Сергей Кургинян - Качели. Конфликт элит или развал России?

• Название: Качели. Конфликт элит или развал России?
• Автор: Сергей Кургинян
• Издательство: ЭТЦ
• Жанр: Политика
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-250-06006-6

Известный политолог Сергей Кургинян в своей новой книге рассматривает феномен так называемой «подковерной политики». Одновременно он разрабатывает аппарат, с помощью которого можно анализировать нетранспарентные («подковерные») политические процессы, и применяет этот аппарат к анализу текущих событий. Автор анализирует самые актуальные события новейшей российской политики. Отставки и назначения, аресты и высказывания, коммерческие проекты и политические эксцессы. При этом актуальность (кто-то скажет «сенсационность») анализируемых событий не заслоняет для него подлинный смысл происходящего. Сергей Кургинян не становится на чью-то сторону, не пытается кого-то демонизировать. Он выступает не как следователь или журналист, а как исследователь элиты. Аппарат теории элит, социология закрытых групп, миропроектная конкуренция, политическая культурология позволяют автору разобраться в происходящем, не опускаясь до «теории заговора» или «войны компроматов».

---

Вызов № 3 — десоциализация.

Это очень связано с декультурацией и деиндустриализацией, но все же существует отдельно. Общество разодрано на взаимно несовместимые среды. Одним из инструментов, обеспечивающих такой разрыв, конечно же, является невиданная социальная дифференциация, подрывающая любой вопрос о единстве нации («сытый голодного не разумеет»).

Но к этому все не сводится. Среды разорваны не только по доходам. По ценностям, по пониманию истории, по отношению к политике. По площадкам коммуникации, наконец. Нет общих мест, в которых представители столь разных социальных групп могут сойтись друг с другом мало-мальски содержательным образом. Нет даже общих кумиров. А уж тем более героев. Нет единых ориентации на внешнее содержание (мировую культуру, мировую мысль и так далее).

В сочетании с декультурацией все это крайне проблематизирует наличие общества, то есть социума. По многим параметрам популяция возвращается в досоциальное (звериное) или раннесоциальное (стайно-человеческое) состояние. Термин «зооциум» — не издевка и не клевета. Это посылаемый в элиту и общество сигнал о наличии некоего крайне атипичного вызова. Ответ нулевой.

Вызов № 4 — регрессивная трансформация профессиональной социальной структуры. Штука тоже беспрецедентная и атипичная.

В какой стране мира социальным аутсайдером может быть профессор? Академик? Крупный медик? Даже учитель? А также офицер, представитель этого самого «чика»? Да в общем-то, и генерал? Конечно, если последние конвертируют свой силовой ресурс в сверхприбыль, то есть станут на криминальный путь, они могут обогатиться и выйти за маргинальные рамки. Хотя тогда они должны превратиться из представителей нормального общества в представителей антиобщественных групп (совокупной «социальной тени»).

Но нельзя загонять в тень все лидирующие группы своего общества. Нельзя лишать эти группы не только понимания своей значимости, но и способности к социальному воспроизводству. Достаточно сопоставить цены на жилье в Москве и зарплаты перечисленных категорий работников, чтобы понять: перспективы молодежи на заведение полноценной семьи в условиях сохранения верности данным профессиям строго равны нулю. Конечно, если молодежь останется в пределах страны.

В какой-нибудь Индии (или даже в Китае) есть социальные группы, живущие гораздо хуже российских низов. Но к этим группам не относятся учителя, профессора, военные, инженеры. Страшна не только социальная дифференциация сама по себе, но и профессиональная специфика этой дифференциации. Она абсолютно беспрецедентна и не имеет аналогов даже в самых слаборазвитых странах.

Вызов № 5 — потеря исторической идентификации. Или — потеря прошлого.

Этот вызов тоже беспрецедентен. Кто в мире сходным образом упражнялся в деле последовательной дегероизации? Какая страна так прощалась со всеми своими героями, так измывалась над ними? Прошлое превращено в черную дыру. И что тогда такое народ? Как он может видеть в государстве средство сохранения и развития своего исторического предназначения, если нет не только предназначения, но и истории, в рамках которой можно это предназначение рассматривать?

Вызов № 6 — потеря будущего.

С будущим все обстоит ничуть не лучше, чем с прошлым. Да и может ли быть будущее без прошлого? Вероятно, может, если сохранено идеальное содержание человеческой жизни. И это идеальное содержание способно породить накаленную мечту о новой жизни. То есть утопию. Но шла и продолжает вестись война с идеальным как таковым. Деидеализация жизни — часть декультурации, десоциализации, деградации в целом (то есть системного регресса). Откуда возьмется сам накал в вопросе о будущем? Жизненный горизонт сужается до сегодняшнего дня. Пророчески начинают сбываться строки любимых «чиком» песен:

Призрачно все в этом мире бушующем.

