Андрей Орлов - Харбинский экспресс-2. Интервенция

• Название: Харбинский экспресс-2. Интервенция
• Автор: Андрей Орлов
• Издательство: 0dc9cb1e-1e51-102b-9d2a-1f07c3bd69d8
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-057277-9, 978-5-9725-1395-6

1918 год. На Урале помещен под охрану ЧК Николай II – последний император Российской империи. Его дни уже сочтены.

Адмирал Колчак в Харбине собирает военную силу для удара по большевистской республике.

А в это время среди огня и крови гражданской войны ссыльный врач Дохтуров Павел Романович ищет в Маньчжурии панацею – средство от всех болезней. Он точно знает, что панацея существует. К сожалению, об этом знает не только он. Полиция, контрразведка, секретная служба японского императора… Всем нужна панацея. Всем нужен Павел Дохтуров – живой или мертвый…

---

– А вам по какой части?

– По медицинской.

– А-а. Это, должно, в управление пограничной стражи.

– Почему непременно пограничной? Я вот собираюсь поступить к адмиралу!

– Тогда к Хорвату.

– Да точно ли?

– Точней некуда, – меланхолически ответствовал возница.

Значит, все равно – в управление КВЖД. Ладно, пускай.

Спустя полчаса выехали на Соборную площадь. Шоколадного цвета (из-за темных бревенчатых стен), Свято-Николаевский храм будто бы плыл над землей. С украшенной главами звонницей, с резными колонками, он походил на сказочный древнерусский терем. Впрочем, ничего удивительного – рубили-то вологодские мастера, долгим путем везли и поставили в точности, как было задумано.

Вокруг – клумбы с цветами. И все свежие, ни одного пожухшего листика. А вот народу возле немного. Должно быть, на службе.

– Тпр-ру!.. Куды прешь, образина! – заорал кучер.

Повозка дернулась и вдруг стала. Благостный настрой тут же соскочил с Павла Романовича.

Впереди, у самой оглобли, замер маленький человечек с острым лицом – ни жив ни мертв от страха. Дохтуров его тотчас узнал: тот самый милицейский, что маялся с выбитой челюстью.

– Эй! Садитесь!

Человечек заозирался, словно и не понял сразу, откуда звучит голос. Увидел Дохтурова, поморгал:

– Это вы мне-с?

– Вам, кому ж еще!

Вместе и покатили.

Зачем подхватил его Павел Романович – трудно сказать. Интуиция, движение души? Может, и так; но подхватил – и после в том не раскаялся.

По дороге разговорились. Человечка звали Сырцовым, а по имени-отчеству – Петром Казимировичем. Оказался он совсем молодым, двадцати трех лет. Был робок и как-то уж слишком принижен. Но это в нем не отталкивало; напротив, хотелось разговорить и в итоге преодолеть эту ненужную робость. Это у Павла Романовича вполне получилось, хотя и не сразу. Оказалось, что господин Сырцов – собеседник довольно занятный. Но это уж после выяснилось, а сперва разговор был пустячный.

– Стало быть, вы – медикус? – вежливо переспросил Сырцов. – Тогда вам точно в Управление дороги-с. Там и врачебный, и ветеринарный отделы имеются.

Дохтуров усмехнулся:

– Ну, ветеринарный – это не по моей части.

Петр Казимирович тут же испугался:

– Ах, это я так, для общего кругозора-с!

Узнав, что во властных инстанциях Дохтуров не вполне ориентируется, Петр Казимирович вызвался быть провожатым.

– Мне не трудно-с, – говорил он, – да ведь и в долгу-с перед вами. До смерти б меня там уходили, кабы не ваше вмешательство-с. Это мне Господь вас послал. – И он быстро перекрестился на оставшиеся позади купола.

Он вправду неплохо знал город, его устройство, знал рычажки и пружинки, которые надобно нажимать, чтоб достигнуть желаемого. А также, куда маслица капнуть, чтобы это желание претворилось бы в жизнь поскорее.

Павел Романович хотел ехать в присутствие сейчас же, но Петр Казимирович отговорил:

– Время теперь неподходящее. Обед-с. Служащие разъехались – кто домой, кто поближе-с. Надобно погодить.

Павел Романович глянул на часы. И верно: визит к мадам Дорис съел все утро и часть дня. Вон, уже два часа пополудни. Ладно, ждать так ждать. Он подумал, что и сам не прочь бы перекусить.

На обед отправились в трактир «Муравей» (по совету того же Сырцова). Петр Казимирович поначалу ел мало – должно быть, стеснялся, потому как оплачивал обед опять-таки его благодетель. А вот Дохтуров устроил себе пир. И водки даже заказал, вот как!

После водки-то Петр Казимирович немного оттаял.

– Люблю я трактиры-с, – говорил он, – это вам не штофная и не кондитерская. Тут обхождение человеческое, и посидеть приятно-с. Недаром существование свое ведет от латинских корней-с. «Tracto» – сиречь «угощаю».

Дохтуров даже несколько удивился подобной осведомленности, тем более что сказано было вскользь, к слову, не чтоб ученостью похвалиться. Принялся расспрашивать своего визави.

Выяснилось, что Петр Казимирович в недавнем прошлом почтовый чиновник. И очень даже неплохой.

– Мне, сударь, самые важные депеши отбить доверяли. На слух умею разбирать, мне и ленты не надобно-с. Начальство мною было довольно, это уж непременно.

– От германской, должно быть, бронь спасла, по почтовому ведомству? – спросил Павел Романович. И тут же понял, что нечаянно наступил на больную мозоль.

