Митри Кибек - Герои без вести не пропадают

• Название: Герои без вести не пропадают
• Автор: Митри Кибек
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: О войне
• Год: 1971

В романе известного чувашского писателя М. Кибека «Герои без вести не пропадают» рассказывается о совместной героической борьбе советских, польских и чехословацких партизан против войск фашистской Германии. В основу сюжета произведения положены действительные события, происшедшие в 1944–1945 гг. на территориях Польши, Чехословакии и Австрии. В 1970 г. роман «Герои без вести не пропадают» на республиканском конкурсе, посвященном 100-летию со дня рождения В.И. Ленина, 50-летию Чувашской АССР, удостоен премии Совета Министров ЧАССР, а в 1982 г. автору присуждена Государственная премия имени К.В. Иванова.

Перевод с чувашского автора, настоящее имя которого Дмитрий Афанасьевич Афанасьев.

---

— Знаете, фрау Берта, есть еще один выход, — сказал он тихо.

— Какой?

— Не мучиться из-за этого. Государственная тайна, которую вы собираетесь открыть, является преступной тайной, а раскрытие преступления не может быть бременем для совести…

— Но они все равно меня убьют.

— Если узнают. Но в том-то и дело, что ни абвер, ни гестапо никогда не узнают о нашем разговоре, если вы сами не расскажете…

— Мне страшно, — вздрогнула она. — Но… Да, я рас скажу. Что еще мне остается?

И Берта рассказала следующую историю…

Полковник Планк регулярно вел дневник, который хранил за семью замками. Но от любопытной жены ничего не спрячешь. Берта прочитала дневник мужа, в котором с тщательностью были записаны все встречи и переговоры сначала с адмиралом Канарисом, а потом с полковником Ганзеном. Одна из многочисленных записей в изложении Берты звучала примерно так:

«13 октября 1943 года. Мой шеф (имеется в виду Канарис), несомненно, обладает гениальной способностью предвидеть будущее на основе анализа прошлого и настоящего. Так, например, я еще в прошлом году понял, что он нисколько не верит в нашу победу в этой войне. Теперь он сам ясно дал мне это понять. Когда мы с ним вдвоем выехали на его машине за город, он неожиданно заговорил об истории, вернее, о политике.

— Мой друг, — сказал он обычным своим вкрадчивым голосом, — я должен напомнить тебе одну старую истину. Формы правления меняются не так уж редко, еще чаще меняются правители. Но система правления, строй остаются при этом неизменными. Я имею в виду капиталистическую систему, опирающуюся на монополии Крупна, Тиссена, „И. Г. Фарбениндустри“, „Сименс“ и прочие. Эти монополии определяют политику. После войны наше правительство, отражая интересы монополий, конечно, захочет иметь на своих границах государства, нас поддерживающие. Вот мы и должны уже сейчас позаботиться о том, чтобы во главе этих государств стояли нужные нам люди. Кое-что в этом направлении уже сделано, кое-что делается…

— Вы имеете в виду Гейнлейна, Квислинга, Лаваля, Хорти, Тисо? — спросил я.

— Нет. В свое время они нам послужили верой и правдой. Но после войны всем им висеть на одной веревке. Нам нужны другие, которые сейчас будут в тени, а в свое время появятся на политической арене. Меня больше всего беспокоит будущее Польши.

— Какой Польши? — удивился я. — Вы говорите о генерал-губернаторстве?

— Генерал-губернаторство просуществует только до тех пор, пока туда не вступит Красная Армия. Потом союзники восстановят независимую Польшу. Вот нам и надо позаботиться, чтобы во главе этого государства был преданный нам и в то же время полностью зависимый от нас человек.

— Думаю, вы уже подобрали подходящую кандидатуру, — выразил я надежду.

— Перебрал всех возможных кандидатов. Для нас наиболее подходящим был бы генерал Андерс. Он ненавидит Советы не меньше самого правоверного фашиста. Но, отказавшись воевать с нами на Восточном фронте, Андерс потерял авторитет, и после войны поляки едва ли захотят, чтоб он был премьером. Миколайчик тоже не подходит. Он давно продался со всеми потрохами англичанам и американцам, поэтому будет служить только им. В Варшаве скрывается командующий Армией Крайовой Бур-Коморовский. Но этот гнилой либерал и бездарный генерал еще до конца войны наверняка полностью себя скомпрометирует. Есть еще несколько претендентов, но мы уже не успеем обработать их.

— Тогда что же нам делать?

— Как завещал Вольтер: если нет бога, его следует выдумать. Если нет подходящей кандидатуры на пост будущего диктатора Польши, нам следует самим создать его.

— Как? — не понял я.

— Подкинем полякам верного человека, как подкидывают ребенка к бездетным супругам. Я подыщу его, а ты выедешь в Польшу и займешься уничтожением всех его потенциальных противников. Операцию мы назовем „Финдлинг“. Только запомни: о ней должны знать только два человека — я и ты… Если узнает хотя бы еще один, виновный исчезнет навсегда, предупредил шеф.

