Ирина Маленко - Совьетика

• Название: Совьетика
• Автор: Ирина Маленко
• Жанр: Современная проза

«Выходящая на страницах Лефт.ру повесть Ирины Маленко «Совьетика» – замечательный пример того, как может в наше время быть продолжена великая реалистическая традиция русской литературы. Это честная, пронзительная книга. В ней есть всё то, по чему мы так стосковались за долгие годы безраздельного засилья в нашей словесности разнообразной постмодернистской дряни. Безжалостная самокритика, искренние боль и стыд гражданина, у которого при его преступном попустительстве лихие проходимцы отняли Родину, способность сопереживать чужому горю как своему – Интернационализм с большой буквы, органическое продолжение «всемирной отзывчивости» русского человека. Настоящий юмор – временами добрый, чаще саркастический, но никогда не надменно-отчужденный, унижающий человека, сверху-вниз, как водится ныне у дорвавшихся до незаслуженной славы гешефтмахеров от литературы. И главное – призыв к борьбе и надежда! Можно смириться с жестокой и несправедливой действительностью, попытаться приспособиться к «новой реальности», можно уйти от неё в «параллельную жизнь», застыть в позе богомола и ждать своего часа, чтобы пробиться в ряды немногих преуспевших и «взять от жизни всё». А можно отказаться существовать по их мерзким правилам, перестать «петь в окрашенном виде», встать на сторону слабых и угнетенных и вступить в долгую, непримиримую борьбу с главным злом нашей эпохи – с капитализмом и империализмом. И обрести цель в жизни, надежду на лучшее будущее для себя и своих детей. Постмодернизм прощается с нами. Да здравствует социалистический реализм!

---

Ни о какой «новой любви» или даже о поисках ее речь, боже упаси, вовсе не шла. Я не из тех, кто бросает карибских мужей в поисках «британских джентльменов» – я просто заново училась общению и одновременно узнавала много нового для себя о человеческой натуре. Сонни всегда повторял мне, что он только защищает меня от зла этого мира, и я решила убедиться, было ли ему действительно от чего меня так защищать. И еще – может быть, я что-нибудь потеряла в жизни, будучи все эти годы такой тихой, такой замкнутой и такой примерной? Может быть, я действительно чего-то была лишена, как нас теперь пытаются убедить? Мне не понадобилось много времени для того, чтобы прийти к однозначному выводу: конечно же, нет! Been there, done that, got that T-shirt – и теперь знаю точно, что все те «свободы» поведения, которыми пытаются соблазнить наших молодых людей, не стоят и сухой дохлой мухи!

…Пора было выходить из автобуса.

– Хочешь, съездим на выходные вместе на Аранские острова?- предложил на прощание Кун.

– Спасибо, как-нибудь в другой раз – обязательно!

Я еще не знала этого, но с тех пор я больше его ни разу не увидела. В понедельник сразу обе фирмы предложили мне немедленно начать работу на новом месте…..

И ни разу за все время, что я знала Куна, не пришло мне в голову, что он, оказывается, был в меня молча влюблен! Ну, молча – это слишком громко сказано. Не молчал-то он как раз ни секунды. Но ни разу даже намеком не говорил мне о своих чувствах. Потом признался по электронной почте – уже когда уехал обратно в Бельгию (из-за мамы). Через 3 с половиной года!

Мне было очень неловко, хотя и лестно. Я ничего не ответила ему – что я могла ответить?-, а про себя не переставала поражаться: как же так? Думаешь, что знаешь человека, а таких элементарных вещей не замечаешь… Но он действительно не подавал никаких того признаков.

… Был еще один друг по переписке, о котором я не рассказала тогда Куну. «Австралиец» Конор из Портобелло . Потому что я сама не знала точно, плакать мне в отношении него или смеяться.

Конор был уроженцем дублинского рабочего квартала Риалто. О своем детстве он вспоминать не любил: вечно пьяный безработный отец, сестра, угодившая в психиатрическую больницу, девушка, на которой он был вынужден жениться в 16 лет потому, что сделал ее беременной (ха, как будто его кто-то заставлял это делать!)… Одним словом, «на дне». Вскоре молодые уехали в Австралию, и там Конор провел большую часть своей жизни. Что случилось с их ребенком, я не знаю, но было однозначно ясно, что в живых его больше нет: когда я рассказала Конору о Лизе, в глазах у него заблестели слезы, и он отвернулся. После этого они с женой развелись, благо в Австралли, в отличие от Ирландии, это было возможно, и он зажил сам по себе. Стал инженером по холодильным установкам, со своим, как это теперь принято у нас говорить, «делом». И лет через 20 потянуло его опять на родину. Захотелось сменить карьеру. «Компьютеры – это будущее!»- любил говаривать он. Конор купил себе маленький домик в уютном Портобелло и целыми днями сидел в нем, самостоятельно осваивая премудрости компьютерной графики по книжкам. Идти на курсы он не хотел из принципа, а то, что самостоятельное обучение занимает столько времени (по его подсчетам, оно должно было занять еще по меньшей мере полгода), его не смущало: на него, как в дурацкой рекламе, которую показывают у нас по телевизору, «работали его деньги»: где-то он сдавал дом, кто-то руководил в его отсуствии его маленькой фирмой в Сиднее…

Конор был, как большинство дублинцев, маленького роста, который он компенсировал при помощи ковбойских сапог на каблуках а-ля Крокодил Данди, не снимаемых им даже дома. С большой белобрысой головой и с тонкими чертами лица, указывающими на гены викингов. Физиономия у него была кирпичного цвета, как у большинства имевших несчастье загореть ирландцев, только это был загар не из солярия, а результат 20-летнего пребывания в Сиднее, и потому был Конор в каком-то смысле как елка в нашей детской загадке – «зимой и летом одним цветом».

