Журнал «Если» - 2008 № 03

• Название: 2008 № 03
• Автор: Журнал «Если»
• Издательство: "Любимая книга"
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2008

---

— Да не у кого, а Эжен Франсуа Видок. — Артём осклабился. — Основатель парижской уголовной полиции. Начинал карьеру в качестве каторжника. Подбирал сотрудников по принципу: «Только преступник может побороть преступление…»

Позубоскалив, примолкли. Ушли в депрессивную фазу.

— Ну и-и… как там теперь? — осторожно спросил дылда, бросив беспокойный взгляд в сторону розового особнячка. — При новой власти… Участковый-то сменился…

— Сам пока не пойму, — сокрушенно признался Артём. — То ли я ему голову заморочил, то ли он мне…

— Но первое-то впечатление… Как хоть зовут-то?

— Валерий Львович. Стелет мягко. Что будет потом — не знаю…

— Мягко — в смысле?

— Н-ну… Арттерапией побаловались…

— И все?

— А чего бы ты хотел? Чтобы он меня с учета снял? Так я и сам на это не пойду.

Склонный к легкому флирту ветерок то ворошил кружевную листву, добираясь до древесных округлостей, то вдруг сладострастно принимался разглаживать складки обвисшего над улочкой плаката «Да здравствует сексуальное большинство!».

— Вы взгляните, — напевно, расслабленно выговорил вдруг ястребиноликий живчик. До этого голос у него был бабий, вредный. Артём чуть не вздрогнул от такой перемены. — Каштаны-то, каштаны! Паникадила! Куда там Киеву…

Собеседники обернулись. Действительно, цвели каштаны красиво.

— Да-а… — тоже расплываясь от умиления, молвил дылда. — А в пойме сейчас что делается… Какая, к чертям, Анталия!

— Вот она, наша Родина… — с нежностью молвил живчик, и Артём почувствовал, как у самого сладко защемило, запело в груди.

— Сазаны на заливных лугах нерестятся, — сдавленно произнес он. — Не сазаны — звери…

— А люди, люди какие! — подхватил живчик. — Душевные, широкие…

Экстаз был близок, но тут неподалеку кликушески запричитала сирена «скорой помощи». Собеседники вздрогнули — и лица их мгновенно приняли деловитое, озабоченное выражение, свойственное представителям малого и среднего бизнеса. Вскоре в направлении проспекта, голося навзрыд, прокатила крестоносная легковушка.

Мелькнули белые халаты и беспощадно выпяченные подбородки мед-братьев.

Ощущая неловкость и досаду, трое теперь избегали смотреть друг на друга. Каждый испытывал чувство подростка, уже расстегнувшего в темном уголке первую пуговку на блузке одноклассницы и в этот самый момент застуканного училкой. Замечания, допустим, училка не сделала, прошла мимо, но мгновения-то не вернешь!

— Вчера по зомбишнику шефа здравоохранки показывали, — расстроенно произнес дылда.

— А ты что, телик смотришь? — встревожился живчик.

— Так… иногда…

— Ты осторожнее! А то сам знаешь: двадцать пятый кадр и все такое… Оглянуться не успеешь как закодируют! Проснешься натуралом… — Последнее слово он выговорил с омерзением.

— И что шеф? — отрывисто поинтересовался Артём.

Ответом была сардоническая улыбка, возникающая обычно, если кто не знает, при столбняке — в результате судорожного сокращения лицевых мышц.

— Да ничего нового. Сказал: «Если симптомы укладываются в рамки законодательства, мы можем лишь приветствовать такую душевную болезнь…»

— Крепко сказано! — язвительно заметил Артём. — Только вот что-то приветствий не слышно, а?

Глава 2. История болезни

Начальство, Захар Иванович, это продукт отечества; отечество же в свою очередь — продукт начальства.

М. Е. Салтыков-Щедрин.

Когда рухнула сусловская клептократия с ее незабвенной триадой «Православие. Прокуратура. Президент», из сызновской психушки Временным Правительством был на радостях выпущен посаженный туда за большие деньги психотерапевт, подвизавшийся также в качестве целителя. С помощью гипноза рассасывал шрамы, уничтожал особые приметы, сглаживал папиллярные линии. В палату с дверьми без ручек он попал в результате досадного промаха в работе: у некоего политика за пару сеансов рассосалось не совсем то, о чем договаривались. Пришлось срочно симулировать параноидную шизофрению. Радикальные патриоты — народ крутой, однако выяснилось, что и они чувствовать умеют. Виновного решили пощадить, мало того, пошли ему навстречу, оплатив лечение на пятьдесят лет вперед.

