Лоренс Даррел - КОНСТАНС, или Одинокие Пути

• Название: КОНСТАНС, или Одинокие Пути
• Автор: Лоренс Даррел
• Издательство: Б. С. Г.- ПРЕСС
• Жанр: Современная проза
• Год: 2005
• ISBN: 5-93381-178-5

«КОНСТАНС, или Одинокие пути»(1982) — третья книга цикла «Авиньонский квинтет» признанного классика английской литературы XX столетия Лоренса Даррела, чье творчество нашло многочисленных почитателей в России. Используя отдельные приемы и мотивы знаменитого «Александрийского квартета», автор рассказывает о дальнейшей судьбе своих персонажей. Теперь Констанс и ее друзьям выпало испытать все тяготы и трагедии, принесенные в Европу фашизмом, — тем острее и желаннее становятся для них минуты счастья… С необыкновенным мастерством описаны не только чувства повзрослевших героев, но и характеры нацистов, весьма емко и точно показан механизм чудовищной «военной машины» Третьего рейха.

Так же как и прославленный «Александрийский квартет» это, по определению автора, «исследование любви в современном мире».

Путешествуя со своими героями в пространстве и времени, Даррел создал поэтичные, увлекательные произведения.

Сложные, переплетающиеся сюжеты завораживают читателя, заставляя его с волнением следить за развитием действия.

---

— Насколько я понимаю, вашего Райдера собираются наградить, — произнес он. — Ничего хорошего из этого не выйдет; проклятые военные терпеть не могут, когда старые послы вручают гражданским лицам награды, предназначенные им.

— Вряд ли он откажется, — заметил Сатклифф.

Тоби покачал головой.

— У этого человека неясно выраженный Сатурн. — Тут со стуком открылась дверь. — Наконец-то! — воскликнул Тоби. — А я уж подумал, не случилось ли чего.

Пришла Констанс! Сатклифф недовольно посмотрел на приятеля, поскольку тот, несомненно, знал о ее намерении прийти — наверное, она позвонила ему по телефону.

— Мог бы сказать мне, — прорычал Сатклифф.

Тоби принял высокомерный вид.

— Это было совершенно секретно — так она сказала — а я уважаю ее секреты, разве не так, дорогая?

Констанс выглядела гораздо лучше и опрятней, чем в первую их встречу, хотя, может быть, это сдружившись с ним, она так расцвела. Или тут иное: преодолев благодаря алкоголю и разговорам с Сатклиффом свою совестливость, она научилась справляться со своим чувством одиночества. Как бы то ни было, простота и душевное расположение, с какими она поставила свою тарелку между их тарелками, говорили об ее нежном отношении к обоим мужчинам. Более того, теперь у нее было что обсудить с ними и что ей очень хотелось обсудить. И она сказала, обращаясь к Тоби:

— Уверена, вам уже известно, что я скажу. По какой-то непонятной мне причине все считают принца двойным агентом.

Тоби с важностью кивнул.

— Но это же неправда. Иногда он очень резко нас критикует, но всем сердцем он с союзниками. Ну вот, как раз о нем я и хотела поговорить, потому что получила длинное сообщение по телетайпу, будто бы принц хочет получить разрешение на приезд сюда, чтобы обсудить некую проблему.

Обо всем этом Тоби уже знал, так как старый принц был предметом многих переговоров с Каиром, из которых следовало, что его передвижения вызывают сомнение и страх, ведь он вознамерился вернуться в неоккупированную зону Франции по причинам, которые едва ли можно отнести к «деловым переговорам». У Тоби не было собственного мнения на этот счет, однако долг обязывал его повторять то, что думали в его офисе. Ну а там полагались на выводы разгневанного Каира, где мрачный бригадир Маскелайн[105] подозревал старика в двурушничестве и считал, что опасно отпускать его в вояж по Европе, где тот начнет распространяться о своих военных симпатиях, а то и передавать немцам шифровки. Маскелайн требовал во что бы то ни стало сорвать поездку принца и предложил задержать его в Женеве — якобы из-за проблем с визой. Однако легко сказать, но трудно сделать — посол в Египте поддерживал принца и наверняка в случае надобности с удовольствием поспособствовал бы ему — в пику армейской службе безопасности. Задержать старика можно было бы, лишь устроив такую бюрократическую неразбериху, что обескураженному принцу наскучит «воевать» и он сам отменит поездку. Всё это Тоби в подробностях изложил Констанс, наблюдая, как она теряет терпение.

— Вы не знаете старину принца, — сказала она. — Он не только очень милый, но и очень упрямый, да и довольно многие примут его сторону, а не вашей недальновидной разведки. Попомните мои слова.

Тоби вздохнул и заказал еще выпить, чтобы, сказал он себе, дать ей время остынуть; однако Констанс почти тотчас возобновила свои нападки:

— В любом случае, жребий брошен. Швейцарцы дали ему визу, и Красный Крест отправил сообщение послу.

Тоби, кивнув, вздохнул.

— У армейской службы паспортного контроля приоритет. Если они сделают вид, что не смогут выпустить его раньше, чем через два месяца… таковы намерения Маскелайна… Много ли власти, скажите мне, у Красного Креста в Каире?

Констанс хмыкнула.

— Скоро узнаете. Старина принц завтра же будет в небе Египта, в конце недели он вылетит из Турции. Он уже просил меня встретить его, а я поручила это Феликсу Чатто.

— Кажется, еще одно знакомое имя, — произнес Сатклифф, почувствовав, что вылезает из пропасти своего затворничества и отчаяния. — Это консул? Так я и думал.

