Сергей Абрамов - Мир приключений, 1989

• Название: Мир приключений, 1989
• Автор: Сергей Абрамов
• Издательство: “ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА”
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1989
• ISBN: ISBN 5-08-000752-4

Сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов.

---

Утром следующего дня Сандра на саночках дотянула Сережу до площади, откуда автобусы забирали детей и женщин для переправы через Ладожское озеро. Перед тем как везти мальчика, Сандра вынесла легкое, завернутое в одеяло тело Катеньки в сквер напротив дома — тоже сборный пункт, но для мертвых…

Сережа был без узлов и чемодана. Закутанный до глаз в шерстяной платок поверх пальто, он прижимал к себе лишь заветную папку с тетрадями по звездоплаванию. Сам идти он уже не мог.

Какой сверхгигантский труд — в мороз протащить саночки с грузом почти через весь город! Завершив его, Сандра ликовала. Еще бы! Заставив себя подняться, преодолев слабость, преодолев головокружение, когда темно в глазах и земля уходит из-под ног, она все-таки вырвала Сережу из блокады!

И как удачно, что она выбрала для его эвакуации самый благоприятный день. Несомненно, из-за мороза активность фашистской авиации упадет. Лучшего момента не дождаться!

Теперь Сандра твердо верила: через Ладогу Сережа проедет благополучно и выдержит долгий путь. Ведь, чтобы поддержать его силы, вчера и сегодня утром в горячей похлебке она скормила ему, не оставив себе ни крошки, весь хлеб на два дня. Разумеется, заверив его, что сама уже поела… А на том берегу врачи мальчику помогут!

А что касается ее самой… Иллюзий не было. Сандра прекрасно понимала: за изнурительный переход по городу ждет ее скорая и неминуемая расплата. От нее не уйдешь… Но не жалко и жизнь за то, чтобы гений Сережи сохранить людям. А мальчик будет жить. Обязательно будет!

Сандра не могла предвидеть, хотя в минуты горечи и называла себя Кассандрой, что битком набитый детьми автобус, везший Сережу, будет в щепы разнесен прямым попаданием фашистской авиабомбы, сброшенной одиночным, случайно пролетавшим над трассой самолетом. После взрыва в черной, курящейся паром полынье осталась плавать лишь папка, на которой цветными карандашами был нарисован летящий к Луне могучий космический корабль с красной звездой на борту…

Вернувшись домой, Сандра кое-как дотащилась до кровати и свалилась. Она оказалась совершенно беспомощной узницей ледяного каземата. Теперь кричи не кричи — никто не услышит ее, не спасет. Задыхаясь в темноте, хватая ртом обжигающий морозный воздух и постепенно коченея, она терпеливо ждала конца. Она прекрасно понимала, что лишенная необходимой энергии автоматика сигнала бедствия не сработает, что маяк уже отключился — и друзья на помощь не прорвутся. Оставалось выполнить последний долг.

Она взяла брошь и, признательно погладив, прижала ее к щеке. Это была единственная вещица из грядущего, ныне отрезанного от нее навсегда. В инструкции-памятке сказано: «Ни при каких условиях предмет снаряжения десантника, изготовленный в его эпохе, не должен попасть людям чужой эпохи». Это правило подлежало неукоснительному выполнению.

Ну, что ж… «Прощай, мой товарищ, мой верный слуга, расстаться настало нам время…»

Сандра нажала на кнопку ликвидатора.

А еще через несколько минут в комнату, освещая путь электрическими фонариками, ворвались двое.

Десантники-спасатели получили сигнал бедствия, поданный брошью-талисманом Сандры, когда та нажала на кнопку ликвидатора. Конструкторы понимали, что ликвидация броши — последнее сознательное действие десантника в безвыходном положении. Значит, ему требуется немедленная помощь. Значит, он по какой-то причине израсходовал штатный запас энергии, питавшей сигнал бедствия, и уже не может дать о себе знать. И конструкторы снабдили брошь еще одним, дополнительным мощным излучателем, о котором не знал и сам десантник. Одновременно излучатель служил и маяком для нахождения десантника в пространстве и времени.

Лучи фонариков заметались по комнате и скрестились на постели Сандры, высветив ее лицо.

— Вот она! — крикнул один из спасателей и позвал: Сандра!

Она не откликнулась.

И спасатели мгновенно четкими движениями начали спасательные работы. Каждый отвечал за свое: врач — за медицинскую аппаратуру, инженер — за техническое обеспечение. Считанные секунды — на теле Сандры установлены датчики. Минута — вокруг нее возникла прозрачная сфера, отделившая терпящую бедствие девушку от неблагоприятной среды.

«Клиническая смерть» — дал показания диагнозатор портативному электронному мозгу, и тот выдал первые команды стимулятору жизнедеятельности. Реанимационная автоматика вступила в борьбу за жизнь Сандры.

Между тем все вокруг преобразилось: повеяло теплом и темнота исчезла — включилась система комфортации микросреды обитания.

