Тэд Уильямс - Поворот Колеса

• Название: Поворот Колеса
• Автор: Тэд Уильямс
• Жанр: Фэнтези

Новые испытания выпали на долю Саймона, вновь он отправляется в путь сквозь разоренный войной Светлый Ард. Судьба не балует героев, но их спасает вера в то, что уже совсем скоро счастье переменится и совершится новый поворот колеса.

---

Бриниох, спаси нас, безнадежно думал граф, людям здесь не место. Они мгновенно убегут, если только я сделаю что-нибудь не так!

Он демонстративно вынул меч, показал его своим людям и на секунду высоко поднял над головой, прежде чем сунуть обратно в ножны. Маленькая демонстрация храбрости, но граф был доволен и ею.

Теперь Джирики и его мать Ликимейя выехали вперед и остановились по обе стороны от Йизахи. После быстрых тихих переговоров Ликимейя заставила лошадь сделать еще несколько шагов. Потом королева ситхи запела.

Ее голос, вначале почти перекрытый грубым завыванием ветра, постепенно становился сильнее. Непостижимый язык ситхи струился, переливаясь и щелкая, однако течение его казалось плавным, как струйка горячего масла, льющегося из кувшина. Песня пульсировала, поднимаясь и падая, потом снова росла, становясь все сильнее. Хотя Эолер не понимал ни слова, в ритме песни явно слышались угрозы и обвинения, песня бросала вызов. Голос Ликимейи звенел, как бронзовый рог герольда, и звон металла сплетался с голосом рога.

— Что здесь происходит? — прошептал Изорн.

Эолер знаком попросил его молчать.

Туман, плывущий над стенами Наглимунда, казалось, сгущался, как бывает, когда кончается один сон и начинается другой. Что-то изменилось в голосе Ликимейи. Прошло некоторое время, прежде чем Эолер понял, что не королева ситхи изменила песню, а другой голос присоединился к ней. Сначала новая нить мелодии зазвенела рядом с вызовом Ликимейи, но если в песне королевы был металл, в новой песне были камень и лед. Прошло время, и второй голос странным образом сплелся с мелодией Ликимейи, словно стеклянный перезвон аккомпанируя серебряным колокольчикам. От этого звука мурашки побежали по коже графа Над Муллаха и волосы встали дыбом.

Эолер поднял глаза. Сердце его забилось еще сильнее.

Как бы вырастая из туманной дымки, так плавно, словно поддерживаемая чьей-то неведомой рукой, тонкая черная тень появилась на стене замка. Эолер решил, что возникшая фигура примерно человеческого роста, но туман хитро искажал ее очертания, так что фигура казалась то много больше, то меньше и тоньше любого человеческого существа. Снизу им видно было только длинное черное одеяние с огромным капюшоном, скрывающим лицо — но Эолеру и не нужно было видеть лица, чтобы понять, что это существо и является источником высокого каменного голоса. Невыносимо долго страшная фигура возвышалась над стеной в клубящемся тумане, сплетая свою мелодию с песней Ликимейи. Наконец, словно это было заранее предрешено, они закончили в один и тот же миг.

Ликимейя нарушила молчание, позвав кого-то на языке ситхи. Черный призрак ответил ей, и слова его звенели, как осколки тонкого хрусталя. Эолер уловил, что они говорили на одном языке, но в речи облаченного в черное создания было больше жестокости. Разговор казался бесконечным.

За его спиной произошло какое-то движение. Эолер вздрогнул, его лошадь нервно ударила копытом снег. Зиниаду Хранительница Знаний с волосами небесного цвета подвела свою лошадь к смертным.

— Они говорят о Договоре Сесуадры, — она не сводила глаз с Ликимейи и ее собеседника, — о разбитых сердцах и траурных песнях, которые поют до сих пор.

— Зачем столько разговоров? — с деланной небрежностью спросил Изорн. — Это ожидание невыносимо.

— Таков наш путь, — Зиниаду поджала губы; ее тонкое лицо, казалось, было вырезано из золотистого камня, — хотя они и сошли с него, убив Амерасу.

Больше она ничего не сказала. Эолер мог только ждать под гнетом непроходящего ужаса. Вызов и ответ на него навевали нечто вроде вселяющей страх скуки.

Наконец фигура на стене повернулась к графу и нескольким эрнистирийцам, стоявшим вокруг. С напыщенной театральностью бродячего актера существо откинуло капюшон, открыв белоснежное лицо и тонкие, почти бесцветные волосы, развевавшиеся на ветру, словно пучок морских водорослей.

— Шу до т'кзайа! — В голосе норна слышалось почти ликование. — Смертные! Они принесут гибель твоему роду, Ликимейя Глаза Луны. — Он говорил на вестерлинге с грубой точностью лесника, имитирующего предсмертный крик кролика. — Неужели ты так слаба, что позволяешь этому сброду помогать тебе? Не похожи они на великую армию Синнаха.