Фамилия психотерапевта была Безуглов.

Выйдя на волю, он, что называется, попал в жилу. Средства массовой информации сделали из него жертву режима, и когда в Сызново, теперь уже суверенном, возникла клиника доктора Безуглова, успех ей был обеспечен заранее. А времена за окном клубились смутные — потом в учебниках истории их обозначат нелепым словечком «промежсебятица». Бывший мэр города Павел Можайский (он же Паша Моджахед) назвался главой Временного Правительства, а поскольку лавры узурпатора его, понятное дело, не прельщали, назначил дату президентских выборов. Однако народ тоже был не дурак и кандидатуры выставлять не спешил. Пришлось прибегнуть к легкому нажиму.

С грехом пополам наскребли шестьдесят три кандидата, в число которых вошел и наш целитель. Если не брать в расчет самого мэра, шансов не было ни у кого. Все это прекрасно понимали, и всех это устраивало. С одной стороны, Пашу в Сызново знали, как облупленного, а с другой — притерпелись уже к нему, можно сказать, душой прикипели. В конце концов, зло, с которым ты в итоге поладил, мало чем отличается от добра.

Впервые Артём увидел загадочного доктора по ящику в редакции газеты «Заединщик», куда зашел узнать судьбу недавно сданного материала о виновниках распада Сусловской области. Не обнаружив секретарши на месте, он заглянул в общую комнату сотрудников и, также найдя ее пустой, растерянно потрогал дверь редакторского кабинета. Кабинет был заперт. Окончательно сбитый с толку, Артём направился в компьютерную, где и обнаружил весь персонал, столпившийся перед большим монитором, временно выполнявшим роль телевизора. Ничего сенсационного на экране пока не наблюдалось — обычная заставка: «Предвыборное выступление кандидата…» Фамилию Артём читать не стал.

— И что здесь будет? — озадаченно полюбопытствовал он.

— Цирк здесь будет, — ответили ему, не оборачиваясь. — Смотри и молчи. Такого ты точно не видел…

Кто-то нервно хихикнул. В тот же миг заставка исчезла и на экране возник кандидат.

— Умру… — простонала секретарша. — Еще и в халате… Действительно, сидящий под предвыборным лозунгом мужчина был облачен в белый докторский халат.

— Стетоскопа не хватает, — пророчески заметил фотограф.

С первых мгновений сидящий повел себя раскованно. Для начала он отвернулся от объектива и, предъявив телезрителям коротко стриженный затылок, принялся изучать предвыборный лозунг. Изучал долго. В компьютерной всхлипнули от умиления.

— «Нормальное общество для нормальных людей», — огласил наконец кандидат и замолчал, как бы сам удивляясь прочитанному. Вновь повернулся к будущим избирателям и успокоил их единым взглядом. — Но что есть нормальное общество? — спросил он задумчиво. — С людьми более или менее ясно. Нормальным мы привыкли называть человека, чей диагноз совпадает с диагнозом большинства…

Артём поперхнулся.

— Кого смотрим? — тихонько спросил он.

— Безуглова… Ну… кодирует который…

— А-а… — Артём вгляделся в кандидата попристальней. Сам он ни от чего кодироваться не собирался, а вот супругу было бы очень даже неплохо закодировать. — И как? Успешно?

На Артёма шикнули — и пришлось замолчать.

— Разумеется, у каждого из нас существует своя предрасположенность к тому или иному психическому расстройству, — продолжал тем временем кандидат. — Однако личность неисчерпаема. В ней всё: от паранойи до истерии. Вопрос лишь в том, какое именно заболевание будет востребовано эпохой…

— Эк его! — восхитился редактор. — Так и чеканит, так и чеканит! Слушай, записать бы, а?

— Пишу уже… — откликнулся верстальщик.

— Позвольте пояснить эту мысль на примере, — звучало между тем в колонках. — Возьмем читающую публику! В советские времена, как известно, ухитрялись читать между строк. А это, согласитесь, не что иное, как паранойя. Потому что параноик во всем видит тайное значение. Даже в пробелах между словами. При демократии ударились в другую крайность: вообще перестали вникать в суть прочитанного. А это уже депрессия! Потому что при депрессии обессмысливается даже то, что изначально имело смысл… О чем это все говорит? Это говорит о том, что обществу, как и отдельной личности, тоже можно поставить диагноз. Скажем больше: диагноз можно поставить и этносу в целом…

— Ну-ка, ну-ка… — В компьютерной зашевелились, пододвинулись поближе к монитору.

Такое впечатление, что выступающий их услышал.