Геннадий Матвеев - Пилсудский

• Название: Пилсудский
• Автор: Геннадий Матвеев
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-235-03126-5

Имя Юзефа Пилсудского (1867 – 1935) много лет окружалось молчанием как в СССР, так и на его родине, в Польше. Этому есть объяснение – Пилсудский, боровшийся за независимость своей страны, был непримиримым врагом как царской, так и советской России. В самой Польше он установил диктатуру, жестоко подавлял оппозицию, поощрял возникновение культа своей личности. Несмотря на это, Пилсудский остается виднейшим польским политиком первой половины XX века, восстановителем польского государства после многих лет колониального угнетения, ярким и неординарным человеком, личность которого наложила отпечаток на все последующее развитие страны. Первая в России биография Ю. Пилсудского написана известным ученым, доктором исторических наук Г. Ф. Матвеевым на основе широкого круга источников. Эта книга будет полезна всем, кто интересуется историей Польши, многими нитями связанной с Россией.

---

Первые успехи боевиков, несомненно, еще больше убедили Пилсудского в правильности выбранного им курса на создание вооруженного крыла партии. В конце 1904 года он начинает серьезно изучать историю вооруженной борьбы поляков в XIX веке, о чем, например, свидетельствует его лекция в Закопане по случаю очередной годовщины восстания 1863 – 1864 годов. В начале 1905 года «товарищ Мечислав» носился с мыслью об обращении к обществу с призывом делать добровольные денежные пожертвования на приобретения оружия для армии, созданием которой он собирался заняться. Об этом он беседовал, в частности, с крупнейшими польскими литераторами рубежа веков Стефаном Жеромским и Станиславом Выспяньским.

Жеромский согласился с ним, а с Выспяньским вышел некоторый казус. Выслушав Жеромского, он тут же написал заявление об отставке с должности профессора Краковской академии искусств, а также подарил на будущую армию 11 картин и рисунок Ченстоховской Божьей Матери. Относительно воззвания писатель сказал, что он его, собственно говоря, уже написал. Это гимн Veni Creator, под которым инициаторы воззвания и планируемые подписанты могут поставить свои автографы. Когда Жеромский передал это разговор Пилсудскому тот только рассмеялся, представив себе, как пэпээсовцы перевозят через границу рисунок Богоматери. В конечном счете на этот раз идея Пилсудского не была реализована.

Михал Сокольницкий, как раз в это время сблизившийся с Пилсудским, оставил его интересное описание: в чем-то рубаха-парень, одновременно великодушный, сердечный, до кончиков ногтей барин, вместе с тем скрытный и осторожный. Для него были характерны упрямство и гордыня, практический реализм и большие скрытые силы. Охотнее всего он говорил о веселых вещах, метко и нелицеприятно характеризовал людей, сам смеялся и радовался открыто и от всего сердца. Поражали его глаза – светлые, смотрящие вдаль, редко обращенные на человека, глаза хищной птицы.

Неспровоцированная, жесточайшая даже по меркам самодержавия, расправа властей с мирной демонстрацией в Петербурге 9 (22) января 1905 года потрясла Россию и явилась прологом первой русской революции. Весть о Кровавом воскресенье вызвала в стране волну стихийных стачек и демонстраций протеста под лозунгом «Долой самодержавие!». И так не слишком высокий авторитет власти неудержимо покатился вниз. В силу вступали законы неуправляемого поведения больших масс людей, предвестники близящейся революции. Главной ареной политической жизни становились улицы и площади городов, а больше всего аплодисментов срывали самые непримиримые критики существующего порядка вещей.

Наступало время практической проверки соответствия требованиям времени как отдельных политиков, так и политических партий и организаций, а также их программ, стратегий и тактик. Причем стремительный ход событий заставлял торопиться, чтобы поспеть за ними, не оказаться на обочине или в хвосте движения масс. Не стала в этом отношении исключением и ППС. 28 января 1905 года находившиеся в стране члены партийного руководства, преимущественно из числа «молодых», огласили без согласования с руководящими партийными инстанциями «Политическую декларацию ППС». В ней они требовали демократизации общественной жизни, независимости Польши и созыва в Варшаве сейма для создания национальных органов власти. Авторы декларации высказались за всеобщую политическую стачку и тесное взаимодействие с русскими революционерами в борьбе с царизмом. Их поддержал ряд местных организаций ППС.

«Молодые» в ППС ориентировались на форсирование революционного процесса, полагая, что активность пролетариата будет развиваться по восходящей линии вплоть до момента социального переворота, который покончит с самодержавием, эксплуатацией человека человеком и принесет свободу польскому народу. Они открыто заявляли, что главным в своей деятельности на ближайшую перспективу считают участие в общероссийской революции и получение автономии в составе России, а не борьбу за независимость Польши. Это было не что иное, как отход от прежней генеральной линии ППС.