— Ты захватил замок смертных, — холодно отвечала Ликимейя. Рядом с ней по-прежнему твердо сидел на своей лошади Джирики, на лице которого ничего нельзя было прочесть. Эолер снова удивился, как могут некоторые смертные даже думать, что они понимают ситхи. — Твой господин и твоя королева тоже не чураются смертных. У тебя нет особых причин для ликования.

Норн засмеялся — звук, похожий на скрежет ножа по черепице.

— Да, мы используем их. Смертные — как крысы, живущие в наших подвалах. Мы можем делать из их кожи перчатки, но никогда не посадим за один стол с собой. Ты слаба, так же как была слаба Амерасу Рожденная на Борту.

— Не смей говорить о ней! — воскликнул Джирики. — Твой рот слишком зловонный, чтобы произносить ее имя, Ахенаби!

Белое существо на стене улыбнулось.

— А, маленький Джирики. Я наслышан о твоих приключениях, или, я бы сказал, о том, как ты вмешиваешься в чужие дела. Тебе следовало бы пожить на севере, на нашей холодной земле. Тогда ты стал бы сильнее. Твоя терпимость к смертным — опасная слабость. Эта слабость — одна из причин, по которым твой род скоро иссякнет, а мой возвысится, поскольку он более суров.

Норн повернулся и поднял голову, обращаясь уже к Эолеру и нервно перешептывающимся эрнистирийцам.

— Смертные! Сражаясь рядом с бессмертными, вы рискуете не только своими жизнями. Вы рискуете своими душами.

Эолер услышал за своей спиной гул испуганных голосов. Он пришпорил коня, и, проехав несколько шагов вперед, поднял меч.

— Это пустые угрозы! — крикнул он. — Делай свое Черное дело, но наши души останутся при нас.

— Граф Эолер, — позвала Мегвин. — Это Скадах, Дыра в Небесах. Не подходи ближе!

Ахенаби наклонился вниз, сверля Эолера черными бусинами глаз.

— Вождь смертных, не так ли? Что ж, маленький человек, если ты не боишься ни за свою душу, ни за жизни своих воинов, то как насчет твоих собратьев, до сих пор запертых в этих стенах?

— О чем ты говоришь? — крикнул Эолер.

Норн повернулся и вскинул руки. Через мгновение на стене рядом с ним появились две фигуры. На них тоже были тяжелые, длинные одежды, но некоторая неловкость движений сразу выдавала их, особенно на фоне паучьего изящества норнов.

— Здесь у нас ваши братья. — Ахенаби улыбнулся. — Они наши гости. Готовы ли вы принести их в жертву вашим бессмертным союзникам? — Фигуры на стене молчали безучастно и безнадежно. Лица под черными капюшонами явно принадлежали людям, а не Рожденным в Саду.

Волна бессильной ярости захлестнула Эолера.

— Отпусти их, — заревел он.

Довольный норн тихо засмеялся.

— О нет, маленький смертный. Наши гости очень счастливы здесь. Хотите посмотреть, как им весело? Может, они станцуют для вас? — Он поднял руку и сделал резкий выразительный знак. Фигуры начали медленно кружиться. К ужасу стоявших внизу, они подняли руки, как бы пародируя изысканный придворный танец, и принялись раскачиваться из стороны в сторону, иногда натыкаясь друг на друга, рядом с ухмыляющимся норном. На мгновение они соединили руки, опасно приблизившись к краю стены, потом оттолкнулись от камней и продолжили свой страшный танец уже порознь.

Сквозь слезы ярости, застилавшие ему глаза, Эолер увидел, что лошадь Джирики сделала несколько шагов к стене. Ситхи поднял лук, потом молниеносным, едва видимым движением выхватил из колчана, висевшего у луки седла, стрелу и натянул тетиву так, что лук изогнулся широкой дугой. На стене все шире становилась ухмылка Ахенаби. Он нагнулся, почти вздрогнув, и мгновением позже исчез, оставив только две жуткие танцующие фигуры.

Джирики пустил стрелу. Она попала в ногу одному из танцующих и сбила его. Падая, он зацепил и своего товарища. Пролетев двадцать футов, они с грохотом упали на засыпанные снегом камни. Несколько эрнистирийцев вскрикнули и застонали.

— Кровь Ринна! — ахнул Эолер. — Что ты сделал?!

Джирики подошел ближе к упавшим, осторожно поглядывая на теперь уже пустую стену. Достигнув цели, он спешился, опустился на колени и махнул Эолеру, чтобы тот присоединился к нему.

— Зачем ты это сделал, Джирики? — Горло сжималось, как будто его стискивала чья-то рука. Он посмотрел на тела несчастных. Пальцы, торчащие из рукавов, были скрючены, словно все еще искали спасения, которого теперь им уже не найти никогда. — Ты хотел спасти их от пыток? Но если бы нам удалось выбить норнов из Наглимунда — неужели не было никакой надежды помочь им?

Джирики промолчал. Мягким движением он перевернул одно из тел, приложив некоторое усилие, чтобы отделить его от другого — их руки все еще были крепко сплетены. Потом ситхи откинул капюшон.