Оказалось, что Петр Казимирович очень хотел на фронт. Не взяли – сперва по малолетству, а потом признали не годным к строевой.

– Вы не смотрите, что я фигурой не вышел, – говорил Сырцов. – Я весь из себя здоровый. Да только одна беда – плоскостопие-с! Я просил докторов, умолял даже. Ни в какую. Уж так не повезло!

– Шли бы в нестроевую.

– Нет-с. В обозе навоз таскать – увольте-с. Я драться хотел-с, а если нет, так от меня больше пользы у аппарата Морзе будет-с.

Дохтуров посмотрел на него с интересом. Вот вам и маленький человечек!

– Отчего бы вам теперь на военную службу не поступить? Я слышал, будто в Сибирскую армию отбор не такой уж и строгий.

Маленький человек помолчал и потом вдруг сказал, да так горько, что Павел Романович вздрогнул:

– Нет уж… боюсь я их. И в них не верю-с.

– Отчего так?

– Так ведь они полагают-с, будто восстановят погоны-с, вернут отдание чести – и тут же все образуется. А ведь это не так-с, нет. Армии нужна дисциплина. А ее-то ведь нет и не будет. Потому как откуда возьмется? Вы видели господ офицеров, что по скверам да кафешантанам гуляют? Разве ж у них есть о дисциплине понятие?.. Нет-с. И взяться неоткуда. Разве знают они свое дело? Гимназисты-с недавние в массе своей, реалисты либо вчерашние юнкера-с. Кадровых, почитай, нет. Все кадровые на германском фронте остались. А эти храбры на словах-с, все кричат о монархии, о решительной борьбе с комиссарами. Да только что на деле-то получается?

– И что? – с любопытством спросил Дохтуров.

– Да то и выходит, что идут они как бы по одной улице вместе с большевиками. Только те – по левой ее стороне, а наши господа – по правой. Слова разные, а цель-то одна. Не Россию хотят спасти-с, а к власти прорваться. И желательно – на чужой спине. Да только я свою для этой цели подставлять не желаю-с.

Павел Романович и сам о том много раз думал – хотя и не во всем был согласен с почтовым чиновником. Однако интересно другое: откуда у этого совершенно штатского (и к тому же весьма молодого) человека столь основательные суждения?

Видимо, этот вопрос столь явственно отразился на его лице, что Петр Казимирович похлопал-похлопал белесыми своими ресничками и пояснил:

– Я, сударь, много чего узнал-с, на телеграфе-то сидючи. И подписку в свое время давал. О неразглашении. Иной раз такое отбивать приходилось, что потом домой сам не свой возвращаешься. И думаешь, думаешь… Да-с, я ведь тоже образование мог получить, кабы не батюшка. Он, как на бирже-то в гору пошел, дом выстроил и учителя мне нанял. Да только потом лопнула биржа и наша жизнь с нею вместе. Батюшка запил да помер-с, а у меня что осталось, так только воспоминания. О том, что могло сбыться, да не сбылось… А теперь вот и с телеграфа турнули.

– За что? – спросил Павел Романович, про себя уверенный, что тут без зеленого змия не обошлось. Оказалось – ошибся.

– На мое место унтера посадили-с, – пояснил Сырцов. – Как Сибирскую армию начали собирать, так на почтамте средь телеграфистов почти весь штат заменили. На военных чинов-с. Что, в общем, разумно-с.

– А вы после того – в милицию?

Петр Казимирович ответил не сразу. Выпил немножко и даже слегка покачнулся на стуле. Похоже, он уже захмелел.

– Да потому как не хочу пребывать обывателем-с. У нас ведь обыватель только и может-с, что трястись да жаловаться. Все молимся, дабы избавитель явился, громко кричим да резолюции пишем-с. А больше – ни-ни. Но придет вдруг комиссар или просто пьяный матрос – тут мы и спеклись, да-с. Готовы уж руки ему целовать, только б не тронул. Да барахлишко прикопленное не обнаружил. Это у нас в крови-с, точно. Пред опричною пресмыкались, пред Петровыми временщиками. Теперь вот – перед комиссарами будем, с готовностью…

Петр Казимирович снова покачнулся и сказал уже не вполне твердо:

– Вы думаете, я в милицию за жалованье-с поступил? Нет-с, не за жалованье… не только. А страшно-с мне, что вокруг делается. Я вот что теперь думаю: конец пришел Счастливой Хорватии! Истинно так-с. Вот говорят: красные, комиссары! А вы поглядите на господ офицеров, что к нам понаехали, почитай что, со всей империи: они ж будут пострашнее большевиков. Потому что те – понятно что, звери. А эти – с идеей.

Кричат: нам, дескать, для страны надобно! Да только неправда это. Нету у них никакой идеи. Одна только нажива в глазах. Вы поглядите, что ночью творится в городе. Содом и Гоморра!

Он снова потянулся к штофу.

– Будет вам, – сказал Павел Романович. – Вы уж устали.

– …Содом и Гоморра! – упрямо повторил Сырцов. – Вот вам пример. Вообразите: генерального штаба генерал Домановский кутит по кабакам, денег не платит, а лакеев да половых царскими орденами жалует. Давеча в ресторане «Лоттерия» шашкой срубил три пальмы, георгиевской лентой связал и послал как букет певичке! И это генерал-с! А на счете, что был предъявлен хозяином, изволил начертать: «Китайскому генералу Ма, рассмотреть и доложить». И все смеются. Смеются! Так какое ж нас ждет будущее?..