков дожил!» — порадовался за сына Тимур.