Как и многие ирландцы, Конор считал себя философом, особенно когда выпьет.

Его любимым пабом был «The Barge Inn” на Шарлемонт -стрит. Пьяным он не выглядел никогда – просто начинал долго рассуждать на абстрактные темы. Очень любил похвастаться тем, как он поразил американских ирландцев во время своей поездки в Америку тем, что указал им на параллели между борьбой ИРА (которую так многие из них поддерживали) и борьбой палестинцев (которых те же самые янки кельтских кровей считали террористами!) с израильской оккупацией. Это какими же дуболомами надо в первую очередь быть, чтобы понадобился аж австралиец для того, чтобы им на эти параллели указать!

Конор удивил меня прежде всего тем, что он сам настойчиво начал предлагать мне свою помощь – стоило мне только заикнуться, например, что мне надо куда-то доехать, как он тут же предлагал мне туда меня подвезти (я тогда еще жила в Майнуте). Или что-то починить, когда оно ломалось. Удивленная, я соглашалась – кто бы отказался, если человек, судя по всему, так искренне это предлагает? Взамен он тоже ничего не требовал. Но через некоторое время в него словно вселялся какой-то бес, и он начинал вопить, что все пользуются его добротой, сели ему на шею, потому что он такой безотказный (не только я, его родственники, например, тоже!), а ему надо заниматься своим компьютером, а мы все ему мешаем… Я обижалась – позвольте, сударь, но я вовсе не просила Вас о помощи, Вы сами изо всех сил ко мне с нею набивались!- и уходила. А через некоторое время он звонил мне, и все продолжалось по-старому. С ним было очень интересно разговаривать – он был такой умудренный жизненным опытом, какой-то меланхоличный и даже несчастный, а мне было одиноко, и мы снова собирались вместе и шли в его «The Barge”… «Ты там еще, чего доброго, сопьешься, в этой своей Ирландии!»- выразила мне беспокойство мама по телефону.

Things have derailed когда к Аните приехал на 5 дней ее бойфренд из Голландии. Она попросила меня на это время «куда-нибудь съехать» из комнаты… «У тебя же так много здесь друзей!» – был ее аргумент. Друзей?! Ни одного из них, естественно, я о таком попросить не могла. Кроме Конора. У него было 3 спальни в доме, жил он один и обращался со мной ровно, по-дружески, плюс я обещала не отвлекать его от компьютера. «Я буду только ходить отсюда на работу и после работы – сразу спать – и все.»

Благие намерения… Конору и самому не хотелось, чтобы я просто сразу шла спать после работы. Ему хотелось оторваться от компьютера и поболтать!

Одно за другим, бутылочка красного вина… пара ирландских песен (он обожал петь «Only our rivers run free ”и делал это, несмотря на весьма небольшой голос, очень музыкально и задушевно)… как-то ненароком речь зашла о Голландии, и я, не стесняясь особенно в выражениях, высказала ему, что я о ней думаю, и почему мне так захотелось уехать оттуда именно в Ирландию. Но, как известно, «opposites attract ”, и Конор до хрипоты принялся доказывать мне, почему Голландия, по его мнению, прогрессивнее – потому что там в таком случае, какой приключился с ним в молодости, можно бы было сделать его подружке аборт! Естественно, его аргументы были безрезультатны.

– Штаны свои тебе надо было держать застегнутыми, а не аборты делать!- разозлилась я. I can be pretty bad tempered if а conversation comes close to some sensitive subjects . – Не думаю, что твоя бывшая жена в 16 лет сама на тебя бросилась!

Он покраснел и с жаром принялся мне доказывать почему-то, как важно быть раскрепощенным в этой области. Ну, сейчас, Конор, я сделаю из тебя отбивную!

– О да? – насмешливо протянула я. – Есть вещи, которые мне просто совершенно не нравятся, хотя ваши раскрепощенные «гламурные» журнальчики уверяют, что все женщины ну обязаны быть от них без ума. И никто не заставит меня поверить, что я ненормальная только потому, что мне не нравится то, что так настойчиво «рекомендует» какой-то там идиотский журнал!

– А давай попробуем? – неожиданно предложил он. – Спорим, что ты просто еще не встретила человека, умеющего …. гм…

От такой наглости я просто онемела. А потом разозлилась до чертиков. Он что, надеется, что я сейчас в ужасе убегу от него, на ходу открещиваясь? На это и рассчитывает?

– А давай. Тоже мне, эксперт нашелся!

И вот так и произошло то, чего не должно было произойти…

– Ну, и как тебе? – спрашивал Конор каждые пять минут.

– Да так себе. Ничего такого особенного, – честно отвечала я.- Лучше бы не надо, а? Зря стараешься, ей-богу.

– Как же так? – искренне удивлялся он, словно была задета его профессиональная гордость. А я еле сдерживалась, чтобы не расхохотаться. Мне было ужасно щекотно. – А если вот так?…

– Да все так же….Слушай, скоро это уже кончится?

Надо сказать, что Конор был мне не противен – иначе бы я, наверно, действительно убежала, открещиваясь. И что хотя я осталась при своем мнении на данную конкретную тему, несмотря на все его старания, мое отношение к нему после этого несколько изменилось – я была не против того, чтобы наши отношения оставались такими, как есть, и не видела причин для него быть против этого. В конце концов, разве не он сам постоянно повторял, что не хочет себя ни с кем связывать?