Нэнси Прайс - Женщина ночи

• Название: Женщина ночи
• Автор: Нэнси Прайс
• Издательство: ОЛМА-Пресс
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1994
• ISBN: 5-87322-134-0

В романе «Женщина ночи» прозаик и поэтесса Нэнси Прайс рисует драму незаурядной женщины, жертвующей всем ради семьи. Талантливая романистка, она уступает авторство душевнобольному мужу, оберегая его покой. Гибель мужа в автокатастрофе рождает надежды на новую жизнь – с заслуженным признанием и славой. Но этим надеждам не дано исполниться.

---

Подобрав подходящую пишущую машинку, Мэри вернулась домой, сложила сумку Рэндела и, взяв с собой карту, отправилась в Фэйерлон.

Пройдя в обратном порядке свой вчерашний маршрут, улицу за улицей, она наконец увидела знакомый дом.

Пока она наслаждалась одиночеством, Рэндел всю ночь провел здесь.

У дверей все еще стояли пустые бутылки из-под молока, которые она заметила, уходя вчера.

Мэри позвонила в дверь. Джин открыла ей и впустила в дом.

– Вы принесли Рэнделу одежду? – улыбаясь, спросила она, произнося слова с французским акцентом. Ее длинные прямые темные волосы слегка загибались на концах. На лице не было никаких следов косметики.

– Нам надо поговорить с вами, – продолжала Джин, проведя Мэри в гостиную. Здесь стоял огромный старый диван с высокой спинкой и подлокотниками. Когда женщины уселись по его углам, Мэри подумала, что он похож на комнату в комнате.

– Вы хорошо спали? – поинтересовалась Джин.

– Да, – ответила Мэри. – Я знала, что Рэндел находится в безопасности. А как у него прошла ночь?

– Не очень хорошо. В два часа дня мы встретимся с доктором Буном. Рэндел, насколько я знаю, известный в Соединенных Штатах писатель?

– Это не совсем так. Просто он получил премии за свои книги и хорошие отзывы в прессе. До всеобщей известности дело еще не дошло. Могу я видеть его?

– Сейчас его нет, – сказала Джин. – Он пошел в церковь. Это недалеко, и он в пижаме, которую мы ему дали. Не хотите ли кофе?

– Он пошел один? – спросила Мэри.

– Я понимаю вашу тревогу. Видите ли, мы стараемся по возможности не ограничивать свободу наших пациентов. В этом случае их действия помогают и им, и нам понять причину и суть их болезни. Обычно их поступки напрямую связаны с проблемой, которая их волнует. Мы помогаем им самим осознать, кто они есть на самом деле. Например, Пегги. Она здесь, потому что у нее есть склонность к убийству. Тем не менее мы не ограничиваем ее свободу, хотя она все время находится у нас под наблюдением.

– А как Рэндел? У него тоже есть такая склонность?

– Мы думаем, что отчасти – да. Так как насчет кофе? Или, может быть, чаю?

– Благодарю вас. Кофе, если можно, – сказала Мэри и услышала, как открылась дверь в комнату. На пороге стоял Рэндел и смотрел на нее. Пижама, которую ему дали, была ему слишком мала. Он подошел к Мэри и протянул ей свои очки. Массивная черная оправа была расколота надвое.

– Нашли ли вы церковь св. Давида? – спросила Джин, возвращаясь с кофе.

Рэндел ничего не ответил. Мэри взяла у него из рук очки.

– Их можно отремонтировать, – сказала она. Мэри заметила, что ноги у Рэндела босые и синие от холода.

– Роб одолжил ему свои очки на время, пока вы не принесете ему новые, – сказала Джин, протягивая Мэри чашечку кофе.

– Я оставил очки Роба на полу, напротив алтаря, – произнес Рэндел.

Роб, низенький и толстый, похожий на сову, вошел в гостиную.

Рэндел оставил твои очки в церкви св. Давида, напротив алтаря, – сказала ему Джин.

– Я сейчас туда позвоню, – сказал Роб и вышел.

– Ты не замерз? – спросила Мэри Рэндела. Потом она обратилась к Джин:

– Я принесла ему пижаму, домашний халат и тапочки. Могу я подняться к нему наверх и помочь переодеться?

– Это было бы чудесно. Не правда ли, Рэндел? – сказала Джин.

Рэндел вместе с Мэри поднялся в комнату. Неприятный холодный ветер развевал занавески, но Рэндел не позволил закрыть окно. Мэри положила сумку на его кровать и достала принесенные вещи. Она помогла Рэнделу стянуть куцую чужую пижаму, потом, словно ребенка, стала одевать его в свою, по очереди просовывая в штанины его закоченевшие, негнущиеся ноги. Мэри обула его в теплые домашние тапочки, надела на него халат и завязала пояс. Она заметила повязку на его руке в том месте, куда он приколол себе бумажный мак.

– Ты спустишься со мной вниз? – спросила Мэри. Рэндел сидел на кровати и молчал, но когда она взяла его за руку, чтобы поднять с кровати, он воспротивился. Она оставила его в холодной комнате, а сама спустилась вниз по узкой лестнице, мимо узкого коридора, где неприятно пахло застоявшимся сигаретным дымом и собакой.

