Митри Кибек - Герои без вести не пропадают

• Название: Герои без вести не пропадают
• Автор: Митри Кибек
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: О войне
• Год: 1971

В романе известного чувашского писателя М. Кибека «Герои без вести не пропадают» рассказывается о совместной героической борьбе советских, польских и чехословацких партизан против войск фашистской Германии. В основу сюжета произведения положены действительные события, происшедшие в 1944–1945 гг. на территориях Польши, Чехословакии и Австрии. В 1970 г. роман «Герои без вести не пропадают» на республиканском конкурсе, посвященном 100-летию со дня рождения В.И. Ленина, 50-летию Чувашской АССР, удостоен премии Совета Министров ЧАССР, а в 1982 г. автору присуждена Государственная премия имени К.В. Иванова.

Перевод с чувашского автора, настоящее имя которого Дмитрий Афанасьевич Афанасьев.

---

— Это еще что за Астахов? — удивился полковник.

— Из русской освободительной армии. Инструктор по подготовке провокаций и диверсий.

— Наконец-то прислали! — обрадовался Планк. — Разгильдяи проклятые! Заставили ждать почти месяц. Сколько времени пропало без толку! Ну, какой он, этот инструктор?

— Видать, хорош гусь. Появился навеселе, предъявил документы и сразу спросил, где тут можно достать водки. Пока Альтаус с экспертом проверяли его бумаги, я повел его в столовую. Не ест, в горле, говорит, пересохло. Пришлось налить стаканчик столового вина. Выпил, сплюнул: не вино, говорит, а моча беременной шлюхи. Но видать, аппетит появился — слопал тарелку супа и пять котлет.

Полковник весело засмеялся:

— Узнаю русского забулдыгу. В армии Власова они все такие. Пьянствуют, грабят, дерутся да насилуют. Но пока они нам нужны. Как его документы?

— Кажется, в порядке. Эксперт установил их подлинность.

— Где он сейчас.

— По указанию майора Альтауса я ему отвел комнату в казарме рядом с общежитием унтер-офицеров. Вошел, увидел на стене портрет фюрера, крикнул «Хайль Гитлер!», не раздеваясь, повалился на кровать и тут же захрапел.

— Ладно, пусть дрыхнет. Приведете, когда проснется. А пока скажите Альтаусу, пускай явится ко мне с его документами.

Глава двадцать восьмая

Соколов, прибывший в абвергруппу 505 вместо капитана Астахова, конечно, не был пьян, а только притворялся. Расчет его был прост: на Западе многие привыкли смотреть на русских как на отпетых пьянчуг, а офицеры-предатели из армии Власова, словно стараясь доказать правильность такого взгляда, пили напропалую, о чем очень хорошо знали немцы. Расчет оказался правильным; даже у Альтауса, склонного к излишней подозрительности, не возникло никаких сомнений, хотя сам «власовец» ему не понравился.

— Не знаю, способен ли он еще на что-нибудь, кроме пьянства, — закончил он свой доклад шефу.

— Это мы проверим. У нас нет иного выхода. Надо торопиться с выполнением нашего плана. Красная Армия уже вступила на территорию Польши. Вчера мы оставили Люблин. Если мы ее не остановим на рубеже Вайсхель,[18] боюсь, как бы все дело не пошло насмарку.

— А как вы хотите его проверить? — поинтересовался Альтаус.

— Специальный экзамен устраивать не будем, некогда, проверим на деле. Вчера из лагеря военнопленных доставили двух типов; сотрудничавших с администрацией. Оба земляки Астахова. Хочу их забросить в отряд Турханова.

Пусть наш инструктор прощупает их и выяснит, есть ли смысл заниматься с ними.

— После обеда я доставлю их к нему. Где ему отвести рабочее место?

— Закрепите за ним одну из следственных камер, где есть установка для подслушивания. У аппарата посадите Юманова. Он тоже чуваш. Пусть он тщательно все прослушивает и докладывает вам… У меня что-то разболелась голова. Пойду отдохну часок, — сказал Планк, зевая.

…Соколов решил, что надо по-прежнему разыгрывать тупого, неотесанного человека. Он видел, с каким презрением смотрели на него капитан Нордау и майор Альтаус. Это было в порядке вещей. Соколов даже немного вздремнул, но, услышав команду строиться на обед, поднялся с постели и вышел из комнаты. Дежурный, предупрежденный, что в одном здании вместе с солдатами и унтер-офицерами будет жить русский капитан, сотрудничающий с немцами, увидев сонного и растрепанного власовского офицера, подошел к нему.

— Вам куда? — спросил он.

— Куда царь пешком ходит, — ответил Соколов. — Где у вас тут уборная, мужская комната, нужник, туалет или, по-вашему, кажется, ватерклозет?

Солдаты, с интересом наблюдавшие за ними, прыснули. Соколову это и надо было. Он продолжал в том же духе. Вошел Альтаус и, увидев, как хохочут солдаты, сам не удержался от смеха.

— Пойдемте, я покажу вам, — предложил он, взяв Соколова под руку. — А после обеда сразу зайдите ко мне!