— Неужели вы мне не доверяете? — обиделся я.

— На свете я доверяю двум существам: моему псу — Зеппелю и тебе. Больше я не верю никому, даже самому себе. Надеюсь, ты оправдаешь мое доверие…

Сравнение с Зеппелем для меня было не особенно лестным, но оправдать доверие шефа я должен в любом случае…»

«5 марта 1944 года. В прошлом месяце фюрер отстранил Канариса от должности начальника абвера и на этот пост назначил полковника Ганзена. Для меня это был такой удар, от которого я не надеялся оправиться. Встал вопрос: как быть с планом операции „Финдлинг“? Продолжать выполнять его или предать забвению? Помчался в Берлин. Прежде всего надо было встретиться с Канарисом, только что принявшим пост начальника управления экономической войны. Он принял меня радушно. Казалось, адмирал нисколько не был опечален происшедшей переменой — шутил, изрекал истины, вел себя как обычно. Я спросил о „Финдлинге“.

— Он остается в силе, — кратко ответил он.

— А если новый шеф спросит, чем занимается абвергруппа 505 в Польше?

— Полковник Ганзен — наш человек, но о „Финдлинге“ должны знать только мы с тобой. А чтобы оправдать в глазах нового начальства существование абвергруппы 505, надо придумать что-то грандиозное. Например, поссорить поляков с русскими.

— Как? — удивился я.

— Вот как. Людей, лично знавших Казимира Бохеньского, — а их, по твоему утверждению, в Польше выявлено более двухсот человек — в назначенный день мы думали собрать в костеле деревни Бохеньки и уничтожить силами зондеркоманды, выделенной из нашей дивизии „Бранденбург“. Теперь это можно было бы сделать руками советских партизан, натравив их на поляков при помощи нашей агентуры, специально подготовленной для этой цели и засланной в ближайший партизанский отряд. После же того, как партизаны осуществят расправу, солдаты из твоей охраны нападут на них под предлогом защиты поляков, большинство перебьют тут же, а остальных захватят в плен. Потом мы организуем громкий судебный процесс над „извергами“, куда непременно пригласим представителей прессы, радио и кинохроники. Тогда о „зверствах русских“ заговорит весь мир, что в данных условиях, когда Красная Армия вот-вот ворвется в Европу, весьма выгодно для немецкой пропаганды. Как видишь, мы убьем сразу трех зайцев: во-первых, успешно выполним план „Финдлинг“, во-вторых, восстановим польский народ против русских как раз в тот момент, когда их армии подходят к польским восточным землям, и, в-третьих, лишний раз завоюем симпатию фюрера, — закончил адмирал Канарис.

Это была гениальная мысль. Я тут же отказался от своего намерения подать в отставку, за два дня закончил свои личные финансовые дела и поспешил вернуться в генерал-губернаторство, чтобы с удвоенной энергией, продолжать работу по осуществлению плана „Финдлинг“…»

Кальтенберг был вне себя от радости. Наконец-то удалось разгадать тайну абвера, которая давно беспокоила не только партизан, но и генерала Барсукова.

— За это сообщение вы заслуживаете награды! — воскликнул он, улыбаясь.

— Какой? — с любопытством спросила фрау Планк.

— Увидите позже. Схожу за ней. Встретимся после обеда. До свидания!

Глава двадцать пятая

Предстоящую засылку Соколова в «Осиное гнездо», несомненно, надо было держать в строжайшей тайне, поэтому Турханов о своем замысле сообщил только самому Соколову и Комиссарову, но, узнав о результатах последнего допроса Берты, решил открыть эту тайну и Кальтенбергу. Конрад полностью одобрил планы командования отряда и дал ряд полезных советов. Первоначально перед Соколовым ставились следующие две задачи: первая — получить более подробные данные о характере и сроках выполнения плана «Финдлинг», вторая — тщательно изучить систему охраны и обороны господского двора, превращенного немцами в крепость, с тем чтобы надлежащим образом разработать план нападения на нее. Теперь первая задача отпала. Полковник заменил ее новой: Соколову в первую очередь предстояло узнать, какой из партизанских отрядов будет жертвой предстоящей провокации абвера и на какое время назначено ее осуществление. Опираясь на сведения, полученные от Эльзы и Берты, Конрад подробно охарактеризовал самого полковника Планка и его ближайших сотрудников. Не забыл он сообщить Соколову и о графине с дочкой, заключенных в домике садовника, и о тайном подслушивании всех их разговоров.

Пока Конрад и Соколов беседовали, Турханов составил радиограмму на имя Барсукова, зашифровал ее и передал в эфир. Ответ пришел открытым текстом. Он гласил: «Вы на верном пути. Продолжайте действовать». Это означало, что полученные сведения частично или полностью совпадали с данными, имеющимися в распоряжении Барсукова.

— Хорошая штука радио, — засмеялся Турханов. — Но если мы не освободим радистку, оно сведет меня с ума. Азбука Морзе звенит у меня в голове уже не только наяву, но и во сне. Конрад, как обстоит дело с обменом?