Джин ждала ее на диване с двумя чашками кофе в руках. Мэри взяла свой кофе и обхватила чашку двумя руками, согревая влажные и холодные ладони. На сердце было неспокойно, потому что с Рэнделом оказалось все не так, как она думала. Он не был здесь в полной безопасности, а ей больше всего на свете хотелось уйти отсюда и больше не возвращаться. В этой комнате отвратительно воняло мочой. На подлокотнике дивана было множество крошек от еды, а посреди ковра на полу валялись мокрые журналы и записные книжки.

– Расскажите мне о себе, – сказала Джин. – Вы, как никто другой, знаете Рэндела, а нам важно знать каждую мелочь о нем, чтобы мы смогли помочь ему.

– Не хотите ли вы первая рассказать мне о себе? – сказала Мэри. – Вы говорите с акцентом. Давно ли вы в Англии?

Ее голос звучал ровно и холодно. Ей не нравился этот дом. Ей хотелось поскорее уйти отсюда.

– Я из Парижа, – сказала Джин, наклоняя голову при последнем слове, словно желая подчеркнуть его. – Я училась во Франции, а потом приехала сюда, чтобы получить ученую степень.

– А я из Штатов, из Небраска, – сказала Мэри, также слегка наклоняя голову и улыбаясь так, как будто это было вполне обычным явлением.

– Я была замужем, а потом развелась. И у меня нет детей – сказала Джин. – У вас их, как я слышала, четверо?

– Да. Они уже взрослые.

Наверху, в холодной комнате, сидел на кровати Рэндел, а здесь, внизу, женщина, которая была его женой, вела спокойный задушевный разговор.

– Моя мама живет здесь, со мной, – сказала Джин. – Ей очень одиноко без меня во Франции.

– Мои родители умерли. Я потеряла их.

Мэри увидела их лица. Ей показалось, что это было тысячу лет назад, за тысячи миль отсюда, когда она сама не была ответственной за жизнь другого, ненормального «ребенка».

– Расскажите мне о них, – попросила Джин.

Мэри облокотилась на спинку дивана и прикрыла глаза. Естественно, она расскажет ей о них. Все врачи просили ее об этом. Болезнь Рэндела вынуждала ее открывать незнакомым людям свою личную жизнь.

– У меня было счастливое детство, – сказала Мэри, и ее прошлое нахлынуло на нее тысячами звуков, запахов, вкусов, образов, картин и чувств: очарование холодного зимнего утра… тапиоковый пудинг… вкус стебелька одуванчика на языке…

– Мой отец преподавал английский в колледже, – продолжала Мэри, вспоминая своего любимого кота, запрыгивающего в приоткрытое окно, и запах снега от его шерсти, колокольчик продавца мороженого в жаркий летний день… гудок старьевщика, не спеша бредущего по улице… Отец подарил ей маленькую красивую тетрадь в черном переплете, чтобы она записывала туда свои стихи. На каждом листе она аккуратно отмечала дату написания очередного стихотворения. Это была ее первая собственная книга.

– Моя мама тоже преподавала некоторое время в колледже, – сказала Мэри. – И вышло так, что я выросла в семье педагогов. Я была у них единственным ребенком.

Она вспомнила свою первую школьную форму, первые шелковые чулки, в которых ей казалось, что лодыжки у нее голые.

– Мы хорошо проводили время: играли в разные карточные игры, а по вечерам в воскресенье слушали передачи по радио, каждый со своим подносом на коленях. Это был воскресный ужин. Еще мы ходили в кино, в гости. Мой отец очень любил копаться в саду.

Она вспомнила крепкие руки отца, разрыхляющие землю в маленьком цветнике, увидела маленькую девочку, поливающую из лейки рассаду в деревянных ящиках. Тогда она и не представляла себе, что могут быть семьи, где люди кричат и бранятся между собой, а иногда даже дерутся.

– Моя мама любила людей, и у нас очень часто бывали гости, – продолжала Мэри. – Она была такой общительной, что не понимала дочь, которая больше всего любила сидеть дома, читать и писать рассказы, стихи.

Мэри вспомнила книги, которые она приносила из библиотеки. Подготовка к чтению была похожа на ритуал. Она нарезала тонкие ломтики белого хлеба, намазывала их маслом, а сверху посыпала сахаром и корицей. Потом она сворачивала их в трубочки, и нехитрое пирожное было готово. Она садилась на стул с книгой на коленях и принималась за чтение, час за часом просиживая в такой позе, откусывая маленькими кусочками любимое лакомство.

– У меня были очень добрые родители, – вздохнула Мэри.

– Вы очень тоскуете по ним. Вам их не хватает, – сказала Джин. Голоса двух женщин звучали обыденно, и их беседа была таким же нормальным делом, как и свет полуденного солнца у них на лицах, как чашки кофе у них в руках. – Вы рано вышли замуж?

– Мне было девятнадцать. Рэндел был в армии во время второй мировой войны. Мы поженились в 1948 году.

Мэри вспомнила маленькую церковь, где их венчали, свадебную вуаль, которая развевалась вокруг нее. Они взяли ее напрокат…