— Слушаюсь, господин майор! — щелкнул каблуками Соколов.

Получив надлежащую инструкцию от старшего следователя, Соколов сразу приступил к делу. Он вошел в следственную камеру и попросил доставить к нему двух военнопленных, намеченных на роль провокаторов. Скоро в камеру в сопровождении дежурного вошли два человека и, увидев капитана, вскинули руки в фашистском приветствии.

— Садитесь! — показал им на скамейку Соколов. — Мне говорили, что вы оба чуваши. Я сам тоже чуваш, по этому, если хотите, можем говорить на родном языке.

— Ну конечно! — согласились те.

— Тогда давайте познакомимся. Начнем с вас, — кивнул Соколов бородатому мужчине средних лет. — Расскажите о себе.

Биография этого человека оказалась весьма характерной. Родился он в Похвистневском районе Куйбышевской области в семье арендатора мельницы. В тридцатом году их раскулачили, а затем выслали в казахстанские степи, но через пять лет, восстановив в правах, разрешили вернуться в родную деревню, где они всей семьей должны были вступить в колхоз. Когда началась война, он попал в Красную Армию, а скоро и на фронт. Служил он рядовым и при первой же возможности перебежал на сторону немцев. В лагере военнопленных его назначили старшим по бараку.

Второй, безусый юнец, до войны занимался мелкими кражами, за что трижды был присужден народным судом к лишению свободы. Когда началась война, вместе с другими заключенными он подал заявление с просьбой отправить его на фронт, обещал искупить свою вину перед обществом честной службой. Попав в окружение, он сдался в плен. В лагере военнопленных работал платным осведомителем и выдавал своих товарищей, которые собирались бежать или тайно занимались антифашистской агитацией.

— Прошлое ваше нас устраивает. Вы оба подходите нам, — подбодрил их Соколов. — Теперь пойдете к партизанам. Должен вас предупредить, работа эта очень сложная, поэтому надо со всей серьезностью подготовиться к ней. Вы, наверное, еще не представляете себе всей опасности…

— Господин капитан, скажите, пожалуйста, кроме вас здесь еще кто-нибудь знает чувашский язык? — спросил бывший кулак.

— Нет! — решительно ответил Соколов, хотя полагал, что их разговор наверняка подслушивают специально по добранные люди.

— Тогда разрешите быть с вами откровенными…

— Пожалуйста! Я сам с вами откровенен и от вас хочу того же.

— Мы слышали, что партизаны разоблаченных шпионов и провокаторов подвешивают за ноги и поджаривают на медленном огне. В случае провала нам тоже пощады не будет.

— Если вы так боитесь, почему же тогда добровольно изъявили желание пойти к партизанам?

— А кто вам сказал, что мы идем туда добровольно? Нам предложили, вот и идем, — сердито проворчал бывший кулак.

— Попробуй отказаться — сразу в штрафной лагерь, где люди мрут как мухи, — добавил бывший жулик.

— Тогда почему вы не пошли к нам, в армию Власова?

— А разве у вас гарантируют от смерти? — с ехидством спросил воришка. Мы хотим жить не только сего дня, но и завтра. Хорошо вам, офицерам. Вы получаете чины, награды, а мы только пули в сердце или осколок в голову.

— Да, положение у вас, как говорится, хуже губернаторского. Я вам сочувствую, но помочь не могу, — развел руками Соколов.

Наступило тягостное молчание. Некоторое время предатели сидели опустив головы, потом переглянулись между собой.

— При желании вы могли бы нам помочь, — сказал бывший кулак. — Скажите, как вы смотрите на исход войны?

— Так же, как и вы, — неопределенно ответил Соколов.

— Если бы это было так, вы не сидели бы здесь и не вербовали нас в шпионы. Ведь после войны и нас, провокаторов, и вас, власовцев, ждет расстрел или, в лучшем случае, лишение свободы на четверть века…

— Напрасно вы смотрите на будущее так мрачно. Вот увидите, мы победим, — заверил Соколов.

— Да, видим мы, как вы побеждаете, — презрительно процедил кулак. Скоро отступать будет некуда…

— А что вы предлагаете? Сложить оружие и сдаться красным? Вам что, вы против своих открыто не воевали. Можете, в случае чего, изобразить из себя невинных жертв немецкого фашизма и после войны вернуться к родным и детям. А нас, власовцев, домой не пустят, сразу поставят к стенке. Поэтому остается нам только одно — продать свою жизнь как можно дороже, — вздохнул Соколов.

— Домой мы тоже не собираемся. Социализм у нас в печенках сидит… Но если бы вы согласились помочь нам, может, мы нашли бы другой выход, подходящий не только для нас, но и для вас, власовцев.

— Господин капитан, и правда, помогите, — слезно попросил бывший жулик. — Мой отец говорил, что люди, говорящие на одном языке, должны помогать друг другу не только в этой жизни, но и на том свете — в раю или в аду, все равно…

— Никак не могу понять, чем я мог бы помочь вам? — сказал Соколов, давая в то же время понять, что не прочь выслушать их.