Элейн Гудж - Нет худа без добра

• Название: Нет худа без добра
• Автор: Элейн Гудж
• Издательство: Вагриус
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1997
• ISBN: 5-7027-0424-Х

Три женщины искренне оплакивают смерть одного человека, но при этом относятся друг к другу весьма неприязненно. Вдова сенатора Траскотта Корделия считает себя единственной хранительницей памяти об усопшем муже и всячески препятствует своей дочери Грейс писать книгу о нем. Той, в свою очередь, не по душе финансовые махинации Корделии в фонде имени Траскотта. И обе терпеть не могут Нолу Эмери, внебрачную дочь сенатора. Но тут выясняется, что репутация покойного сенатора под угрозой – не исключено, что он был замешан в убийстве. И три женщины соединяют свои усилия в поисках истины. Им предстает пройти нелегкий путь, прежде чем из их сердец будет изгнана нелюбовь друг к другу…

---

Корделия с участившимся сердцебиением повернулась к инкрустированной деревом панели, служившей стойкой бара. Она поставила нераспечатанную бутылку шампанского на мраморную поверхность и взяла два хрустальных стакана для хереса.

Потягивая вино Гейба, чтобы смягчить сухость в горле, она подумала: "И это на самом деле так легко? Гейб отлично вписался, стал частью этого дома, он среди друзей".

Будто с единственной целью развеять подобное представление откуда-то появилась Сисси.

– Мистер Росс, как мило с вашей стороны, что вы пришли. – Она растягивала слова с преувеличенной вежливостью. – Надеюсь, у вас найдется минутка поздороваться с моими друзьями. Большинство из них вы, наверное, помните со школы.

– Непременно, – ответил Гейб, по-видимому, не замечая тени самодовольной улыбки в уголке ярко-красного рта Сисси, которую удалось увидеть Корделии.

Корделия оцепенела. Она слышала, что Сисси и ее недоброжелательные приятели рассказывали и продолжают по-прежнему говорить о "мистере Россе". Как раз накануне к ней пришла лучшая подруга Сисси, Пег Линч, и спросила голосом, сотканным из недоверия, правда ли то, что на прием придет мистер Росс.

– Держись от них подальше, – предупредила Корделия, кладя ладонь на руку Гейба, удивившись своей откровенности. – Она и ее тупые, самодовольные друзья, очевидно, постараются и выставят тебя в дурном свете.

Гейб поднял бровь.

– Корделия, я прекрасно знаю, кто я и почему я здесь. И если мне захочется, я уйду отсюда таким же человеком, каким и вошел в эту дверь. И, – он улыбнулся, – ты не сказала мне своего мнения о вине. Слишком крепкое?

– Оно восхитительно, – сказала она откровенно. Прохладное и не слишком сладкое, с легким оттенком приятной терпкости. Она едва бы догадалась о содержании в нем алкоголя, если бы не звон в ушах, который она почувствовала… и внезапное, шокирующее желание оказаться где-нибудь вдалеке от толпы, наедине с Гейбом. Она подумала, что напрасно предупредила его, так как детские шуточки Сисси отскочили бы от него, как от стены, а это ее предупреждение могло заставить его почувствовать, что на него обращают внимание.

– Гейб, я прошу прощения, если…

Он приложил мозолистый палец к губам и покачал головой. Отбросив тревогу, Корделия вернулась к роли хозяйки, устремившись вперед, чтобы поцеловать впалую щеку Марджори Киллиан.

– Приятный вечер, – снизошла Марджори, поправляя тронутую сединой прядь волос, которые, судя по количеству лака, вполне выдержали бы ураган. – Я в восторге от того, что тебе удалось сотворить с деревом. Кто бы еще додумался до этих милых маленьких стеклянных украшений?

Она проследила за взглядом Марджори, который остановился на рождественской елке: голубая ель высотой в три метра, увешанная стеклянными шарами венецианского дутья и драгоценными херувимами викторианской эпохи из папье-маше, которые достались ей по наследству от ее прапрабабушки Петтерсон. Никаких аляповатых гирлянд мигающих электрических лампочек. Вместо этого к каждой ветке маленькими латунными держателями прикреплялись свечи, и танцующие язычки пламени заливали комнату светом, который вряд ли имел отношение к сегодняшнему торжеству.

– Кстати, о Рождестве. Вы куда-нибудь поедете с Дэном в этом году?

– В Сент-Мартин, – протянула Марджори. – А ты? Где ты встретишь праздники?

– Я тоже подумываю о том, чтобы предпринять небольшое путешествие. – Слова вылетели изо рта Корделии, прежде чем она вполне отдала себе отчет в том, что говорит. – В Нью-Йорк, навестить Грейс. – Она быстро добавила: – Это еще не определенно, и в любом случае раньше выходных этого не произойдет, но… О, Дэн… – Она заметила Дэна Киллиана, который медленно продвигался к бару, словно баржа к пристани, и остановила его самой неотразимой улыбкой. – Один пустяковый вопрос: ты получил письмо, которое я отправила тебе на прошлой неделе? – Она написала ему, чтобы освежить его память о давнишнем обещании пожертвовать на библиотеку и напомнить, что их перепалка в его офисе ничего не изменила, с ее точки зрения. – Я не получила от тебя ответа, поэтому…

Не договорив до конца, она многозначительно замолчала.