Наконец ресницы ее дрогнули — Сандра широко открыла глаза.

— Андрей… успел… — с усилием прошептала она. — Как… узнали, что я?…

Да вот решил с другом прогуляться в двадцатый век А если серьезно давно дежурили, готовы были к немедлен ному броску Лаури, свертывай аппаратуру старт через три минуты.

Он бережно поднял Сандру на руки, поразившись, какая она стала легкая, и вышел с ней на середину комнаты. Рядом с ним встал Лаури.

— Ничего здесь не оставила? — Посмотрел на девушку.

— Свое сердце, — тихо ответила она.

Евгений Коршунов ТАЙНА «ИЗОГНУТОГО ЛУЧА»

Глава 1

Обе чугунные половины узорчатых ворот нехотя, со скрипом разъехались, уползли за замшелые стены высокой ограды, сложенной из старинного кирпича, некогда нарядного, ярко-красного, а ныне побуревшего, выкрошенного непогодой и временем. Ворота открыли вид на идеально ровную, проведенную по линеечке широкую аллею, посыпанную хрустким розоватым ракушечником. Аллея пролегала через сад — неухоженный, перевитый лианами, дышащий затхлой сыростью и наводящий на мысли о ядовитых гадах, блаженствующих во тьме его мрачного покоя. Зато усыпанные яркими цветами бугенвилии, выстроившиеся стеной вдоль аллеи, были кричаще зелены, по-весеннему юны и тщательно ухожены, аккуратно пострижены мастером-садовником.

Аллея вела к некогда белому дому, массивному, приземистому, под красной крышей старинной голландской черепицы, с галереей, нависающей над окнами в староголландском стиле. Галерея опиралась на колонны из желтоватого мрамора, а под ней, в самом центре облупившегося фасада, виднелся портал массивной резной двери, к которой вели щербатые мраморные ступени широкого крыльца — почти во всю длину фасада. Аллея ловко обтекала их, раздваивалась, охватывала дом справа и слева и смыкалась позади него. За домом она расширялась и превращалась в стоянку для двух-трех машин, а за стоянкой зеленела скучная в своей ухоженности лужайка с королевской пальмой в центре, у массивного подножия которой стояли ажурный белый столик и четыре плетеных кресла.

Леон Невелинг чуть отпустил педаль тормоза, и его темно-синий «бюик-регал», бесшумно дыша шестью цилиндрами, послушно скользнул на розоватый ракушечник. Леон поприжал тормоз, дожидаясь, пока створки ворот сползутся позади машины. Даже здесь, у себя дома, он пунктуально придерживался правил безопасности, усвоенных на службе, — прикрывать машиной ворота до тех пор, пока они не закроются: по мнению экспертов, это был один из способов не допустить, чтобы террористы-камикадзе ворвались на охраняемую территорию вслед за тобою.

Створки ворот так же медленно и все с тем же скрипом сползлись, и, убедившись в этом, Леон дал наконец своему «бюику» ход, в меру подкармливая его ненасытное шестицилиндровое чрево чуть заметными нажимами на акселератор. У мраморных ступеней крыльца «бюик» послушно свернул налево, обогнул дом, развернулся и припарковался на площадке-стоянке, словно смирный конь вернулся в родное стойло.

Его хозяин — высокий плотный мужчина лет шестидесяти, с жестким волевым лицом и солдатской стрижкой — с трудом выбрался из машины и замер, опираясь на ее крыло, словно прислушиваясь к чему-то. Потом осторожно присел — раз, другой, — морщась, отвел левую ногу назад, вперед, еще и еще раз, потом шумно с облегчением вздохнул и выдохнул и посветлел лицом: его мучал радикулит и после езды на машине обычно вступало в ногу, и надо было немножко размяться, чтобы обрести способность нормально ходить. Потом он твердым шагом направился к задней двери дома, ведущей на кухню.

Леон Невелинг предпочитал являться домой через кухню, дверь которой выходила на задний двор и всегда была распахнута настежь. Он не любил тяжелую, черного дерева парадную дверь, к которой надо было подниматься по широким мраморным ступеням, выщербленным и истертым многими и многими десятилетиями, проходить между мраморными колоннами, на которых время отпечаталось паутинками трещин и плесневелыми следами мхов и лишайников.

Дом был старый, выстроен около двухсот лет назад, но Невелинг владел им всего каких-то три десятилетия. Иметь такой дом считалось верхом респектабельности в обществе, где консерватизм определял все: отношения между людьми, социальное положение, семейные и родственные связи, карьеру. Дома, как и люди, имели здесь тщательно выверенные и нотариально заверенные родословные. Родословная Невелингов насчитывала четыреста лет — почти от самых первых поселенцев, явившихся из нищей, голодраной Европы в Южную Африку. В этой родословной был лишь один маленький изъян: у ее истоков стояли предприимчивые бродяги не из Голландии, а из Англии.