Есть только миг, за него и держись.

Есть только миг между прошлым и будущим.

Именно он называется жизнь.

Никто не объяснил, правда, как при таком понимании жизни люди будут обзаводиться детьми, а хозяйствующий субъект планировать стратегические инвестиции. В целом же речь идет, конечно, о разрушении пространственно-временного континуума человеческой жизни — хронотопа. То есть об очень тяжелой форме социальной дезориентации, порождающей вполне практические последствия.

Одним из них, например, является отношение к обязательствам. Оно сугубо негативное.

Другим — отношение к человеческой солидарности. Или к состраданию.

Вообще непонятно, как в этом мире на макросоциальном уровне должна функционировать такая трудноуловимая и все определяющая субстанция, как любовь. Любовь предполагает дар и жертву. Именно этим она отличается от сентиментального сюсюканья. Если каждый, кто отдает и жертвует, это «лох», то кто будет отдавать и жертвовать? Или, точнее, если даже кто-то и будет, то какой социальный статус он получит и откуда возьмется в этих условиях социально значимое воспроизводство его мотивов?

Итак, все сегодня основано на том, чтобы взять, а не дать. Во что тогда превращаются человеческие отношения? Как скоро место экстремальной индивидуализации с ее главным мотивом — взять и не дать — займет абсолютная деструкция, основанная на том, чтобы даже не взять (получить пользу для себя), а разрушить (наслаждаться вредом, который удалось причинить другому).

Серьезные специалисты говорят, что все клонится к этому.

Вызов №7 — геополитическая дезориентация.

В этом принципиальное отличие нынешней ситуации от ситуации начала 90-х годов.

В 90-е годы хотя бы внешний ориентир казался очевидным: мы будем входить в сообщество западных стран (мировую цивилизацию) и занимать там какое-то место.

Теперь очевидно, что такого сообщества нет. Что миросистема разваливается. Что она вообще либо дерегулирована, либо переходит на новые странные формы управления (управление хаосом).

Что впервые не только на западных, но и на восточных границах России появляются соседи с потенциалом намного выше, чем у нашей ослабевшей страны. Идет ли речь о демографическом потенциале, военном, хозяйственном или духовно-мобилизационном… По всем параметрам ситуация, увы, аналогичная.

А главное, вконец дезориентированным обществу и элите вообще непонятно, где враг, где друг. Точнее — каждый считает по-своему. А мировой процесс движется в направлении радикального повышения общемировой конфликтности. Мы не можем ни повлиять на этот процесс, ни вписаться в него.

Вызов № 8 связан с развитием.

Весь мир рвется к новому качеству производительных сил и производственных отношений. Кто-то называет это качество технотронным обществом. Кто-то — постиндустриальным или информационным. Кто-то — обществом знаний. Но, в любом случае, для нас речь идет о необходимости рывка в условиях, когда мы катастрофически отброшены назад. И не просто отброшены, а потеряли все предпосылки для функционирования в парадигме рывка (парадигме войны за будущее).

Вызов № 9 носит глобально смысловой характер.

В мире развернута великая смысловая война. Происходит беспрецедентный передел смысловой территории. Рушится так называемый проект «Модерн», в рамках которого жило сначала все западное человечество, а потом уже и человечество как таковое (радикальный исламизм и экзотическая архаика не могут отменить факта универсальности этого, увы, рушащегося проекта). И никто не знает, чем проект заменить. Так называемый Постмодерн — это способ переждать (а также осмеять и добить предшественника). Но это не способ жить. Вернуться к пре-Модерну, в некое Новое Средневековье, невозможно. Что и кто будет делать? Страсти накалены до предела. «Великая смысловая война» — не плод воспаленного воображения. Это реальная ось мировой истории.

В этих условиях от России просто по привычке ждут какого-то нового смысла. С одной стороны, дураков нет, и все видят, что у нас происходит. Но, с другой стороны, есть это привычное, почти иррациональное, ожидание. Мол, «вдруг да и скажет что-то новое эта странная страна. Ведь уже говорила! Вдруг да опять зажжет у себя новый смысловой огонь. А мы у него погреемся. Отстроим, оппонируя этому, что-то свое. Изменим историческую траекторию. Используем новые шансы».

Россия же не просто молчит. Она мычит. И это куда хуже молчания. Россия тем самым теряет место в историческом разделении труда. А потеряв это место, она и впрямь станет одновременно никому не нужна, всем противна, для всех опасна. Что касается ее природных кладовых, то кладовые — это не страна. Ирака как страны нет, а нефть качают и качать будут. Россия богата природными ископаемыми? Разумеется. Но почему этот факт должен автоматически приводить к признанию права России на продолжение исторического бытия? «Великая сырьевая держава»… Что это? Заклинание, которое должно успокаивать умирающего? Упование на то, что удержим это сырье в своих руках и за счет этого будем жить?