Линия «молодых» не могла быть принята Пилсудским и его единомышленниками, для которых возрождение независимой Польши всегда оставалось главной целью. Даже давление японцев, заинтересованных в согласованных действиях всех оппозиционных партий и организаций России, не заставило их изменить свою позицию. Участие Йодко-Наркевича, Малиновского и Казимежа Келлес-Крауза в тайно финансировавшейся японцами конференции оппозиционных и революционных организаций России, проходившей с 30 сентября по 9 октября 1904 года в Париже, имело сугубо тактический характер. При обсуждении проекта совместной резолюции конференции они настойчиво отстаивали право Польши на независимость. И лишь опасение, что выказываемая ими настойчивость может повредить отношениям с дальневосточным спонсором, заставило делегацию ППС согласиться на постулат об автономии Царства Польского. Однако состоявшаяся во второй половине октября 1904 года конференция ЦРК ППС показала, что «старые» не собирались придерживаться принятой в Париже резолюции и вели речь только о независимости Польши.

У Пилсудского, как, впрочем, и у других «молодых» и «старых» членов руководства ППС, не было опыта деятельности в условиях, когда политика становится делом не отдельных личностей, а больших масс людей, еще вчера не проявлявших никакой общественной активности. Поэтому принимаемые ими решения чаще всего основывались на интуиции, а также знании психологии поведения людей в различных жизненных ситуациях, в том числе и экстремальных. История революции 1905 – 1907 годов показала, что у Пилсудского это получалось лучше, чем у других его коллег по руководству. Думается, что не последнюю роль в этом сыграли возраст «товарища Мечислава» и его богатый жизненный опыт, в том числе сибирская ссылка, многолетняя подпольная деятельность и пребывание в заключении в 1900 – 1901 годах.

В отличие от «молодых» Пилсудский не поддался охватившей общество эйфории, когда казалось, что дни самодержавия сочтены, что еще один натиск, и оно рухнет, открывая путь к свободе благосостоянию, социальной справедливости. 30 января 1905 года он писал Станиславу Войцеховскому: «Все люди здесь радуются и тешатся... а меня иногда, стыдно сказать, разбирает злость. Так это по-детски и глупо... В России революция, а мы что, хуже? И вперед. Когда я думаю, какие великолепные вещи без особых усилий можно было бы извлечь из этого всеобщего возбуждения, если бы показать серьезность и силы движения, мне становится не по себе. Но ничего не поделаешь – нужно делать хорошую мину при этой плохой игре и думать о спасении положения, когда, что вероятно, Варшава выговорится и выдохнется. Но в любом случае ситуацию можно и нужно использовать»[46].

Ценность этого признания прежде всего в том, что оно предназначалось для одного из его ближайших единомышленников, а не для широкого круга. Поэтому Пилсудский был в данном случае абсолютно откровенен. Что же не устраивало его в развитии событий в Царстве Польском? Во-первых, то, что революция из средства достижения стратегической цели ППС, то есть независимости Польши, сама стала целью. Во-вторых, неспособность ППС использовать «всеобщее возбуждение» для демонстрации миру и России стремления польского народа к независимости. Думается, что под «движением» Мечислав понимал не партию, а именно польский народ, организованный на борьбу за независимость. В-третьих, он считал, что положение все же не безнадежно и его можно и нужно использовать в интересах реализации стратегической цели ППС. Но для этого, писал Пилсудский в том же письме, ППС должна суметь так подчинить себе стихийное движение масс, чтобы, например, начать всеобщую забастовку и по команде ее прекратить. Вот тогда бы все убедились в силе партии.

Итак, уже в самом начале революции 1905 – 1907 годов в Польской социалистической партии обозначились принципиальные разногласия не по каким-то второстепенным аспектам тактики, а по вопросу о ее стратегической цели. «Молодые», для которых главным было свершение социальной революции, были убеждены в абсолютной необходимости тесного союза польского и русского пролетариата. Они были против выдвижения в качестве первоочередной задачи завоевания Польшей полной свободы от России, поскольку в этом случае о таком союзе не могло быть речи. А для «старых», боровшихся за отрыв от России польских земель (они включали в их состав также Литву, Белоруссию и немалую часть Украины) и создание суверенного государства, такой союз был только помехой. В качестве союзников они предпочитали иметь непролетарские слои польского общества, включая даже ту часть буржуазии, которая стремилась к независимости. «Старые» не отрицали необходимость для Польши социализма, но только в будущем, после освобождения. То есть, в отличие от «молодых», они стояли на платформе не социальной, а национально-освободительной революции.