Дэн, захваченный врасплох, уставился на ковер под ногами, все три его подбородка утонули в воротнике смокинга.

– Понимаешь, Делли, из-за этой суматохи с профсоюзом по поводу готовящейся забастовки на заводе… Я совсем закрутился…

– Ничего, – сказала она подчеркнуто вежливо. – Безусловно, я не собираюсь сейчас обсуждать с тобой деловые вопросы. Почему бы вам не попробовать пирожков с лососиной, они вон там, на столе у пианино. Я позвоню тебе в понедельник, Дэн.

Осторожно, если зайти слишком далеко, Дэн способен вспылить.

Привлеченная громким гоготом, она обернулась. Это был Бич, облокотившийся на балюстраду в прихожей. Его лицо покраснело и покрылось каплями пота. Он ржал по-лошадиному в ответ на шутку – наверняка пошлую – Дика Вудлона. В своем тесном смокинге Бич напоминал ей хулигана со школьного двора, которого заставили одеться в воскресное платье.

Она заметила, как Бич бросил взгляд на Гейба, который непринужденно беседовал с Айрис и Джимом у камина, и как он наклонился к своим приятелям, чтобы прошептать им – она точно знала – какую-нибудь непристойность. Те захихикали, и Корделия отвернулась. У нее свело желудок.

Наступило время подавать ужин, и Корделия почувствовала облегчение, оттого что необходимо заняться чем-то еще, а не только поддерживать вежливые разговоры с гостями, большинство из которых – из любопытства, а некоторые – побуждаемые злыми намерениями – умирали от желания узнать, почему она пригласила Гейба. Она показала Нетте и помощнику, как расставить блюда – зажаренную индейку, фаршированную каштанами; заливную ветчину с кисло-сладким соусом; громадных креветок, фаршированные мясом и прожаренные в кокосовом масле крабы; тушеное мясо с помидорами; горячие булочки. Она улыбалась и улыбалась, ей казалось, что сейчас лицо расколется пополам, пока она пробиралась через битком набитую комнату, чтобы убедиться, что у каждого есть тарелка и бокал со спиртным.

– Объедение! – крикнула Мириам Уайт Корделии, пробуя креветки. Старая драконша была президентом "Лиги юниоров" дольше, чем святой Петр охранял врата в рай, но под ее привередливым внешним видом и шлемом крашеных волос скрывалась добрая душа. Если бы не усилия Мириам, напомнила себе Корделия, то отделение педиатрии в Хилделе не получило бы сканер с трехмерным рентгеноскопированием.

– Я всегда говорила, что никому не удаются приемы лучше, чем Корделии Траскотт, – услышала она голос с протяжным произношением позади себя.

Она повернулась и обнаружила Лауру Литтлфильд в шифоне цвета морской пены в сопровождении свиты кавалеров. Поклонники? В ее-то возрасте? Ну что ж, королева Южных штатов единожды – королева всегда.

Наконец блюда опустели, и Сисси, слегка покачиваясь, пустилась на поиски Бича, чтобы разрезать торт.

– Бич! Би-и-иич! Куда ты подевался, старый негодник!

Несколько мгновений спустя Корделия услышала приглушенный крик, сопровождаемый звоном из глубины дома. Она почувствовала, как кровь отхлынула от лица.

– Извините, – пробормотала Корделия. – Должно быть, Нетта что-то уронила на кухне.

Устремившись через вращающиеся двери в старомодную кухню со стенами из белой и черной плитки, Корделия надеялась, что это окажется правдой, что Нетта разбила одну из ее драгоценных тарелок или хрустальный стакан. Но она чувствовала: произошло что-то ужасное.

Она нашла их в прачечной – Бича, Сисси и блондинку, наполовину скрывающуюся в тени. Все замерли, словно в безвкусной драматической сцене. Бич стоял спиной к рядам полок, забитых сложенными простынями и чехлами для мебели, с вороватой улыбкой, застывшей на лице. Блондинка, Джанет О'Маллей – теперь Корделия узнала ее, – выглядела потрясенной. Размазанная по ее лицу помада и наполовину расстегнутое платье свидетельствовали о мерзости происшедшего. Кричала Сисси, и довольно громко, что заставило Корделию поблагодарить судьбу за счастливое стечение обстоятельств – старые двери были очень толстыми.

– Ты – мерзавец! Проклятый подонок! Как ты посмел!

Ее детский ротик исказила уродливая гримаса.

На полу, поблескивая в луче света, проникающего из прихожей, валялись осколки бокала. Корделия ощутила резкий запах алкоголя, смешанный с более приятными запахами мыльного порошка и смягчителей воды.

– Солнышко. Пожалуйста, послушай, солнышко… Это совсем не то, что ты думаешь, – запинался Бич. – Я никогда не спал с ней. Я бы никогда не зашел так далеко…

– Заткнись, ты, лжец, мешок говна! – Лихорадочные пятна цвета пунша с шампанским, который она жадно глотала весь вечер, проступили на трясущейся мелкой дрожью шее Сисси. Она уткнула палец в Джанет. – А ты – я сидела с твоими детьми, когда ты уходила, я даже пекла кексы на продажу для твоего дурацкого Общества друзей животных! Чтоб ты ими подавилась, проститутка!