— Конечно же, вы его знаете. У меня больше нет сомнений насчет вас. Вы были с Обри в Вене, когда Ливия, моя сестра… Она исчезла, едва началась война.

— Неужели Обри и вправду любил ее?

К собственному удивлению, Констанс залилась жарким румянцем.

— Естественно, любил. А кого же еще?

— И Феликс любил?

— Спросите его сами. Он в консульстве и по утрам принимает посетителей.

— А Ливия?

— Как сквозь землю провалилась. Я видела ее в хронике, в фильме о большом нацистском митинге. Она была в нацистской форме. С тех пор — никаких известий. Даже подумать страшно, Робби, что с ней.

Сатклиффу было приятно это интимное «Робби».

— Правильно, зовите меня Робби, и Обри тоже зовет меня Робби; мне кажется, я становлюсь ближе к нему. В конце концов, мы многим вам обязаны, ваш Фрейд отправил нас в Вену. Бедная моя страдалица Пиа! Увы, Вена ее не вылечила!

Констанс положила руку ему на плечо и слегка сжала его.

— Мне жаль.

Тоби вернул их к предмету разговора.

— Мы исходим из следующего: собирается или не собирается старый бродяга снова затевать тайные проекты? У меня нет никого, чтобы прикрывать его.

Констанс рассмеялась и уверенно заявила:

— Он в этом не нуждается. Если хотите, я гарантирую его bona fides.[106] Он остановится в «Орионе», где у него постоянные апартаменты с тех пор, как он еще давным-давно покидал иногда Египет.

— И он расскажет нам об Обри, — сказал Сатклифф и, сконфузившись, умолк, потому что его реплика вновь вызвала из небытия призрак погибшего Сэма. Констанс кивнула, чуть-чуть побледнев. И заметила, что Красный Крест уверен: с какими бы проектами ни приехал принц, его появление обязательно привлечет внимание разведки.

— Поэтому я прошу вас прислать своего представителя на первый большой прием, на котором он расскажет о нашей работе в Египте, а потом будет говорить по своему усмотрению. Я еду туда исключительно в качестве консультанта швейцарского отделения. Больше у меня нет никаких полномочий. Но меня попросили заодно заняться организацией этого приема, чтобы не терять зря время.

— Не могу винить Каир за такое скептическое отношение к старине принцу, — проговорил Тоби. — Если бы Фарук числился в моей картотеке — как человек, день и ночь работающий на немцев, я бы тоже был начеку. Ну, конечно же, мы пришлем кого-нибудь, может быть, я сам и поеду, поскольку я хоть что-то знаю о том, чем вы занимались в последнее довоенное лето, а у нас проблема с агентами, абсолютно некого заслать в неоккупированную зону, пока дверь не захлопнулась, чего уже недолго ждать.

— Почему недолго ждать? — спросил Сатклифф.

— Слишком много всего происходит, — ответил Тоби. — В конце концов, они не выдержат и займут всю Францию. А пока мы стараемся подготовиться, хотя французы черт-те что вытворяют, отлично ладя с бошами.

Втайне Сатклифф был очень раздосадован: Тоби утаил от него, что в бар собралась приехать Констанс. Он жаждал мести и объяснений — оба должны были загладить грех сговора. Но приятель, сразу поняв причину раздражения Сатклиффа, решил угостить их с Констанс обедом в «Лукреции», где хорошо кормили, правда, за высокую цену. Разговор о принце был отложен на потом, и вечер прошел в Дружеском подшучивании друг над другом.

Глава шестая Еще один приезд принца

Пророчества Констанс насчет возможностей принца подтвердились: не прошло и недели, как Сатклифф и Тоби стояли на ветреном летном поле, в темноте — светилась лишь взлетная полоса, — и ждали самолет с принцем на борту. Принцу удалось с поразительной легкостью обойти все препятствия на своем пути.

— Мой босс злится, — сказал Тоби. — Он запретил мне упоминать имя принца, так как у него сразу начинают болеть зубы. Каир в ярости.

— Все в ярости, — отозвалась Констанс, — ну и что?

Состав встречающих был таков: сама Констанс, тучный швейцарский банкир, который представлял Красный Крест, Феликс Чатто из консульства, Тоби с видом заправского шпиона и египетский Chargé d'Affaires[107] с гладким, как яйцо, лицом. Они слышали шум самолета, подлетающего к Женеве между горными пиками, который становился то громче, то тише — в зависимости от высоты полета; предположительно, это был старый английский самолет с большим количеством пассажиров. Во всяком случае, они надеялись, что не обознались. В здании аэропорта царил мрак, и только несколько слабых ламп освещали зал ожидания. Было холодно, в воздухе чувствовалось дыхание осени. Нетрудно было представить темные замерзающие европейские города, которые, наверняка, из-за комендантского часа и недостатка продовольствия уже погрузились на несколько тихих враждебных часов нацистской ночи в сон или тревожное ожидание. Бар в полутемном зале не работал, иначе можно было бы выпить кофе, чтобы согреться, или виски, чтобы забыть о людских бедах. Наконец в черном небе материализовался самолет, видимо, тот самый. Он вырулил на взлетную полосу и остановился в конце ее, и вот начали выходить пассажиры, в основном военные и дипломаты, среди которых неторопливо шагал принц, щеголевато одетый и со свежим цветком в петлице. Небольшая группа ожидающих образовала полукруг, в который он вплыл, с улыбкой всматриваясь в лица, пока его взгляд не остановился на Констанс, и тогда раздался негромкий возглас, а улыбка погасла. В мановение ока она очутилась в его объятиях, он так сжимал ее плечи, что ей стало больно. В конце концов они разомкнули объятия, и она увидела в его глазах слезы.